Этой девушки больше нет.
Алиса
Было одиннадцать часов вечера. Алиса сидела в кресле-качалке при приглушенном свете ночника и кормила Банти. Она еще не успела отойти от вчерашней ссоры с Максом, но об этом они не говорили. К тому же и Моника на нее наорала. Вот тебе и женская дружба! Алиса вынула из сумки зеленую тетрадь, чуть прибавив свет, чтобы можно было читать, но свет не разбудил Банти, и с нетерпением перевернула страницу. Следующая была исписана почерком Райли. Какие секреты скрывает потрясающий парень вроде Райли?
Меня зовут Райли Стивенсон. Мне тридцать лет, и я садовник из Перта – того, который в Австралии. В Шотландии есть город с таким же названием. Дома я знаю имена всех моих соседей, и они знают меня. Так было с моего раннего детства. Честно говоря, это немного душит. Я уехал отчасти из-за этого.
Блин, как он справляется в Лондоне? Из одной крайности в другую. Чтобы перевернуть страницу, Алиса чуть подвинула Банти.
Пожалуй, моя правда состоит вот в чем: меня бесит, что все и каждый воспринимают меня как какого-то улыбчивого дурачка только потому, что я не такой замороченный, как многие из этих британцев. Знаете, я не параноик. А вот они настоящие параноики.
Ведь наверняка быть довольным и открытым – хорошая вещь, а не какой-то изъян характера? Несложный не означает простой, верно?
Господи, подумала Алиса, какой милый мальчик!
Иногда я замечаю, как Моника или Джулиан смотрят на меня как на ребенка и, наверное, думают: о господи, ну разве он не милый?
Ого! Эта тетрадь читает ее мысли?
Знаете, на самом деле мне совсем не нравится эта тетрадь. Правда, она помогла мне найти отличных друзей, но моя жизнь перестала быть настоящей. Мои отношения с Моникой основаны на лжи. Я пока не сказал ей, что мы встретились благодаря этой тетради, и даже не могу вспомнить, почему не сказал.
Живя в этом городе без солнца, без растений, без почвы, я сам меняюсь. Мне хочется вернуться к моим корням. Даже то, что я написал здесь, непохоже на меня. Я не привык ко всей этой чепухе с самоанализом. Я парень из тех, которых принимают таким, какой он есть. По крайней мере, я был таким.
И знаете что? В этой тетради нет правды и обо всех прочих тоже.
Читая историю Джулиана, представляешь себе печального, неприметного старика. Но тот Джулиан, которого я узнал, – самое удивительное человеческое существо. Он заставляет ощутить все краски жизни. Он пробуждает в тебе интерес к новым местам и новым впечатлениям.
Что до Хазарда, не познакомься я с ним ближе, то подумал бы, что он заносчивый, эгоистичный придурок. Но человек, с которым я общался в Таиланде, был спокойным, деликатным и немного грустным.
И наконец, Моника, которая считает себя непривлекательной. А между тем она и сердечная, и щедрая, и добрая. Она собирает людей вместе и кормит их. В этом смысле она настоящий садовник, как и я, и из нее получится отличная мама. Я знаю, если она немного расслабится, то найдет все, чего хочет.
Я собираюсь сказать Монике правду. Не знаю, что случится после этого. Но по крайней мере, наши корни укрепятся на подходящей почве, а не на песке, так что у нас появится шанс.
Что ты теперь сделаешь? Надеюсь, эта тетрадь принесет тебе больше удачи, чем мне.
Алисе стало ужасно тоскливо. Судя по ее вчерашней встрече с Моникой, дела пошли не так хорошо, как рассчитывал Райли. Моника совсем не показалась ей сердечной, щедрой или доброй. Честно говоря, она показалась ей немного неприятной.
Очаровательный Райли. Садовник без сада.
И в этот момент у Алисы созрел план.
Джулиан
Джулиан лежал, уютно закутавшись в одеяло. Он смутно слышал звучавший где-то в отдалении звонок, но ничего не мог с этим поделать, даже если бы хотел. Он чувствовал себя совершенно оторванным от реальности.
– Джулиан! Пора вставать. Нельзя весь день валяться в постели, – сказала Мэри.
– Оставь меня, – возразил он. – Почти всю ночь я писа́л. Загляни в студию и увидишь. Я уже почти закончил.
– Я уже видела. Это великолепно, как всегда. Ты великолепен. Но уже почти время ланча. – Потом, зная о его слабости, она добавила: – Я приготовлю тебе яйца пашот.
Джулиан вытянул ногу, чтобы нащупать лежащего на кровати Кита. Его там не было.
Он приоткрыл один глаз. Мэри тоже не было. Ее не было уже очень давно. Он снова закрыл глаз.
Была только одна вещь, мешающая ему погрузиться в долгий сон, непрочно привязывающая его к земле. Он знал, что должен что-то сделать. У него было ощущение, что от него зависят люди. Он чувствовал ответственность.
Джулиан услышал какое-то гудение. На этот раз у самого уха. Протянув руку, он взял мобильный телефон, о существовании которого забыл. На экране появилось сообщение: «Мастер-классы отменяются до дальнейшего уведомления». Вот эта вещь, за которую он цеплялся. Теперь он может не беспокоиться. Пожалуй, ему можно остаться под одеялом, пока его в конечном итоге не сметут бульдозерами и не заменят корпоративным развлекательным комплексом.
«БАТАРЕЯ РАЗРЯЖЕНА», – возникла надпись на экране. Джулиан положил телефон, не подключив к нему зарядное устройство, и натянул одеяло на голову, вдыхая его несвежий, успокаивающий запах.
Хазард
Проведя последние четыре дня с родителями в Оксфордшире, Хазард вернулся в город. Невероятно, но они не держали на него ни малейшего зла. Похоже, они с облегчением увидели, что он хорошо выглядит и всем доволен. Правда, мать Хазарда удивлялась, видя его каждое утро за завтраком, словно ожидала, что вечером он уйдет пьянствовать. Честно говоря, именно это он и сделал бы в прежние времена. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем она снова начнет доверять ему? Возможно, никогда.
Хазард остался бы у них дольше, но родители устраивали прием в Ротари-клубе в канун Нового года, и он подумал, что надежнее будет провести вечер в одиночестве. Он рассчитывал лечь спать задолго до полуночи, возблагодарив свою счастливую звезду за то, что впервые за много лет начнет Новый год в собственной постели без похмелья и партнерши, имени которой не сможет вспомнить.
Он взял телефон, чтобы узнать время. Это была базовая модель с оплатой по мере использования. Телефон никогда не звонил, поскольку никому, кроме матери, этот номер не известен. Хазард понял, что даже не знает мелодию звонка. Он всегда был коммуникабельным и много работал, поэтому ему трудно было приспособиться к новой реальности без друзей и работы. Он понимал, что нельзя постоянно прятаться от жизни.
Было 16:30. Он надел куртку, запер дверь квартиры и пошел в сторону кладбища. Он был уверен, что последствия того происшествия, которое он случайно инициировал в день Рождества, успели размыться и Моника, Джулиан и Райли – снова друзья. Поскольку его круг общения был в настоящее время под запретом, Хазард надеялся, что его примут в их круг.
Он прошел мимо кафе Моники. Там было темно. Объявление на двери гласило: «ЗАКРЫТО ДО 2 ЯНВАРЯ».
Усевшись на могильную плиту Адмирала, Хазард начал напряженно высматривать Джулиана или Монику, которые могли подойти с южной стороны кладбища, поэтому он не сразу заметил Райли, подходившего с северной стороны. Может быть, его телефонный номер понадобится Райли? Как спросить об этом, не напуская на себя виноватый вид?
– Значит, никаких их признаков? – спросил Райли. – Я жду всю неделю с вечера пятницы – в надежде, что они появятся.
– Не-а. Я здесь уже четверть часа. Только я и во́роны. Как у тебя дела с Моникой? – поинтересовался Хазард, догадавшись по виду поникших плеч Райли, что знает ответ.
– Она не отвечает на мои звонки, и кафе закрыто. Джулиан меня тоже беспокоит. Его телефон не отвечает, и я звоню ему домой каждый день с Рождества, но он не берет трубку. Джулиан обычно выходит из дому с десяти до одиннадцати утра, и он не говорил, что куда-то уезжает. Как думаешь, надо позвонить в полицию?
– Давай пройдемся вокруг и попытаемся еще раз, – предложил Хазард. – Помимо всего прочего, если я останусь тут дольше, моя задница просто примерзнет к могильной плите Адмирала.
Табличка на двери Джулиана гласила: «Дж. и М. ДЖЕССОП», вопреки тому факту, что М. не было здесь без малого пятнадцать лет. Хазарду это показалось невыразимо печальным. Как он сам замечал, новый Хазард становился довольно сентиментальным. Они звонили минут пять или около того, но ответа не было.
– Ладно, давай спросим у Моники, знает ли она, где он, и, если не знает, вызовем полицию, – сказал Хазард.
– Она не станет со мной разговаривать, – возразил Райли, – так что давай ты. Правда, она не такая уж твоя фанатка.
Райли почувствовал облегчение оттого, что он не один на линии огня.
– Она живет неподалеку? – спросил Хазард.
– Да, над кафе, – ответил Райли.
– Отлично, пойдем к ней.
Общая миссия объединила мужчин, как солдат на спецоперации, и они дружно и целенаправленно, не говоря ни слова, устремились к кафе. Райли указал на дверь желтого цвета, ведущую наверх, на лестницу, в квартиру Моники. Они позвонили в звонок. Никто не ответил. Потом они стали стучать в дверь кафе. Опять никакого ответа. Хазард сошел с тротуара, не заметив проезжающего черного такси, которое вильнуло и загудело, и запрокинул голову, вглядываясь в окна Моники.
– Ты слишком много времени провел на острове, где была единственная дорога, приятель! – заметил Райли.
– Невозможно целых десять лет принимать наркотики класса А, если не имеешь здорового пренебрежения к смерти, – ответил Хазард. – Хотя было бы забавно после всего, что я пережил, погибнуть под колесами такси на Фулхэм-роуд. Посмотри, там наверху свет, – добавил он. – МОНИКА! НАМ НАДО С ТОБОЙ ПОГОВОРИТЬ! МОНИКА! ТЫ ВИДЕЛА ДЖУЛИАНА? НАМ НУЖНА ТВОЯ ПОМОЩЬ!
Он уже был готов оставить попытки, когда окно открылось и появилась голова Моники.