Главное – держаться и идти вперед.
Узнав об исчезновении странника, Габриэлла очень рассердилась. Что, в конце концов, происходит в ее замке? Сначала таинственный незнакомец, как привидение, бродит по замку, теперь – загадочное исчезновение пилигрима. И это еще не считая мелких, но досадных неприятностей, постоянно происходивших в замке.
– Буффон, объясни мне, как мог исчезнуть человек из хорошо охраняемого замка? Он что, улетел? Растворился в воздухе?
– Я не знаю, госпожа, – потупив глаза, ответил шут. – Я расспросил всех, кто мог его видеть, но, к несчастью, так и не получил вразумительного ответа. Никто ничего не знает.
– Обыскать каждый уголок, каждую щель, каждый закуток замка, – приказала Габриэлла, сурово посмотрев на Буффона. – И еще… отправь несколько воинов на его поиски в окрестностях замка. Если ему каким-то непостижимым образом удалось выбраться из замка, то далеко он, пеший, уйти все равно не мог… Достань мне его хоть из-под земли!
– Слушаюсь, моя госпожа, – поклонился шут, ставший за эти месяцы правой рукой молодой хозяйки.
Оставшись одна, Габриэлла задумалась. Так, в глубокой задумчивости, она и сидела до тех пор, пока ход ее мыслей не был прерван стуком в дверь.
– Моя дорогая племянница! – произнес вошедший Раймунд де Карруаз. – Что-то случилось? В замке просто в воздухе носится какое-то лихорадочное возбуждение. Неужели какие-нибудь неприятности?
– И да, и нет, дядя, – хмуро посмотрев на него, ответила девушка. – Мы ищем вчерашнего пилигрима.
– Зачем? – удивленно приподнял брови герцог.
– После долгих ночных раздумий у меня появились вопросы к страннику, и я хотела бы получить ответ.
– Моя дорогая, – облегченно вздохнул Раймунд де Карруаз. – Вряд ли этот оборванец смог бы ответить на них.
– Почему вы так считаете? По словам самого странника, он был знаком с моим мужем, причем очень хорошо, раз Жирард доверил ему дорогую для себя вещь.
– Простите, милая племянница, если мои слова ранят вас… Но мне кажется, что граф таким образом хотел попрощаться с вами. По-видимому, он предвидел свою скорую кончину… Еще раз простите меня.
– Если бы это было так, то тогда… – Габриэлла осеклась.
– Что тогда? – недоуменно посмотрев на девушку, спросил герцог.
– Н-ничего, – замялась Габриэлла. Какая-то неведомая сила заставила ее замолчать, так ничего и не объяснив дяде. Немного помолчав, она продолжила: – Я просто подумала, что тогда бы мое сердце подсказало мне, что с Жирардом приключилась беда. Я почувствовала бы приближение несчастья.
– Моя дорогая девочка, – герцог в знак сочувствия погладил Габриэллу по руке, а затем поцеловал ее. – Я догадываюсь, как вы относитесь к мужу. Но предчувствия и предположения – вещи очень ненадежные. А вот медальон и письмо – это прямые доказательства случившейся трагедии. Хотя это и нелегко, но надо смириться со случившимся… Я понимаю, как вам тяжело, – добавил герцог, заметив на глазах у девушки слезы, – и готов поддержать вас, как сумею, и помочь, если от меня будет польза. Вы сильная и со всем справитесь… К тому же вы должны гордиться: ваш муж погиб за святое дело.
– Господин герцог, – с чувством отозвалась Габриэлла, приняв надменный вид, – а вам не кажется, что вы слишком рано похоронили Жирарда?
– Не сердитесь, госпожа Габриэлла, я только попытался сделать выводы, – попробовал оправдаться герцог.
– Позвольте мне самой их делать, – в голосе девушки зазвучали металлические нотки. – Пока нет прямых доказательств гибели моего мужа, он для меня жив.
– Но письмо и медальон разве не являются этими самыми доказательствами? – постарался вразумить упрямицу герцог.
– Если слова пилигрима и вещи, переданные им, были бы истинными, то в медальоне должно было бы лежать кое-что, что Жирард при мне положил туда и что должно было ко мне вернуться в случае его смерти.
– Что ж, тогда вы правы, – несколько раздосадованно промолвил Раймунд де Карруаз. – Очень жаль, что нам не дано одною силою мысли перемещаться в пространстве. Может быть, когда-нибудь в будущем нашим пра-пра-пра-правнукам удастся это сделать…
– Что? – перебила дядю Габриэлла, заинтересованно взглянув на него.
– Я сказал, что жалею о том, что человек не может перемещаться из одного места в другое так быстро, как ему хотелось бы. Если бы это стало возможным, то нам не пришлось бы гадать о случившемся.
– Мы не можем перенестись, – задумчиво растягивая слова, проговорила девушка, – но…
– Я не понимаю вас, – не улавливая хода ее мыслей, изрек помрачневший герцог.
– Но мы можем отправиться туда, – договорила Габриэлла, вопросительно взглянув на собеседника.
– Куда отправиться? – герцог все еще не понимал, на что намекает племянница.
– В Египет… Ведь если верить последним новостям с Востока, именно туда направился мой муж и принц Эдуард с войском.
– Вы вообще понимаете, о чем говорите? – вскричал Раймунд де Карруаз, начиная нервно шагать по комнате. – В Египет… Вы так спокойно об этом говорите, как будто речь идет о поездке в соседнее графство. Там война, моя милая, а кроме войны, еще магометане. А вы женщина.
– И что с того? – с вызовом произнесла Габриэлла.
– А то, что по их законам место женщины не на войне, а у семейного очага или в гареме. Вы, вероятно, хотите стать трехтысячной женой султана Бейбарса?
– Но, дядя, разве паломничество по святым местам совершают только мужчины? Многие знатные дамы в сопровождении воинов и свиты не раз проделывали этот путь.
– И где же взять этих воинов? – с насмешкой спросил герцог.
– Уверена, мои вассалы, поклявшиеся в верности, поддержат меня.
– Сомневаюсь, дитя мое. Более того, я совершенно уверен: они сочтут эту идею сумасбродной и нелепой…
– Вы так считаете? – не сдавалась девушка.
– Габриэлла! – воскликнул Раймунд де Карруаз. – Ну неужели вы не понимаете, что это – сумасшедшая идея! Вы не только не найдете мужа, но и себя погубите… – тут он запнулся, как будто пораженный внезапной мыслью. Герцог бросил смущенный, но недобрый взор на девушку и замолчал.
Девушка поймала этот взгляд и горько рассмеялась, уловив его значение.
– Нет, дядя, и не думайте, – иронично заметила она. – В случае моей смерти замок и земли отойдут короне. Я уже давно составила завещание, которое хранится в надежном месте.
– Габриэлла… племянница моя! – возмутился герцог. – Как вы могли такое помыслить? Я пекусь и забочусь о вас, что есть силы, и стараюсь оберегать вашу жизнь. Это мой долг перед вашим отцом и моим братом… А вы… вы обижаете меня подобными нелепыми догадками.
– О, дядя, простите меня, – виновато поглядев на герцога, молвила девушка. Она подошла к нему и, положив руки ему на плечи, смиренно поцеловала в щеку. – Вы меня простили?
Герцог хмуро взглянул на племянницу и хотел было отчитать ее за глупое предположение, но, увидев ее умоляющие глаза, в конечном итоге растаял.
– Ох уж эта молодость, – вздохнул он. – Я тоже был горяч в юношеские годы и часто не думал, о чем говорю и что делаю… Да что об этом вспоминать…Я, конечно, прощаю вас, дитя мое. Но скажите, ваше решение отправиться в Египет окончательное?
– Да, дядя… И, надеюсь, вассалы моего отца примут крест вместе со мной.
В ответ герцог только покачал головой. Он был уверен, что из этой затеи ничего не выйдет. В этот момент в комнату вошел Буффон.
– Моя госпожа, – виноватым голосом начал он. – Увы, у меня дурные вести… Мы обыскали каждый уголок, но никого не нашли.
Габриэлла помрачнела. Ее милое, обычно улыбчивое и подвижное лицо опять застыло, а светло-голубые глаза потемнели от негодования. Она отвернулась от мужчин и подошла к окну, пытаясь успокоиться. Глядя на хрупкую с виду девушку, трудно было предположить, что под этой изящной оболочкой скрывается несгибаемая воля и сильный характер. Но это было действительно так, и герцог, а уж тем более Буффон, знали об этой характерной черте. Постояв несколько минут при полной тишине, Габриэлла, наконец, вымолвила:
– Буффон, разошли приглашения моим вассалам. Через два дня в замке намечается праздник.
– Моя госпожа, простите за любопытство, но что мы будет справлять? – поинтересовался Буффон.
Габриэлла медленно повернулась и спокойно произнесла:
– Начало нового крестового похода, который возглавили мой муж и принц Эдуард.
Удостоив девушку последнего неодобрительного взгляда, Раймунд де Карруаз, не желая, однако, больше пререкаться, испросил разрешения удалиться, сославшись на дела.
– Госпожа, вы серьезно? – удивленный намерениями Габриэллы, переспросил Буффон, когда за герцогом закрылась дверь. – Праздник, сейчас?
– А что тебя смущает? Поделись со мной. Ты же не просто слуга, ты – мой советник.
– Вы ведь не просто так собираетесь собрать всех под одной крышей. Я прав?
– Да, Буффон, как всегда… На этом празднике я хочу дать обет.
– Но вы не рыцарь! – изумился советник.
– И что с того? Разве обязательно нужно быть рыцарем, чтобы защищать свои земли или отправиться на поиски любимого человека?
– Госпожа, подождите… Если я вас правильно понял, вы собираетесь ТУДА???
– Разумеется, Буффон, – просто ответила девушка и опять отвернулась к окну.
– Боже Правый, Святая Дева Мария!..
И какой бес нашептал вам эту мысль?.. А-аа, я догадываюсь.
– Герцог тут ни при чем. Для него самого мое решение тоже стало неожиданностью.
– Надо думать… Но тогда…
– Я должна найти мужа. Моя семья покинула меня, оставив в печальном одиночестве. Пойми, Жирард – единственный родной для меня человек на этой грешной земле. Кроме него, у меня никого нет. Я не могу оставить его одного на враждебной земле. Я нужна ему, а он нужен мне.
– А как же герцог?
– Герцог… – отрешенно повторила Габриэлла. – Хоть в нем и течет кровь моих предков, для меня он был и остается чужим человеком. Возможно, со временем это чувство пройдет, а пока… А пока будем праздновать, осушать кубки и слагать речи о победе!..