Хазард. Вот имя для романтического героя. Алиса не сомневалась, что он великолепен. Как нелепо было бы называться Хазардом и быть тощим, с выпирающим кадыком и с угрями. Она представила себе, как он с голым торсом скачет на лошади по Корнуэльской скальной тропе. О господи, это, наверное, гормоны!
Ярая противница наркотиков, Алиса, читая историю Хазарда, со смущением призналась себе, что есть что-то общее в ее отношении к алкоголю и его – к кокаину. Она пьет не для того, чтобы оторваться на вечеринке, она пьет для того, чтобы пережить день. Алиса тут же задвинула эту раздражающую мысль, ведь она заслуживает своего вечернего бокала вина (или трех). И все остальные делают то же самое. Ее социальные сети были заполнены мемами о винном часе и маленьком помощнике мамочки. От этого она чувствовала себя более свободной, словно у нее по-прежнему была своя жизнь. Это было ее время, и, по правде говоря, она его заслужила.
Алиса дочитала до конца историю Хазарда и поняла, что именно он совершил. О боже мой! Словно читаешь роман Даниэлы Стил! Хазард нашел для Моники мужчину ее мечты, Райли, и отправил его в Лондон, чтобы тот вызволил ее из постылого одиночества. Как романтично! И это сработало! Наверняка Райли был тем мужчиной, которого видела Алиса в кафе и который с таким обожанием смотрел на Монику.
Алисе не терпелось прочитать следующую историю, которая, как она полагала, была написана Райли. Она заглянула на следующие три странички, очевидно написанные мужской рукой, но ей надо было возвращаться ко времени купания Банти. Может быть, ей хватит еще нескольких минут, чтобы сделать небольшой крюк мимо кафе Моники и быстро заглянуть в окна. Тогда ей удастся еще какое-то время не думать об этой ужасной ссоре с Максом. Алиса почти не сомневалась, что в Рождество кафе закрыто, но ничего страшного нет в том, чтобы прокатиться мимо. Банти будет рада.
Выйдя из парка, Алиса повернула налево, на Фулхэм-роуд, оказавшись рядом с китайским рестораном. Ресторан находился здесь уже давно, но Алиса ни разу там не была. Она предпочитала маки ролл с авокадо и крабами чоу-мейн из курицы. Улицы были пустынными, поскольку бо́льшая часть жителей Фулхэма на каникулы выехала за город. Именно поэтому ее внимание привлекли двое мужчин, стоявших у ресторана. У них был какой-то странный вид. Один с виду китаец. Этот парень был очень рассержен, излучая энергию, совершенно необъяснимую при его небольшом росте. Второй, высокий, худощавый, с рыжими волосами, показался ей знакомым. Казалось, он плачет. Что здесь происходит, черт побери?! Вероятно, не у нее одной день сегодня не задался. Эта мысль подбодрила Алису, отчего ее кольнуло чувство вины.
Шагая в сторону кафе, Алиса поняла, что впервые за долгое время делает это с радостным волнением, а не просто из чувства долга. Последние несколько месяцев превратились для нее в череду повседневных обязанностей: кормление, умывание, уборка, переодевание, готовка, глажка, стирка – и опять все по кругу, до бесконечности. А сейчас ее ожидало что-то новое, когда она не знала, что произойдет в следующий момент. Жизнь с грудным ребенком до ужаса предсказуема. Алиса тут же отругала себя за эту мысль, напомнив себе, какая она счастливая.
Еще издали было заметно, что в кафе горит свет. Это не означало, что оно непременно открыто. Многие из местных магазинов и кафе, судя по всему, не выключали свет двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Алису это сердило, поскольку на своем аккаунте она демонстрировала бережное отношение к планете. Она перестала пользоваться одноразовыми кофейными чашками и пластиковыми пакетами задолго до того, как это вошло в моду. Одно время она даже пыталась освоить подгузники многократного использования, но это ничем хорошим не кончилось.
Заглянув в окно кафе, Алиса увидела за столом, накрытым на компанию людей, в одиночестве сидевшую Монику, которая плакала. Горько плакала. Навзрыд, с соплями и пятнами на лице. Моника, определенно, тот тип женщины, у которой хватит ума не плакать на людях. Может быть, если они подружатся, Алиса скажет ей об этом.
Она почувствовала, что ее бодрое настроение улетучивается. Ей ведь так хотелось верить в «долго и счастливо». Что, черт возьми, могло случиться?! Каким образом могла идеальная романтическая сцена, увиденная ею несколько дней назад, превратиться в это страдание одинокого человека?
Алиса безоговорочно верила в женскую солидарность. Женщины должны заботиться друг о друге. Ее девизом в жизни было: «В мире, где ты можешь быть кем угодно, будь добрым». У нее была футболка с принтом этого изречения. Она не могла просто пройти мимо, оставив ближнего в слезах. Помимо всего прочего, Алиса чувствовала, что Моника ей не чужая. У нее было ощущение, что она знает эту женщину, по крайней мере немного. А если честно, то лучше, чем большинство своих лучших подруг.
Вынув из сумки тетрадь, которая послужит ей визитной карточкой, Алиса выпрямилась, изобразила на лице дружескую, но озабоченную улыбку и вошла в кафе, осторожно перешагивая через устрашающего вида коричневую массу на полу. Что это такое, черт побери?!
Моника подняла глаза, по ее лицу размазалась тушь.
– Привет, я Алиса, – начала Алиса. – Я нашла вашу «Правдивую историю». С вами все в порядке? Я могу чем-то помочь?
– Жаль, что я вообще увидела эту чертову тетрадь, и, конечно, не хочу больше на нее смотреть, – словно выпуская пулеметную очередь, ответила Моника, и от ее слов Алиса буквально отпрянула. – Не хочу быть грубой, но я уверена, что вы, как и все прочие, думаете, что знаете меня, прочитав историю, которую никак нельзя было писать, но вы меня не знаете. И я абсолютно уверена, что не знаю вас. Да и не хочу знать. Так что прошу вас, валите отсюда и оставьте меня в покое.
Алиса так и сделала.
Моника
Моника спустилась из своей квартиры только к вечеру Дня подарков. Кафе напоминало театральную сцену, покинутую в середине пьесы. Стол был по-прежнему сервирован для пудинга, бокалы стояли полупустые. Под елкой лежали нераспечатанные подарки. А на полу, как гигантская коровья лепешка, распластался фиговый пудинг, из центра которого игриво торчала веточка падуба.
Она налила в ведро горячую мыльную воду, натянула резиновые перчатки и приступила к работе. Она всегда считала уборку терапевтическим средством – если честно, весьма хорошим средством. Пятизвездочная оценка санитарного состояния ее кафе, выставленная напоказ в витрине, была одним из достижений, вызывающих у нее наибольшее удовлетворение.
Теперь, немного успокоившись, Моника осознала, что Хазард и Райли вряд ли умышленно ее подставили. Она поверила словам Райли о том, что искренне ему нравится, да и его поцелуи не могли быть притворными, но все же она чувствовала себя униженной. Ей страшно не нравилось, что все это время он лгал ей. Мысль о том, что Хазард и Райли жалеют ее, была ей ненавистна. Моника с отвращением думала о том, что они разговаривают о ней, планируя, как улучшить ее несчастную жизнь. И она чувствовала себя глупой. А она не привыкла чувствовать себя глупой. Она получила премию Кейнса по экономике А-уровня, на минуточку!
Только она успела поверить, что нежданно-негаданно могут происходить хорошие вещи и что ее может полюбить такой удивительный парень, как Райли. А теперь оказывается, все это было подстроено. Ее мать часто говорила, что если что-то выглядит слишком хорошо, чтобы в это поверить, то так оно и есть. А Райли определенно выглядит слишком хорошо, чтобы можно было поверить в его реальность.
За последние несколько недель Моника почувствовала в себе какую-то раскрутку. Она стала привыкать плыть по течению и бросила заниматься навязчивым планированием. Она ощущала себя более счастливой и беззаботной. Но в какую переделку это ее завело!
Моника не знала, что и подумать.
Знала она лишь то, что не хочет видеть никого из них, по крайней мере какое-то время. Ей хотелось, чтобы все опять стало таким, как было до того момента, когда она нашла в своем кафе эту дурацкую тетрадь, написала свою историю и оказалась случайно вовлеченной в чей-то план. Тот мир был обыденным и невыразительным, но надежным и предсказуемым.
Тут Моника сообразила, что не отменила мастер-класс по рисованию. Взяв телефон, она вошла в созданную ею группу мастер-класса в WhatsApp. «Мастер-классы по рисованию не проводятся вплоть до дальнейшего уведомления», – набрала она. У нее не возникло желания извиняться или что-то объяснять. Зачем?
Она прошла в Библиотеку. На кофейном столике лежал лицом вверх ее красивый портрет, написанный Джулианом. На нее смотрела другая Моника – та, которая не знала, что ее жизнь основана на лжи.
Она заглянула под елку и достала подарок с надписью «Монике, с любовью от Райли». Сначала она подумала было выбросить подарок, не раскрывая, что было бы гордым поступком, но любопытство взяло верх.
Моника осторожно развернула бумагу. Там был красивый ежедневник бирюзового цвета, в котором она немедленно признала бренд «Смитсон». Разве она говорила Райли, что это ее любимый бренд? Наверное, стоит целое состояние. На обложке золотым тиснением были выбиты слова «НАДЕЖДЫ И МЕЧТЫ». Моника поднесла блокнот к носу и вдохнула запах кожи. Потом открыла его и прочла надпись на обороте обложки:
Веселого Рождества, Моника! Я знаю, как ты любишь хорошие канцелярские принадлежности, я знаю, как ты любишь списки, и я знаю, ты заслуживаешь, чтобы твои надежды и мечты сбылись.
С любовью,
Подарок был идеальный. Только увидев, что слова, написанные Райли, начали расплываться, Моника поняла, что плачет, на безупречной обложке появились пятна от соленых слез. И от этого она заплакала еще горше.
Она плакала о том, что могло быть, о том прекрасном будущем, которое на миг забрезжило перед ней, в осуществление которого она поверила. Она плакала о потерянной вере в саму себя, ведь она считала себя такой сильной и умной, а оказалась легковерной и глупой. Но больше всего она плакала о той девушке, в которую, как ей казалось, она превращается, – импульсивную, непредсказуемую и веселую, действующую по прихоти, не заботясь о последствиях. Девушку, которая записывает в блокнот свои секреты и повсюду их разбрасывает. Девушку, которая легкомысленно влюбляется в красивых незнакомцев.