И вот теперь тетрадь пропала.
Джулиан
Джулиан уговорил Алису присоединиться к художественному кружку. На этой неделе они рисовали Кита. Он не был идеальной моделью, поскольку не мог долго усидеть на месте, но это был единственный способ, с помощью которого Джулиан пытался обойти нелепый запрет Моники на собак в кафе.
– Это не собака, Моника, – говорил он. – Это модель.
– Сотовые – в шляпу, как обычно, пожалуйста! – передавая свою шляпу от одного к другому, сказал Джулиан.
Алиса была в шоке. Она без лишних колебаний передала Банти Кэролайн и Софи, но вцепилась в телефон, как ребенок в любимую куклу.
– Обещаю, что не дотронусь до него. Слово скаута. Провалиться мне на этом месте! Положу его на стол с краю, чтобы видеть, если придет какое-то важное сообщение.
– Да, подумать только, вдруг пропустишь жизненно важное объявление о выпуске модной сумки, – съязвил Хазард.
Алиса, сердито уставившись на него, наконец неохотно отдала Джулиану свой телефон.
– А ты знаешь, что индустрия моды приносит в экономику Британии пятьдесят миллиардов фунтов? Это не какой-то выдуманный бред, – сказала Алиса.
– Неужели? Это точная цифра? – ухмыльнувшись, спросил Хазард.
– Ну, честно говоря, я не помню точную цифру, но знаю, что это действительно очень много, – призналась Алиса.
Кэролайн и Софи – Джулиан всегда путал их, но это не имело особого значения – по очереди подбрасывали Банти на коленях, восхищаясь ее прелестью.
– Глядя на нее, ты не хочешь еще ребенка? – спросила одна из них другую.
– Хочу только потому, что в конце занятия могу отдать ее матери. Не желаю возвращаться ко всем этим бессонным ночам… – призналась вторая.
– …или подгузникам. И трещинам на сосках. Брр, – закончила первая, и они заговорщицки захихикали.
Джулиан надеялся, что они не расстроят милую Алису, очевидно прирожденную маму, которая наслаждается каждым моментом с восхитительной Банти, как это явствует из ее аккаунта в Instagram.
– Ну ладно, друзья, у меня есть объявление, – сообщил Джулиан тоном ведущего, но стараясь не выдать своего волнения. Гораздо круче выглядеть искушенным в этих вещах. – К нам приедет фотограф с командой из «Ивнинг стандард», которые создают мой профиль и профили моих подписчиков в Instagram. Прошу, не обращайте на них внимания. Вы их не интересуете, только я. Вы будете просто создавать фон и контекст.
– О господи, мы породили монстра! – прошептал Хазард Алисе, но Джулиан все же услышал.
– А что вы думали?
Джулиан просверлил их обоих строгим взглядом школьного наставника.
Сегодня Джулиан демонстрировал преппи-стиль, отдавая дань уважения одному из великих – Ральфу Лорену. Встречался ли он с ним когда-нибудь? Джулиан был уверен, что да. Когда приехал фотограф с командой и они засуетились вокруг Джулиана, он понял, как сильно изменилась его жизнь за те четыре месяца, что минули с тех пор, как он оставил «Правдивую историю» в этом самом месте, и за те две недели, когда он «поколебал мир Instagram». Как вы понимаете, это не его слова, а «Ивнинг стандард».
Все это не было новым для Джулиана. Он испытывал весьма странное чувство завершения полного круга и возвращения туда, где ему всегда надлежало быть, – в центре внимания. Ему казалось, пятнадцать лет забвения были уделом какого-то другого человека. Его преследовало неловкое ощущение, что он существовал по-настоящему только перед глазами зрителей, что, когда его перестали замечать, он фактически перестал существовать. Делает ли это его ужасно пустым? А если и так, разве это имеет значение? Все люди, желающие взять у него интервью, посылающие ему приглашения на вечера и модные показы, как будто бы так не считают. Они считают его удивительным. Он и есть удивительный, разве нет?
Что подумала бы Мэри, если бы увидела его сейчас? Обрадовалась бы она тому, что он вернулся к своему прежнему «я»? Если быть честным, он подозревал, что нет. Он представил себе, как она закатывает глаза и читает ему лекцию на тему, что есть настоящее и подлинное, а что – просто неуемное восхваление. Он как раз вспомнил одно из ее наставлений, вдохновивших его на заголовок для той самой тетради. Тетради, которая все изменила.
Джулиан уселся на край стола, скрестив ноги и небрежно откинувшись назад, как его попросил фотограф, и устремил взгляд вдаль, словно размышляя на заумные, высокохудожественные темы, не волнующие простых смертных. Это был один из его фирменных взглядов. Поначалу он беспокоился, что мог все позабыть, но оказалось, это как езда на велосипеде. Ездил ли он когда-нибудь на велосипеде? Разумеется. И конечно, с шиком.
– Джулиан, я понимаю, мы здесь только для фона и контекста, – сказал Райли чуть язвительно, – но не могли бы вы помочь мне с перспективой?
– Боюсь, Райли, Джулиан потерял свою перспективу, – заметил Хазард.
Джулиан смеялся вместе со всей группой. Важно видеть, что человек умеет смеяться над собой. Его друзьям никогда не доводилось жить у всех на виду. Они не понимают, что такое нажим.
Когда урок закончился и фотограф ушел, из кухни донесся голос Бенджи.
– Для тех, кто останется на ужин, будет суп вонтон. И клецки с креветками. Я все приготовил собственными руками, – сказал парень с большими веснушчатыми руками и обгрызенными ногтями.
– Не беспокойтесь. Есть можно. Я его научила, – добавила миссис Ву.
Хазард
Хазарду понравилось работать в «Мамином маленьком помощнике». Чем больше он болтал с матерями об их различных пагубных пристрастиях – к героину, крэк-кокаину, кристал-мету, – тем яснее понимал, насколько они похожи на него. Они обменивались советами на тему о том, как бороться с сильными желаниями, и соперничали в шокирующих рассказах о «сумеречных днях».
– Хорошая работа, банда! Фин, Зак, Квини, переворачиваем мешок! – говорил Хазард компании помощников в возрасте от четырех до восьми.
Дети ходили за ним по пятам, ожидая от него инструкций. Здесь вырыть ямки, тут посадить семена, повсюду собирать в мешки листья. Он раздавал всем пакеты для мусора, чтобы складывать туда сорняки, вырванные из цветочных клумб. На него, как на человека, достойного подражания, смотрели снизу вверх шесть глаз. Хотя это возвышало его в собственных глазах, но вызывало и ужас. Нельзя было подводить их. Их и так уже достаточно подводили.
– Фин, дружок, сюда! – Хазард присел на корточки, чтобы быть вровень с краснощеким чумазым мальчуганом, бежавшим к нему. – Не говори Квини, что я выдал ее, но перед тем, как идти домой, проверь, чтобы в карманах пальто не было слизней.
Хазард даже потратил часть своих тающих сбережений на покупку пары крошечных тачек, граблей и садовых совков, предназначенных для детских рук. Он никогда прежде не проводил много времени с детьми. Он определенно не относился к тому типу людей, которым давали подержать младенца или просили посидеть с ребенком, но теперь с удивлением понимал, как ему это нравится. Он разучился ценить повседневные радости – выпить стакан апельсинового сока после нескольких часов усиленной копки или устроить с ребятами фермы с червяками и гонки улиток.
После целого дня работы в саду Хазард здорово уставал. Но это была хорошая усталость. Честная усталость. После нескольких часов суровой физической нагрузки болели мышцы, а тело жаждало долгого спокойного сна. Это совершенно не было похоже на усталость прежних дней, когда он бывал отравлен, раздражен и измотан после полутора суток непрерывной гулянки, бодрствуя благодаря коктейлю из химикалий.
Ему нравилось чувство связи с природой. Это была первая работа в его жизни, на самом деле кажущаяся настоящей. Он что-то создавал, выращивал, улучшал и делал добро. Однако продолжать работать бесплатно он не мог, иначе потеряет квартиру. Вот если бы он не вогнал кучу денег, заработанных в Сити, себе в нос! Хорошо хоть он завязал, пока у него была еще носовая перегородка. Один из его приятелей из Сити как-то на совещании сморкнулся в салфетку, и в руках у него осталось полноса. Тот проигнорировал шокированное выражение, появившееся на лицах его клиентов, и продолжил презентацию. Тогда Хазарду это казалось настоящим классом.
Он достал визитку, которую на прошлой неделе ему дала на улице женщина. Хазард не был в неведении относительно переполоха, какой вызвали в «Мамином маленьком помощнике» он с его австралийскими подельниками. Он понимал, что восхищение вызывало не только их телосложение, но и солнечная, буйная, искренняя природа австралийских парней, сам акцент которых заставлял представлять себе пляжи, широкие открытые равнины и медведей коала, – и все это было желанным противоядием от затягивающей лондонской тоски.
Полдня Хазард с пристрастием допрашивал Райли и Бретта об австралийской общине в Лондоне. Оказалось, в городе полно австралийских парней, которые, благодаря Содружеству, путешествовали по рабочей визе для туристов. Они могли на законном основании работать в Великобритании до двух лет – при условии, что найдут работу.
Что, если, думал Хазард, они с Райли обучат некоторых из них в саду «Маминого маленького помощника», после чего эти люди смогут искать оплачиваемую работу в садах Фулхэма, Патни и Челси? Он знал, что в Лондоне много садоводческих компаний, но у его компании будет коммерческий посыл, право на существование. Он назовет ее «Австралийские садовники».
Разумеется, понадобится реклама. Кто ему действительно нужен, так это человек, способный привлечь тысячи обеспеченных женщин, желательно из их округа. И у него был такой человек прямо под носом – Алиса. Всего один или два поста в ее Instagram, показывающих, как он, Райли и Бретт трудятся в саду, и дающих их контактные данные, – и Хазард не сомневался, что их завалят предложениями. Он был уверен, что Алиса оценит влияние кармы. Они в свое время помогли ей (и будут продолжать это делать), а она может ответить им тем же. Что посеешь, то и пожнешь.
Наверное, Джулиан нарисует для них флаеры, которые они смогут отправлять по почте. Правда, у Джулиана, похоже, почти не осталось времени для них, с тех пор как его вновь засосала черная дыра моды. Как их угораздило открыть для него страничку в Instagram?