Руки и ноги у Пиппы затряслись. Она уже не слышала визг огонька и не осмеливалась повернуть голову, чтобы поискать его во тьме. Похоже, порхающий приятель ее бросил, а вместе с ним и последняя искра надежды начала угасать в душе Пиппы.
Теперь плюющаяся кислотой ящерица была уже совсем близко. И почему дерево не хотело сожрать и ее тоже? Пиппа содрогнулась, когда услышала, как один из длинных блестящих когтей ящерицы постучал по коре дерева. Тук. Тук-тук-тук. Тук-тук.
Дерево проглотило Пиппу уже по локти. А потом дернуло ее снизу за ногу, из-за чего она потеряла равновесие. Левая щека врезалась в ствол, быстро прилипнув к чему-то горячему, точно насекомое, угодившее в смолу. Пиппа закричала, когда разрастающаяся кора начала набухать вокруг ее лица. Пиппа ерзала и дергалась, хотя и понимала, что ее паника заставит дерево сожрать ее лишь быстрее. Она все равно боролась за каждый вдох, не зная, какой из них станет для нее последним.
Ее левое ухо было уже проглочено, а крики превратились в затяжной плач. Слезы потекли по щекам.
– Филиппа, – раздался за ее спиной басистый голос. – Прекрати двигаться. Прекрати кричать.
– Арджун? – охнула Пиппа.
– И прекрати разговаривать. – Он подошел к стволу и положил обе руки на его поверхность. Кора перестала разрастаться в ту же секунду. Пиппа беспокойно вдохнула. Она не верила, что все теперь будет хорошо, хотя Арджун и появился в последнюю секунду, как истинный герой. Она поблагодарит его позже. Сейчас же Пиппа чувствовала лишь обиду. Оказаться в беде и быть спасенной на деле совсем не так романтично, как написано в сказках. Пиппа чувствовала себя дурочкой, и ей совсем не хотелось падать в обморок от любви. Страх все еще был слишком силен, а паника всепоглощающей, особенно учитывая тот факт, что половина лица Пиппы до сих пор находилась в коре злого древесного пожирателя плоти.
Арджун появился у Пиппы перед глазами, недовольно уставившись на нее. Он выглядел помято, пуговицы его рубашки были застегнуты сикось-накось, а волосы растрепались. Над плечом Арджуна беспокойно порхал огонек. Почти что нервно.
Хотя Арджун и скрестил руки на груди, глядя на Пиппу, выражение его лица не выглядело злым.
– Из всех сбивающих с толку женщин, которых я встречал, ты поражаешь меня больше всего, – сказал он тихо.
– Говори, что хочешь, – прошептала Пиппа охрипшим от криков голосом, – только, пожалуйста, вытащи меня из этого чертова дерева.
– Зачем ты к нему прикоснулась? Я говорил тебе ничего не трогать.
– Я не собиралась к нему прикасаться. Это вышло случайно. – Гнев начал подкатывать к ее горлу. Зачем Арджун ее отчитывает? Она что, выглядит так, будто ей нужны нотации? – У тебя будет предостаточно времени, чтобы отругать меня потом. Мне… мне тоже есть что тебе сказать, дорогой женишок.
Арджун наклонил голову.
– Тебе повезло, что этот маленький огонек сумел меня отыскать. Еще минута, и ты могла бы не успеть вовремя освободиться.
– Я не… – Пиппа заикнулась. – Я еще не свободна. Чего ты тянешь и не помогаешь мне? – Она вздрогнула, и страх смешался с гневом. – Ты что, пытаешься преподать мне урок? – Ее голос зазвучал тише. Нет, она не будет плакать. Она отказывается рыдать перед ним.
– Придется подождать, пока оно затвердеет, – объяснил Арджун.
– Как… как ты его остановил?
– Я заморозил воду внутри него. – Арджун придвинулся ближе, а потом постучал кулаком по коре, обвившейся вокруг правого запястья Пиппы. – Как я поступил с лордом Эвандиром до этого. – Говоря, Арджун развязал шнурок мантии под горлом у Пиппы, которая тоже была наполовину поглощена вспученной корой, и позволил накидке упасть на землю.
Пиппа попыталась сдержать прилив эмоций.
– Все фейри так умеют? – спросила она.
– Нет. Некоторые придворные обладают магией элементов. Это и отличает их от других фейри, проживающих в Сильван Уайль. – Арджун постучал костяшками пальцев по коре вокруг другой руки Пиппы, а затем снова сделал шаг назад. – Я достану револьвер и вскрою кору рукояткой, так что не пугайся, когда увидишь оружие. – Он усмехнулся. – Я не собираюсь в тебя стрелять. Пока что.
– Ты притащил револьвер?
Арджун задумчиво скривил губы.
– Ответы помогают тебе успокоиться, не так ли? – уточнил он.
– Информация… меня успокаивает.
– Я заметил. Пингвины делают еще что-нибудь, о чем стоит упомянуть? – Разговаривая, Арджун вытащил револьвер, спрятанный у него за поясом. Он осторожно вынул пули из патронника и взял оружие задом наперед, словно молоток.
– Нет… ничего такого, что я могла бы припомнить, – пробормотала Пиппа. – По крайней мере, сейчас. – Она не могла перестать дрожать.
Арджун кивнул и принялся за работу.
– Лишь несколько членов королевского двора фейри способны использовать магию природных элементов, – сказал он. – Давным-давно все высшие чины были способны управлять одним из элементов: огнем, водой, землей или воздухом. – Кусочек за кусочком, он начал откалывать кору, и та посыпалась на землю вокруг них. – Изредка одаренные фейри могли даже управлять двумя или тремя элементами, однако четырьмя сразу – никогда. Фейри винят связи с низшими существами, включая смертных, в том, что их силы ослабли с годами. Поэтому они так и пекутся о чистоте крови. – Он повысил голос, чтобы его было слышно за звуками ударов металла по дереву, и продолжил: – Ирония всех ироний в том, что их склонность к инцестам спустя сотни лет привела к бесплодию большинства придворных. – Арджун закатил глаза. – Их безмерно злит тот факт, что такой полукровка, как я, унаследовал способность матери контролировать воду, хотя я и сам не понимаю почему. Все, на что я способен, – это заморозить воду в чем-либо на десять-пятнадцать минут. Даже меньше, если существо является вампиром или каким-либо фейри, темным или светлым. – Он подошел к другой руке Пиппы и начал пробираться к ней сквозь кору, которая отваливалась, словно слои клея или куски разбитой тарелки. – Ступай осторожнее. Эти осколки могут быть очень острыми.
Как только руки Пиппы оказались на свободе, Арджун опустился на одно колено, чтобы высвободить ее лодыжку из спутавшихся корней.
– Я сама, – сказала она. Щеки у нее покраснели, когда рука Арджуна прикоснулась к ее голой коже. Ей было беспокойно от того, что он сидит у ее ног и прикасается к ней. Разумеется, абсурдно думать сейчас о подобном, однако нервы Пиппы уже были на пределе. Последнее, что ей сейчас нужно, – это ощущение тепла его кожи на своей. Она и без того чувствовала себя как клубок, который вот-вот развяжется.
– Ты и правда беспокоишься о том, что прилично, а что нет, в подобный момент? – усмехнулся Арджун.
– Нет, я… Мне не нравится, когда ко мне прикасаются.
– Лгунья.
– Что, прости?
– Ничего страшного, – ответил Арджун, продолжая работу. – Я сохраню твой секрет, если ты сохранишь мой.
– И какой у тебя секрет? – Пиппа сглотнула.
– Мне нравится к тебе прикасаться не меньше, чем тебе нравятся мои прикосновения.
– Чушь! – возмутилась Пиппа. – С чего ты взял, что мне… О-ох!
Арджун резко поднялся на ноги, поймав Пиппу, когда дерево выпустило ее из своих объятий. Руки Арджуна обвились вокруг талии Пиппы, а ее руки оказались у него на груди на одно короткое мгновение.
Пиппа подняла глаза. В глазах Арджуна отражался полумесяц. Арджун посмотрел ей в глаза в ответ так, будто протянул руку. Будто мог смотреть вечно. Его руки крепче сжали ее талию в тот же самый момент, когда Пиппа вцепилась в его лишь наполовину застегнутую рубашку. Как до этого корни потянулись к Пиппе, они потянулись друг к другу, ища, за что ухватиться. Ища, куда бросить якорь у пустынного побережья.
Тепло тела Арджуна просочилось сквозь тонкую сорочку Пиппы, осев на ее коже, а аромат зимних специй пропитал воздух вокруг. У Пиппы пересохло в горле, а все ее чувства обострились, и она готова была поклясться, что слышит, как листья шуршат в проклятых деревьях, как заколдованный ветерок треплет кудри Арджуна.
Она сделала единственное, что могла в этот момент.
Пиппа поцеловала Арджуна. Бездумно. Беспечно. Бездыханно.
Ее губы оказались на его губах. Пиппа наклонила голову и запустила пальцы в его густые волосы. Он оторвал ее от земли, и она почувствовала себя облаком, плывущим по беспокойному небу. В эту самую секунду больше ничего не имело значения. Никакая ложь. Никакие обещания. Ни прошлое, ни будущее.
Только этот момент.
Со вздохом Арджун поцеловал ее в ответ, и кончик его языка прикоснулся к языку Пиппы. Сердце у Пиппы застучало в груди, как птица в клетке. Она зажмурила глаза, отказываясь просыпаться от этого странного сна, сплетенного из опасностей и наслаждения. Это был первый раз, когда Пиппа по-настоящему поцеловалась. Ей не нужно было спрашивать, чтобы знать, что это был именно такой поцелуй, которому суждено сохраниться в памяти. Обратиться в сказку.
Губы Арджуна скользнули вниз по ее подбородку. Прикосновением большого пальца он поднял ее голову наверх, прошептав у ее кожи:
– Филиппа.
Мурашки побежали у нее по спине.
Пиппа открыла глаза, увидев небо, полное звезд. Ахнула, внезапно почувствовав каждую частичку своего тела до кончиков пальцев.
Арджун нежно рассмеялся.
– Я никому не расскажу, если ты не расскажешь.
Чтоб цветка любовный сок испытать на нем я мог
«СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ», УИЛЬЯМ ШЕКСПИР
Арджун Десай не так уж часто не знал, что сказать. Теперь, однако, он понял, что изо всех сил пытается отыскать в сознании нужный уголок, в котором будут подходящие слова. Он размышлял и размышлял о том, как начать простейшую беседу, но в голове у него зияла пустота.
– Ты спишь? – произнес он наконец, уставившись в устланный землей потолок, и его голос разнесся по огромным покоям. Если он концентрировал взгляд на потолке достаточно долго, то мог разглядеть слюду и поблескивающие камешки в недрах почвы. Видел, как свет камина сверкал так, точно освещал грани бриллианта.