С а й м о н с. Да, да. Это точно!
Б р а й е н т. Но он был профессиональным шулером.
У о л к о т. Это и есть профессор Гордон?
Б р а й е н т. Он самый. Профессор картежной игры.
С т е р л и н г. По-вашему, он не имеет никакого отношения к правительству?
Б р а й е н т. Имеет. Но только к нашему, как американский подданный!.. Я хочу довести до всеобщего сведения, что всякий, кто пытается честно освещать события, подвергается постоянному запугиванию, преследуется. А свидетели, наиболее осведомленные о положении в России, вообще не приглашаются…
О в е р м э н. Вас лично ведь это не коснулось.
Б р а й е н т. Коснулось и лично. Я требую, чтобы был вызван и допрошен…
Ю м с. Мистер Рид?
Б р а й е н т. Да.
О в е р м э н. Ваш муж?
Б р а й е н т. Да.
Ю м с. Он не обращался к нам с письменной просьбой.
Б р а й е н т. Неправда! Он писал вам, сенатор Овермэн!
О в е р м э н. Хорошо, не стану отрицать этого. Может быть, такое письмо получено и находится где-то у моего секретаря.
Н е л ь с о н (Брайент). Скажите прямо: вы стремитесь к укреплению большевистской власти в России?
Б р а й е н т. Я думаю, что решить это должны сами русские.
О в е р м э н. Русские люди молят нас о помощи.
С т е р л и н г. К тому же наша интервенция послужит делу мира во всем мире.
Р о б и н с. Давно известно, господа сенаторы, что голым насилием нельзя задушить идею!
С и м м о н с (с места). Отозвать сейчас наши войска из России — означало бы вызвать величайшую бойню, и кровь эта пала бы на голову Соединенных Штатов!
Б р а й е н т. Моя точка зрения, которую я последовательно защищаю и с которой меня никто не собьет, сводится к тому, что я не признаю интервенции и не признаю за Америкой права вторгаться в Россию.
О в е р м э н. Миссис Брайент, я хотел бы остановить вас…
Б р а й е н т. Ни один предшествующий свидетель не был остановлен. Если же вы будете меня останавливать, это будет пристрастный суд!
О в е р м э н. Остановитесь, миссис Брайент, иначе мы будем продолжать заседание при закрытых дверях.
Б р а й е н т. Я ожидала, что со мной будут обращаться так же вежливо, как и с предыдущими свидетелями, но я этого не добилась.
О в е р м э н. Разумеется, мы намерены уважать ваши права, вы ведь дама.
Б р а й е н т. Я хочу, чтобы вы уважали мои права как человека, а не как дамы.
У о л к о т. Я буду просить очистить помещение, и никакие дальнейшие показания не будут выслушаны, пока помещение не будет очищено!
Б р а й е н т. Всех вон?! Все давали показания при открытых дверях. А ведь я свидетель другой стороны, свидетель, который хочет, чтобы были налажены дружественные отношения между Россией и Америкой!
У о л к о т. Публике предлагается очистить помещение!
Гаснет свет.
В е д у щ и й. «Очистить помещение!»… «Лишить слова!»… «Прекратить стенографирование!»… «Вывести вон!»… Всегда, как только на идеологических процессах поднимает свой голос истина, судопроизводство превращается в судопроизвол. Так было до этого суда. Так было и после… Год 1887. Россия. Санкт-Петербург.
Возникает Александр Ульянов, стоящий перед судом Особого присутствия.
П р е д с е д а т е л ь (стуча по столу). Подсудимый Александр Ульянов, будьте по возможности кратки!.. Общих теорий нам не излагайте!
У л ь я н о в. Правительство настолько могущественно, а интеллигенция настолько слаба и сгруппирована только в некоторых центрах, что правительство может отнять у нее единственную возможность — последний остаток свободного слова…
П р е д с е д а т е л ь. Говорите о том, что было, а не о том, что будет!
У л ь я н о в. Людей, которые настолько преданы своим идеям и настолько горячо сочувствуют несчастьям своей Родины, что для них не составляет жертвы умереть за свое дело, таких людей нельзя запугать ничем!
П р е д с е д а т е л ь. Достаточно! Достаточно!
В е д у щ и й. Так было до этого суда. Так было и после. Год 1933. Германия. Лейпциг.
П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й. Димитров, я не потерплю, чтобы здесь, в этом зале, занимались коммунистической пропагандой!
Д и м и т р о в. Выступление господина Геринга тоже оказывало косвенное пропагандистское действие в пользу коммунизма.
П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й. Вы дошли до крайнего предела, вы делаете намеки!
Г е р и н г. Я здесь не для того, чтобы позволять вам себя допрашивать, как судье, и бросать мне упреки! Вы в моих глазах мошенник, которого надо повесить.
Д и м и т р о в. Я очень доволен ответом господина премьер-министра. Коммунисты, к счастью, не так близоруки, как их политические противники. Они сохраняют самообладание и в самых трудных ситуациях.
Г е р и н г. Вон, подлец!
П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й. Выведите его!
Д и м и т р о в. Вы боитесь моих вопросов, господин премьер-министр?
Г е р и н г. Берегитесь! Я с вами расправлюсь, как только вы выйдете из зала суда! Подлец! Повесить! Повесить! Повесить! Повесить!
Наплыв исчезает. На сцене включается свет.
О в е р м э н. Я приказываю всем покинуть помещение!
В е д у щ и й. Ничего не поделаешь! В протоколе сказано, что именно в этот момент публику удаляют из зала. Перерыв.
ЗАСЕДАНИЕ ВТОРОЕ
То же помещение. На местах свидетелей появилось несколько новых лиц. Продолжается допрос очередного свидетеля. Это человек лет 25-ти.
Ш е р и ф. Перерыв окончен. Заседание продолжается.
В е д у щ и й. С тех пор как мистер Овермэн попросил нас с вами покинуть зал, прошло несколько дней. И мы присутствуем сейчас на одном из следующих заседаний. После небольшого перерыва возобновился допрос, который длится уже несколько часов.
С в и д е т е л ь. …Я считаю, что каждая страна, в соответствии со своими условиями, найдет свои особые пути. Но думаю, что в конечном счете принципы, претворяемые в жизнь в России, восторжествуют везде…
Ю м с. Отвечайте на вопрос кратко и точно: участвовали ли вы в политической деятельности, когда были в России?
С в и д е т е л ь. Да, мою деятельность там можно назвать политической.
Ю м с. Вы выступали на Третьем съезде Советов рабочих и солдатских депутатов, так ведь?
С в и д е т е л ь. Да.
Ю м с. Были ли вы после возвращения и являетесь ли сейчас официальным представителем большевистского правительства в нашей стране?
С в и д е т е л ь. Нет.
У о л к о т. Если учесть факты, изложенные в ваших лекциях и статьях, выходит, что Советское правительство более умело и рационально организовало страну, чем прежнее правительство России?
С в и д е т е л ь. Да. Безусловно.
У о л к о т. Уж не считаете ли вы необходимым национализировать промышленность в нашей стране, подобно тому как это было сделано Советским правительством в России?
С в и д е т е л ь. Я высказываюсь в пользу национализации промышленности. Я думаю, что если большинство населения нашей страны будет за национализацию, народ своего добьется.
У о л к о т. Я также думаю, что народ добьется своей цели законным конституционным путем.
С в и д е т е л ь. Не знаю, окажется ли наше правительство достаточно гибким, чтобы осуществить такие мероприятия, когда они встанут в порядок дня.
У о л к о т. Для этого нам пришлось бы изменить конституцию.
С в и д е т е л ь. Однако нам не пришлось менять нашу конституцию для того, чтобы без объявления войны послать войска в Россию.
У о л к о т. Мы имели законное право поступить таким образом.
Ю м с. Не создается ли после ваших речей впечатление, что вы пропагандируете насильственное свержение власти?
С в и д е т е л ь. Возможно.
У о л к о т. Вы намеренно создаете у своей аудитории такое впечатление?
С в и д е т е л ь. Да, я отвечаю за свои слова.
В е д у щ и й. Этого человека хорошо знают в Америке. Участник мексиканской революции, военный корреспондент, облазивший все фронты мировой войны, герой революционной борьбы американских рабочих, беззаветный друг русской революции. Да, это он, Джон Рид. Правда, та большая слава, с которой его имя связано для нас с вами, еще не пришла к нему, но она уже близка. Именно сейчас набираются последние листы его знаменитой книги «10 дней, которые потрясли мир…». Она выйдет в свет через месяц.
К и н г. Доктор Саймонс, знали ли вы людей, которые, побывав в России, отправлялись в другие страны и начинали там вести большевистскую пропаганду? Например, известно ли вам, что там был Джон Рид?
С а й м о н с. Да.
К и н г. Он был заодно с большевиками?
С а й м о н с. Он являлся доверенным лицом большевистского правительства.
К и н г. Как относились к нему проживавшие в России настоящие американцы: как к американцу или как к большевику?
С а й м о н с. Как к большевику. У нас было там несколько таких сочувствующих большевикам людей, и мы считали их — разрешите мне употребить настоящее выражение — тупоголовыми людьми.
О в е р м э н. Мы очень рады, доктор, что вы говорите откровенно. Вы вносите много света в это дело, и мы вам очень обязаны.
У о л к о т. Знаете ли вы, мистер Рид, что под словом «революция» в обычном смысле подразумеваются конфликты, насилие и применение оружия?
Р и д. Да, это мне известно.
В е д у щ и й. Риду, конечно, известно, что столь открытая позиция чревата серьезнейшими последствиями.
У о л к о т. Подумайте, мистер Рид. Возможно, вы подразумеваете свержение существующей — как вы ее называете — капиталистической системы мирным, законным путем.
Р и д. Я…
У о л к о т. Подумайте, мистер Рид, подумайте…
Гаснет свет.
В е д у щ и й. «Подумайте, подумайте…» История, старая как мир! «Столпам общества» мало просто убрать вольнодумца. Им хочется обязательно достичь еще и другого: добиться от своих жертв публичного отречения, покаяния, отказа от убеждений. Всего важнее для них скомпрометировать, ошельмовать, опозорить опасную идею. Точно верстовые столбы, стоят вдоль дороги человеческого прогресса столбы позорные, возле которых пытались распять передовую мысль… Тысяча семьсот третий год. Лондон.