На самом деле они были равны. А значит, обе их жизни были в руках – лапах – друг у друга.
Майкл перестал рычать. Он слишком хорошо знал, куда может привести жестокость.
«Вижу, ты нашел дорогу домой, Майкл Гримальди».
Ее слова в голове застали его врасплох, и из его пасти снова вырвался угрожающий рык.
«В Сильван Вальд волки способны общаться друг с другом без слов. Это очень бы помогло нам в Новом Орлеане, когда это было так важно, не так ли?»
Майкл продолжил рычать, однако теперь в душу закрались сомнения.
«Отвечай мне мысленно, – продолжала Эмили. – Так, как если бы ты разговаривал сам с собой».
Майкл опустил глаза на ее отсутствующую лапу. Остальные ее лапы задрожали, когда она сделала еще шаг ему навстречу, внимательно за ним следя.
«То, что с тобой сделали, неправильно», – даже в голове его голос прозвучал неохотно.
«Моему брату было важно показать власть, которую я у него отняла. Так что, естественно, он отнял ее у меня». – Эмили снова села перед ним.
«И ты не злишься? – спросил Майкл. – Я бы разозлился».
«Ну, разумеется, я злюсь. Однако еще меня одолевает печаль».
Майкл заскулил.
«Пожалуйста, знай, что я не хотел стрелять в Луку».
«Знаю. Однако на этот раз моя печаль преподала болезненный урок». – Она подняла голову и посмотрела на луну. – Она дала мне понять, что жестокость может привести лишь к большей жестокости. К новым кровопролитиям. И новым смертям. Я хочу с этим покончить».
Майкл ничего не ответил.
«Ты мне не веришь? – спросила Эмили. – Понимаю. На это потребуется время. Однако у меня есть доказательства того, что в Сильван Уайль создают оружие, способное уничтожить все, что осталось от Сильван Вальд».
«Ты видела это оружие?» – Волчьи глаза Майкла округлились от изумления.
«Я слышала о нем. Слышала от тех, кто стал свидетелем неописуемых мучений. Слышала от тех, кому уже нечего терять. Майкл, ты лучший из нас. Лука часто говорил о твоем чувстве справедливости. Твой интеллект его поражал, даже когда ты был еще мальчишкой. Поможешь мне положить конец этой нелепой войне раз и навсегда?»
И снова Майкл не ответил, хотя боль пронзила грудь, точно острый кинжал. Лука был ему родным и близким, как старший брат. Майкл подозревал, что сейчас Эмили пытается воспользоваться чувством вины, чтобы манипулировать им, однако от этого ее оружие не становилось менее эффективным.
Майкл столько всего потерял. И снова он посмотрел на ее рану. Каково это – потерять руку или ногу? Как она выжила с такой раной в этих замерзших землях?
Эмили Сен-Жермен тоже немало всего потеряла.
Она продолжала:
«Тебе потребуется время, я понимаю. Однако Лука бы мне помог. И я надеюсь, ты готов сделать то, что потребуется, чтобы гарантировать нашему виду безопасность. Ради него. Хотя бы раз мне хочется почтить память того, кого я любила и потеряла». – Эмили снова поднялась, точно собираясь уйти.
«Там холодно, – заметил Майкл. – Не хочешь остаться здесь, пока не закончится буря?»
Эмили замерла. Затем, прихрамывая, подошла к нему, опустилась на землю и заснула.
Невозможно перейти озеро, просто стоя и глядя на воду
РАБИНДРАНАТ ТАГОР
Арджун таращился в потолок их небольших покоев. Пиппа спала в его объятиях, ее губы подрагивали, а лоб беспокойно морщился во сне. Арджун посмотрел на нее. Посмотрел на нежный изгиб ресниц, отбрасывающих тени на скулы. На губы, поджатые и выдвинутые чуть вперед. На кудряшки, упавшие на лоб.
Что-то кольнуло Арджуна в самое сердце. А следом пришло недовольство.
Будь оно все проклято! Арджуну не все равно. Пиппа важна ему… слишком важна. И как бы он ни старался, он не мог не вспоминать слова Сюнана.
Могла ли Пиппа Монтроуз любить его? А он и правда… любил ее в ответ?
Она вздохнула во сне, и испуг исказил черты ее лица.
До сегодняшней ночи Арджун лишь гадал, что может беспокоить такую девушку, как Пиппа. Он видел девушек в Кембридже, когда те приезжали навестить братьев и кузенов, видел их белоснежные зонтики, трепыхающиеся на солнечном ветру, и их чистенькие лайковые туфельки. Видел этих очаровательных юных леди из престижных семей, о прошлом которых слагали истории, а будущему которых завидовали.
Что ж, по крайней мере, теперь Арджун знал, что беспокоит Филиппу Монтроуз.
А еще он знал, как больно терять родных. С каждым прожитым годом его воспоминания о времени, проведенном с матерью и отцом в Бомбее, становились все более туманными. В голове точно сгущалась дымка. Может, она и была виной тому, что в воспоминаниях Арджуна все так чудесно. Может, отец и не был таким уж хорошим поваром. Может, мать не так уж и часто улыбалась, да и не рассказывала ему волшебные сказки. Сказки, которые, как осознал Арджун, наверное, и не были результатом ее воображения.
Нет. Даже если со временем воспоминания Арджуна становились теплее, он все равно дорожил детством и горевал о его утрате. Годами он обижался на мать. Если бы только она позволила им остаться в мире смертных… «Что тебе не нравилось? – хотелось ему закричать. – Почему ты всё испортила?»
Очень долго Арджун считал, что причиной его горя стали ее амбиции. Что мать покинула смертный мир, потому что не могла стать в нем настолько влиятельной, насколько позволяла ей ее должность в Сильван Уайль. А теперь его мать еще и была главной охотницей Летнего королевства, важнее которой лишь сама леди Силла. Генеральша Рийя. Обидная мысль вдруг начала формироваться в голове у Арджуна. Быть может, неправильно заставлять женщину отказываться от своих желаний лишь потому, что того требует общество. Селина и Пиппа, и Одетта, и Гортензия, и Мэделин… Они имеют право на собственные желания.
И мать Арджуна ничем не отличается от них.
Пиппа заерзала на его груди, положив руку рядом с щекой.
Она уже столь многим пожертвовала ради других. Она не заслужила того, чтобы жертвовать и своим будущим тоже. Арджун чувствовал себя беспомощным после того, как поговорил с жертвами жуткого оружия Сильван Уайль. И даже если он обратится с этим вопросом к матери, что можно сделать, чтобы излечить изувеченные тела и разбитые души? Эти мысли не давали ему покоя всю ночь.
Тем не менее, быть может, он мог кое-что сделать для Пиппы.
Арджун очень осторожно поднялся с кровати, однако койка скрипнула, отчего он нехотя вздрогнул. Затем он вышел из покоев и зашагал по коридору изо льда и камня.
Найти логово Сюнана не составило труда. Из-за обветшалой двери его покоев виднелись отблески синеватого пламени, мерцающие на ледяных стенах, как маяк в ночи. Арджун вошел в комнату с куполообразным потолком и увидел, что Сюнан ждет. Будто бы знал, что Арджун придет его искать.
– Тебе потребовалось больше времени, чем я рассчитывал, – сказал Сюнан.
Арджун остановился.
– Я не мог уснуть, – сказал он.
– Как и я, – признался Сюнан. Он взмахнул рукой, и появился табурет, к которому Сюнан жестом пригласил Арджуна. – Сюли не верил, что тебя тронет все то, что ты сегодня увидел. Он был уверен, что твоя верность матери останется непоколебимой. Но снова я победил. – Его смех вышел тихим и печальным. – Не понимаю, почему он вообще до сих пор продолжает со мной спорить.
Арджун посмотрел на синеватое пламя, поблескивающее в центре комнаты. Оно отбрасывало жутковатые тени.
– Этот огонь настоящий? – спросил он. – Или вы создали его, как и табурет?
Сюнан пожал плечами.
– Все реально, если ты в это веришь.
– Слова истинного мастера иллюзий, – хмыкнул Арджун.
– Я больше не извиняюсь за то, что я делаю, учитывая мое прошлое, – сказал Сюнан, и черты его гоблинского лица помрачнели. – Много веков назад я брал то, что мне не принадлежало. Наслаждался жизнью в ущерб другим. Когда я становился причиной чужих неприятностей, то с помощью иллюзий обращал листья в золото, песок в хлеб, а боль в смех. – Он вздохнул. – И я не задумывался о том, что после себя оставляю лишь печаль и разруху. Я брал и брал и заботился лишь о себе и своих желаниях. А потом… я повстречал колдуна с волшебным зеркалом. – Он глядел на синее пламя, и оно отражалось в его зрачках. – Когда я узнал, что это зеркало позволяет владельцу путешествовать между мирами и даже между временными рамками, то понял, что хочу владеть им.
Сердце у Арджуна забилось чаше.
– Оно позволяет владельцу путешествовать сквозь время?
Сюнан кивнул.
– Представляешь, каково это? – Он печально усмехнулся. – Получить возможность изменить судьбу. Узнать будущее. Для мастера иллюзий вроде меня эта мысль оказалась чересчур заманчивой. Поэтому я украл зеркало, когда подстроил смерть его прежнего владельца. – Он сделал паузу. Одарил Арджуна новой печальной улыбкой. – Сюли остался единственным членом моей семьи не без причины. Восемнадцать моих братьев и сестер, их семьи, наши родители, их родители, моя возлюбленная, наши дети… все сгинули в этом зеркале. – Его лицо посуровело. – Однако эта история для другого раза. Урок же остается неизменным: когда играешь с иллюзией времени, ты уже никакой не мастер, потому что это время становится мастером, играющим с тобой.
Арджун подался вперед, внезапно все осознав.
– Вот почему Бастьян искал вас, – сказал он. – С подобным зеркалом он мог бы изменить судьбу и больше не быть вампиром.
Сюнан кивнул.
– Да, такое возможно, – сказал он. – Однако чего это будет стоить? – Он снова вздохнул. – Я даже не могу описать, как все может обернуться. – Он повернулся и посмотрел Арджуну прямо в глаза. – Но ведь ты пришел ко мне не для того, чтобы поговорить о моем прошлом.
– Нет, – согласился Арджун. – Не для этого.
– Позволь мне говорить с тобой начистоту. Ты поможешь мне спасти тех, кто остался в Сильван Вальд? – спросил Сюнан. – Поможешь нам сохранить равновесие между тьмой и светом?
Арджун посмотрел маленькому синему гоблину прямо в глаза. Хотя он и пытался собраться с мыслями, те все равно неслись в разных направлениях. Зеркало Сюнана его заинтриговало. Портал, приподнимающий завесу времени. На что только такое зеркало было способно? Арджун с его помощью мог бы вернуться в Бомбей и восстановить утраченные воспоминания отца. Мог бы вернуться и остановить Эмили Сен-Жермен, которая чуть не лишила Одетту жизни навсегда.