Я был удивлен и растроган, когда эта юная леди вызвалась ежедневно приходить ко мне на несколько часов, чтобы выполнять роль секретарши, взяв на себя заботы о моих письмах, телефонных звонках и ангажементах. Но еще больше я был поражен и взволнован, когда она наотрез отказалась брать за эти услуги деньги. Это тем более меня поразило, что раньше я от всех только и слышал: в Америке ничто не делается из душевных побуждений, все оценивается в долларах. Видя, какую заботу проявляет эта юная леди обо мне и как она радеет о моей артистической жизни в Америке, я преисполнился к ней чувством глубокой благодарности.
Во время моих путешествий по Соединенным Штатам в последние пять лет я встретил много очаровательных и отзывчивых американок, но на первое место среди них я ставлю именно эту юную леди – Катарину Райт, редактора этой книги, которая из восхищения русским искусством в семь месяцев выучила русский язык. На следующую осень я снова приехал в Америку еще на один сезон.
Представьте мое удивление, когда я услышал, как она приветствует меня на моем родном языке!
Встреча с этой американкой и чудесный прием, оказанный мне в «Метрополитен-опера», придали мне смелости и энтузиазма для моей работы в Америке. «Теперь мне здесь ничто не страшно, – размышлял я, – потому что в Америке я встретил настоящих женщин!»
Я в самом деле считаю, что женщина в Америке занимает совершенно особое место.
Недаром я потом посвятил первую часть статьи, которую написал для одного женского журнала, американской матери.
Путешествуя по Америке от одного побережья до другого, я заметил, что в этой стране просвещение и моральная стабильность, кажется, целиком держатся на женщине. Мужчины в Америке работают всеми своими мозгами и мускулами, но управляет этими мозгами и мускулами именно женщина. В общем, я должен сказать, что настоящая американская женщина – это сокровище и что на широких просторах этой страны, обильно засеянных пшеницей и кукурузой, женщина сияет, как никогда не увядающий цветок!
Я проникался все большим интересом к Америке. Я посетил многие города, узнав их глубже, чем это обычно удается иностранцам. Чем больше я наблюдал за американской жизнью, тем больше убеждался в том, что в Соединенных Штатах мало говорят, но много делают. И я с грустью думал о моей родине, где все происходит как раз наоборот: делают мало, но очень много болтают!
И еще я заметил, что в Америке труд почитается не только необходимостью, но и удовольствием. Чем больше я ездил по этой стране, любуясь ее чудесной силой и мощью, тем больше укреплялся в убеждении, что только труд, в котором присутствует дух сотрудничества, может сделать людей богатыми, а может быть, и счастливыми, хотя я бы не смог дать определение, что такое счастье.
Среди других моих наблюдений отмечу поразившее меня стремление американцев к прекрасному. Примером тому может служить удивительный факт: почти в каждом американском городе есть свой симфонический оркестр. Кто не знаком с американскими симфоническими концертами, тому трудно себе представить, как прекрасно организована эта сторона художественной жизни страны. С величайшим наслаждением слушал я симфонические оркестры Бостона, Филадельфии, Кливленда, Детройта, Цинциннати и Нью-Йорка.
Вот еще один примечательный факт: в Америке симфоническая музыка звучит не только в залах, специально для нее отведенных, но и в некоторых кинотеатрах.
Испытывая страстное желание изучить все стороны американской жизни, я в этом сезоне часто бывал в театрах.
Сами театры поражали меня сверкающим великолепием интерьеров, но почти всегда мне приходилось с сожалением отмечать, что их внешний облик задавлен возвышающимися над ними зданиями контор и учреждений. В самом деле, подчас бывает трудно угадать, что перед тобой действительно театр, не будь на фасаде афиш и электрических огней.
Безусловно, самой примечательной особенностью американской сцены являются развлекательные представления, называемые ревю, в которых мастерски соединены музыка, пение, танцы и ловко сконструированные костюмы.
Представления эти – зрелища тщательно продуманные и очень пышные. Должен признаться, что я в восторге от этих ревю, наверно, потому, что в них участвуют веселые и остроумные комики-эксцентрики, почти без передышки развлекающие публику. По-моему, самых одаренных в мире комедиантов надо искать в Англии и в Америке. Впрочем, и в других театрах, где не играют ревю, я обнаружил высокий уровень актерского мастерства, доставивший мне много радости.
Замечательны также американские водевильные театры. Уставший рабочий люд жаждет развлечений, и в каждом городе к его услугам добрая сотня театров.
Правда, развлечения там не очень высокой пробы, но они вполне удовлетворяют уставших людей.
Еще одной необычной и типично американской особенностью являются негритянские музыкальные представления (шоу). Я посмотрел несколько таких шоу и был очарован не только пением и танцами, но и тем, с какой детской непосредственностью работают на сцене негры. Такая непосредственность бывает только у счастливых детей. Глядя на них, я вспоминал самого себя, когда мне было пятнадцать лет.
Голливуд
Моя первая поездка в Калифорнию должна была превратиться в сущее для меня мучение, учитывая мою беспокойную натуру, любовь к пешим прогулкам и дискомфорт, который я обычно испытываю в душных поездах. На этот раз, однако, пребывание в поезде оказалось довольно приятным.
Я вставал поздно, пил утренний кофе у себя в купе и съедал грейпфрут, а потом шел в вагон-ресторан. Когда я там появлялся, другие пассажиры уже заканчивали второй завтрак.
Вагон пустел, а я все сидел там и глядел на мелькающие за окном пейзажи.
Все вызывало во мне интерес: смена света и темноты, суровое величие гор, кирпичные дома, индейцы на лошадях, то и дело мелькавшие за окном, одинокая фигура на горизонте.
Устав глядеть в окно, я возвращался в купе и сидел там в полном одиночестве до самого обеда. Потом я коротал долгие вечера за еще одним развлечением – нашим русским преферансом. Ко мне присоединялись мои попутчики – аккомпаниатор и молодой виолончелист. Бывало, мы играли и вчетвером – когда мой Николай не был занят тем, что гадал по картам, здорова ли его супруга и не разлюбила ли его!
Помню, когда поезд шел через пустыню, я вдруг стал вслух читать стихи! Снова и снова на память мне приходили стихи о русских степях моего любимого Пушкина.
Так проходило время. Пустыня осталась позади, и пейзаж вновь оживился. Как зачарованный, глядел я на апельсиновые рощи, буйные травы и живописные домики. Теплым солнечным днем, ближе к вечеру, мы подъехали к Лос-Анджелесу. В течение всего пути было по-хорошему прохладно, беспокоила только пыль, просачивавшаяся во все щели и проникавшая даже в бумажные мешки, которые нам предоставила железнодорожная компания для предохранения одежды.
Разумеется, шуб мы с собой не брали, а едва ступив на платформу в Лос-Анджелесе, я с радостью отказался и от пальто.
На вокзале нас встретил один русский приятель, тоже музыкант, живущий в Калифорнии уже несколько лет. Мы уселись в его открытый прогулочный автомобиль и поехали через весь город в отель, расположенный на одном из пригородных бульваров.
Отель этот был наимодернейший: с магазинами, теннисными кортами, площадкой для игры в гольф и даже кафетерием. Просторное фойе, утопавшее в цветах и пальмах, выходило на террасу, с которой открывался вид на прелестный сад. К этому великолепию добавилась экзотическая нота, когда, направляясь к стойке портье, мы увидели юную китаянку в национальном костюме, которая расставляла сдвинутые стулья и столы, только что освобожденные игравшими в бридж.
Спустя день или два после моего приезда, уступив настойчивым приглашениям одной крупной синематографической компании, я согласился посетить Голливуд. Когда я пришел на студию, они «отстреливали» (так это у них называется) сцену в танцевальном зале и я некоторое время наблюдал за действиями режиссера. Затем мы обошли студию. Великолепие реквизита поразило меня.
На одной площадке была выстроена копия циркового шатра. Рядом в ожидании своей очереди вступить в действие расхаживали верблюды, слоны, канатоходцы, клоуны и жонглеры. И тут же, в нескольких шагах от цирка, я увидел русскую улочку с деревянными домами, которые выглядели совсем как русские избы.
Теперь у меня оставалась только одна неосуществленная мечта: посетить этого изумительного артиста – бессмертного Чарльза. Мне сказали, что это, наверно, будет очень просто сделать. И действительно, спустя несколько минут мы уже стояли у дверей студии Чарли Чаплина, где миловидная японка с поклоном приняла у меня визитную карточку.
Мистер Чаплин, хоть и был занят съемками, тут же распахнул передо мной двери студии. Но это еще не все. Я поведал ему о страстном желании увидеть его на экране – желании, которое мне никак не удалось осуществить: во всех городах, куда я приезжал, чаплинские картины оказывались снятыми с экрана как раз накануне моего приезда или же объявлялись на тот день, когда меня уже не должно было быть в городе.
Как же я обрадовался, когда мистер Чаплин устроил специально для меня просмотр «Пилигрима» в своем частном театре! Сидя подле меня, он через переводчика объяснял мне все, что происходило на экране.
В мастерской Чаплина не было и намека на беспорядок и суету, которые непременно царят на больших студиях. Пока Чарли отдавал последние распоряжения на съемочной площадке, служанки-японки с поклонами провели нас к его кабинету – чудесной комнате, роскошно обставленной и полной книг, фотографий и цветов. Немного позже нас несколько раз сфотографировали вместе со служащими его компании. В общем, это мое первое посещение Голливуда оставило у меня очень приятные впечатления.
Вскоре после визита в Голливуд мне захотелось пожить в обстановке менее регламентированной и более располагающей к отдыху, чем это было возможно в большом отеле. Друзья на