– Я… я… – Пиппа не знала, как лучше ответить на данный вопрос. Она посмотрела на Арджуна. Снова смущенно прикусила губу.
– Ну, разумеется, она хочет выйти за меня замуж, – соврал Арджун. – Точно как и я хочу жениться на ней. Мы не рассказывали бы об этом всему миру, если бы не хотели пожениться. Вопрос теперь лишь в том, что случится дальше.
– Всю жизнь есть вопросы, – тихо сказала генеральша Рийя. И вновь покосилась на Пиппу. – Всю жизнь нужно искать на них ответы.
– Что ж, – отшутился Арджун, – все верно.
Нервы у Пиппы начинали сдавать. Арджун шутил так, словно уже знал, что победил в этой битве. Словно знал, что мать сделает именно так, как он хочет.
– Ты мой единственный сын, Арджун, – сказала генеральша Рийя. – Я не хочу, чтобы ты соединял свою судьбу в свадебном обряде с первой встречной.
– Полагаю, ты бы предпочла, чтобы я женился на придворной, – согласился Арджун.
– Я никогда не скрывала этого желания, – ответила мать. – Как и ты никогда не скрывал своего во всем мне перечить.
Арджун непринужденно пожал плечом.
Генеральша Рийя в очередной раз обратила взор на Пиппу. Выдохнула, вглядываясь в ее глаза, точно ища… что-то.
– Если не учитывать, что она смертна, ты сделал хороший выбор, – сказала она наконец. Затем генеральша развернулась на месте и исчезла в толпе.
Арджун продолжал улыбаться так, словно ничего плохого не произошло. Он взял Пиппу за руку и отправился следом за матерью с уверенным видом.
– Арджун, – прошептала Пиппа, и паника снова начала поглощать ее, подкатывая к горлу. Его мать не собиралась отменять свадьбу. – Что ты…
Он утянул ее в объятия, и его дыхание коснулась уха Пиппы, а тепло его тела просочилось сквозь тонкую ткань ее фейского наряда.
– Она подыгрывает мне, – тихо сказал Арджун. – Я не сдамся первым. Если все раскусят нашу шараду прямо сейчас, то накинутся на тебя, как стервятники. Я не позволю этому произойти. Клянусь жизнью, что ты будешь дома до того, как последние лучи солнца коснутся горизонта.
– Но что, если она…
– Гранды, лорды и леди! – воскликнул Вир с другого конца переполненного зала. – Давайте же наконец-то начнем!
Сердце Пиппы вздрогнуло и чуть было не замерло.
– Не переживай, – снова сказал Арджун, его голос прозвучал едва слышно в воцарившейся тишине. – Мать хочет меня испытать. Когда придет время произносить клятвы, она все остановит. Я ее знаю.
Пиппа не была с этим согласна. Если она что-то да уяснила из недавней беседы с генеральшей Рийей, так это то, что та не была из числа тех, кто сдается или отступает. Не была она и такой уж предсказуемой, как описывал ее Арджун.
В этот самый момент Пиппа вдруг поняла, что генеральша Рийя на самом-то деле и не так уж хорошо знает сына. А так ли хорошо Арджун знал мать, как утверждал? Пиппа видела уверенность в глазах его матери. Но была ли эта уверенность вызвана желанием преподать сыну урок? И если так, то какой урок?
Арджун переплел пальцы с пальцами Пиппы, подбадривая ее. Он шагал гордо. Уверенно.
Но прав ли он? Правда ли мать Арджуна остановит их до того, как они дадут клятвы перед алтарем? Если Пиппа начнет возмущаться – и если раскроет всем их обман, – какие ужасы способны сотворить с ней придворные Летнего королевства?
Пиппа подошла вместе с Арджуном к пьедесталу и остановилась рядом с лордом Виром и грандом Сюджи. Между двумя парами стоял маленький столик с накрытыми подносом и свертком. Сердце Пиппы стучало как бешеное.
Высокий худой фейри в наряде темно-фиолетового цвета, который оттенял его длинные бело-золотые волосы, заплетенные в косу, вышел вперед и вскинул руки, точно пародируя огромные рога на пустом троне у него за спиной.
– Мы начинаем, – объявил он. Когда он открыл рот, чтобы напеть церемониальные слова, все умолкли и замерли в зале. Лишь свет продолжал мерцать, просачиваясь сквозь верхушки деревьев. Вокруг вспыхнули заколдованные светлячки, зависнув в воздухе, точно драгоценные камни.
Церемониальная песня наполнила теплый воздух. Она напоминала песню с древней мелодией. Пиппа видела, как гранд Сюджи закрыли глаза и тихие слезы покатились у них по щекам. Лорд Вир почтительно опустил голову.
Арджун продолжал сверлить взглядом мать, а на губах у него красовалась самодовольная ухмылка. Затем худой фейри с бело-золотыми волосами в фиолетовой мантии закончил петь и с осторожностью раскрыл сверток на столике перед ним.
Там была глазурованная ваза с рисунком в виде шипов и золотыми лепестками. Гранд Сюджи кивнули лорду Виру, который улыбнулся в ответ с нескрываемой любовью в глазах. А потом – без слов – он вытащил маленький кинжал из рукава изумрудного свадебного наряда и рассек себе ладонь. В следующий миг он сжал руку и позволил капле крови упасть в глазурованную вазу.
Удовлетворенно кивнув, фейри-лорд, ведущий свадебный обряд, одним грациозным движением снял серебряную крышку с подноса, на котором оказалась еда.
Толпа весело зашепталась. Пиппа с любопытством покосилась на Арджуна.
Рис? Он приготовил ей рис с… овощами?
– Я обещаю своей невесте, что она никогда больше не проведет ночь голодной, – сказал Арджун мягко, посмотрев на Пиппу. Будто бы эти слова предназначались только для нее. На короткое мгновение все задорные перешептывания стихли в толпе. И Пиппа увидела правду. Почувствовала себя как дома.
Он приготовил для нее обед? Как… чудесно. Тепло разлилось в ее сердце. Она буквально почувствовала, как холод отступает, точно она пробудилась после многолетнего сна.
– Тебе есть что предложить? – спросил у Пиппы высокий фейри с бело-золотыми волосами.
– Она смертная, – сердито покосился на фейри-лорда Арджун. – Традиции не обязывают…
– Я могу спеть, – сказала Пиппа. Ее голос не дрогнул. Она посмотрела на мать Арджуна. Когда же наконец-таки генеральша остановит происходящее? Пиппа ждала, что та встретит ее взгляд, однако стойкая женщина продолжала наблюдать за сыном, точно ждала, когда он ее ослушается.
Похоже, Арджун Десай унаследовал упрямую непоколебимость от нее.
Пиппа повернулась к Арджуну. В следующую секунду их глаза встретились. И в его глазах Пиппа видела мольбу, просьбу довериться ему. Он столько всего сделал, чтобы защитить ее. Он приготовил для нее обед. И даже сейчас он держал ее руку в своей. Нет, он ее не подведет.
Пиппа закрыла глаза и решила довериться Арджуну.
Nuair a bla mi ‘m chaileig ghòraich
Thug mi gaol is gràdh don òigeir
Aig am bheil a’ phearsa bhòidheach
‘S cha ghràdhaich mi ri m’bhèo fear eile
Пиппа слушала, как слова срываются с ее губ. Магия наполняла каждую ноту, и Пиппа готова была поклясться, она слышит, как мелодия наполняет деревья вокруг не только на гэльском, но и на английском языке.
Когда я была глупой юной девчонкой, Я подарила свою любовь молодому человеку, Который был высок и красив, И моя любовь, пока я жива, больше
не достанется никому…
Пиппа пела для своей бабушки. Пела об утраченных воспоминаниях о счастливом детстве. Воспоминаниях, пропитанных запахами настойки опиума матери и отцовским виски. Воспоминаниях о том, как Лидия с Генри всегда смотрели на нее, прежде чем заговорить, будто бы Пиппа была способна спасти их от гнева отца и отсутствия матери. Пиппа пела для братика с сестренкой. И для лучшей подруги Селины.
Ach tha mis’ an dùil ‘s an dòchasGu’n tig an là ‘s am bi sinn còmhla‘S ma bhios tusa dìleas dhomhsaCha ghàdhaich mi ri m’bheò fear eileЯ живу в ожидании и надежде, Что наступит день, когда мы будем вместе, И если ты будешь мне верен, Моя любовь, пока я жива, больше
не достанется никому…
Пиппа пела, как учила ее бабушка. Она так давно не пела никому, кроме себя. Даже во время мессы в церкви Пиппа осмеливалась лишь тихонько пропеть несколько слов. Пение напоминало ей обо всем, что она потеряла. О смехе и любви, о жизни без нужды.
Она закрыла глаза. Мелодия выходила уверенной, а слова уже не казались слишком мягкими, а были легкими и свободными. Пиппа подняла руки, точно несла песню в ладонях, и ее пальцы отпустили Арджуна сами собой. Бабушка пела с руками, и Пиппе всегда казалось, будто та была волшебницей, творящей заклинание в сверкающей лощине. Доброе заклинание, наполненное теплом и запахом свежеиспеченного хлеба. В этот самый момент Пиппа почти ощущала, будто бабушка стоит рядом с ней. Кивает, подбадривая Пиппу, как Пиппа сама часто неосознанно кивала Лидии и Генри.
– Не пой, как птичка, – говорила бабушка. – Птички поют головой. А ты пой сердцем. Или грудью, да? Пой так, чтобы даже святые на небесах знали, что ты делаешь это от души.
Когда последняя нота смолкла на губах Пиппы, она открыла глаза. Все до единого фейри смотрели на нее неподвижно, точно фигуры на картине. Когда Пиппа посмотрела на лорда Вира и гранда Сюджи, то увидела новые слезы на щеках и теплую улыбку на губах последнего.
Арджун нахмурился, а глаза у него странно блестели. Точно он знал какую-то тайну, которой очень хотел поделиться с Пиппой. Скоро. Когда будет подходящий момент. Без слов он снова взял ее за руку.
– Ты принимаешь подарок лорда Арджуна, Филиппа Монтроуз? – спросил высокий фейри, ведущий церемониальный обряд.
Пиппа сначала посмотрела на генеральшу Рийю, затем перевела взгляд на Арджуна, который переплел пальцы с ее, точно они были лозой на дереве.
– Д-да, – произнесла Пиппа.
– А ты принимаешь дар леди Филиппы, Арджун Десай? – продолжил фейри.
Арджун наклонил голову в сторону матери со странным выражением лица. Он ждал, отказываясь отвечать. А потом впервые Пиппа увидела тень беспокойства на его лице. Он на мгновение уставился на генеральшу Рийю. А потом принял самоуверенную непокорную позу.