— Ты пахнешь, как мама, — сказал он.
Теперь он раз в день медленно спускался по узкой лестнице вниз и бессмысленно подкладывал веточки в огонь. У Миси всегда кипело какое-то молоко, какой-нибудь суп, и этот знакомый беспечный запах возвращал ему прежний мир, ставший потом пустым и отринутый прочь. Он брал себе что-нибудь из еды и, мурлыча под нос, возвращался наверх.
— Наколол бы ты дров, — бросала ему вслед Мися.
Он колол дрова с самозабвением. Он заполнял поленьями весь дровяной сарай.
— Уж перестал бы ты колоть эти дрова, — сердилась Мися.
Тогда он доставал из ящика Иванов бинокль и из четырех своих окон инспектировал Правек. Смотрел на восток и видел на горизонте дома Ташува, а перед ними леса и пастбища у Белянки. Видел Нехчалиху, которая жила в доме Флорентинки, как она на лугу доит коров.
Смотрел на юг, на часовню святого Роха и молочный завод, на мост до городка, на какую-то случайную машину, на почтальона. Потом он переходил к западному окну — и перед ним был вид на Ешкотли, Черную, Реку, на крыши дворца, башню костела и все разрастающийся дом престарелых. Наконец он шел к северному окну и любовался просторами леса, которые пересекала ленточка Келецкого шоссе. Он видел одни и те же пейзажи в каждое время года — снежные зимой, зеленые весной, пестрые летом и поблекшие осенью.
Вот когда Изыдор открыл, что большая часть важных вещей на свете имеет четвероякий характер. Он взял лист серой бумаги и начертил карандашом таблицу. В таблице было четыре колонки. В первом ряду Изыдор написал:
Запад Север Восток Юг.
И тут же добавил:
Зима Весна Лето Осень.
И ему показалось, что он поставил несколько первых слов какого-то необыкновенно важного предложения.
Это предложение, должно быть, имело огромную силу, потому что теперь все пять чувств Изыдора были настроены на выявление четвероякости. Он искал ее у себя на чердаке, а также в саду, когда ему было велено прополоть огурцы. Он находил ее в ежедневных работах, в предметах, в своих привычках и в сказках, которые вспоминал из детства. Он чувствовал, что выздоровеет, что выйдет из придорожных зарослей на прямую дорогу. Не начинает ли теперь все проясняться? Может быть, достаточно просто немного напрячь ум и познать порядок вещей, ведь знание лежит на расстоянии вытянутой руки, стоит только приглядеться?
Снова он ходил в сельскую библиотеку и приносил целые сумки книг, потому что понял вдруг, что множество четверояких вещей уже записано людьми.
В библиотеке было много книг с красивым экслибрисом Помещика Попельского: над грудой камней парит птица с распростертыми крыльями, похожая на орла. Птица держит в когтях слово «ФЕНИКС». Над птицей видна надпись: «Ех libris Феликса Попельского».
Изыдор брал только книги с Фениксом, и знак этот стал маркой хорошей книги. К сожалению, он быстро сориентировался, что все книжное собрание начинается только с буквы «Л». Ни на одной из полок он не нашел авторов с фамилиями от «А» до «К». Поэтому читал он Лао-цзы, Ленина, Лейбница, Лойолу, Лукиана, Марциала, Маркса, Майринка, Мицкевича, Ницше, Оригена, Парацельса, Парменида, Порфирия, Платона, Плотина, По, Пруса, Руссо, Словацкого, Спенсера, Спинозу, Светония, Сведенборга, Сенкевича, Товянского, Тацита, Тертуллиана, Фому Аквинского, Фрейда, Хельдерлина, Честертона, Шекспира, Шиллера, Экхарта, Эриугену, Юнга. И чем больше он читал, тем острее испытывал нехватку авторов начальных букв: Августина, Андерсена, Аристотеля, Авиценны, Блейка, Верна, Вергилия, Вольтера, Гете, Гриммов, Гейне, Гегеля, Гофмана, Гомера, Гюго, Данте, Дарвина, Диогена Лаэртского, Евклида, Кеведо, Клеменса. Еще он прочитал дома всеобщую энциклопедию, но не стал от этого ни мудрее, ни лучше. Зато у него появлялось все больше вещей для занесения в таблицы.
Одни четверки были очевидными, достаточно было только быть внимательным:
Кислое Сладкое Горькое Соленое,
или:
Корни Стебель Цветок Плод,
или:
Зеленое Красное Синее Желтое,
или:
Лево Право Верх Низ.
А также:
Глаз Ухо Нос Рот.
Много таких четвероякостей он нашел в Библии. Одни из них казались более первичными, старшими, они рождали последующие. У Изыдора было ощущение, что под его взглядом четверки размножаются и плодятся до бесконечности. В конце концов, он начал подозревать, что сама бесконечность тоже должна быть четверояка, как имя Бога.
Имя Бога:
Я X В Е
Четыре пророка из Старого Завета:
Исайя Иеремия Иезекииль Даниил.
Четыре реки Эдема:
Фисон Гихон Тигр Евфрат.
Обличия херувимов:
Человек Лев Вол Орел.
Четыре евангелиста:
Матфей Марк Лука Иоанн.
Четыре главных добродетели:
Мужество Справедливость Благоразумие Воздержание.
Четыре всадника Апокалипсиса:
Завоевание Убийство Голод Смерть.
Четыре стихии по Аристотелю:
Земля Вода Воздух Огонь.
Четыре аспекта сознания:
Восприятие Ощущение Мышление Интуиция.
Четыре царства в Кабале:
Минеральное Растительное Звериное Человечье.
Четыре аспекта времени:
Пространство Прошлое Настоящее Будущее.
Четыре алхимические составляющие:
Соль Сера Азот Ртуть.
Четыре алхимических процесса:
Коагуляция Растворение Сублимация Кальцинация.
Четыре буквы, передающие священный звук:
А О У М
Четыре кабалистические сефиры:
Милость Красота Сила Царствование.
Четыре состояния бытия:
Жизнь Умирание Существование Возрождение.
и смерть после смерти
Четыре состояния сознания:
Летаргия Глубокий сон Легкий сон Явь.
Четыре свойства материи:
Постоянство Текучесть Летучесть Свет.
Четыре способности человека по Галену:
Физическая Эстетическая Интеллектуальная Морально-духовная.
Четыре основные алгебраические операции:
Сложение Вычитание Умножение Деление.
Четыре меры:
Ширина Длина Высота Время.
Четыре состояния вещества:
Твердое тело Жидкое тело Газ Плазма.
Четыре строительных основы ДНК:
Тимин Аденин Гуанин Цитозин
Четыре темперамента по Гиппократу:
Флегматик Меланхолик Сангвиник Холерик.
И список все не завершался. Он и не мог быть завершен, потому что тогда завершился бы мир. Так думал Изыдор. Он думал также, что напал на след порядка, который действует во всей вселенной, на своеобразный божий алфавит.
Со временем выслеживание четверояких вещей изменило сознание Изыдора. В каждой вещи, в каждом малейшем явлении он видел четыре части, четыре стадии, четыре функции. Он видел следующие друг за другом четверки, размножение их до восьми и шестнадцати, постоянное изменение четвероякой алгебры жизни. Для него уже не существовало цветущей яблони в саду, это была четвероякая компактная структура, состоящая из корней, ствола, листьев и цветов. И что интересно — четверка бессмертна: осенью на месте цветов были плоды. Но то, что зимой от яблони оставались только ствол и корни, Изыдор должен был еще обдумать. Он открыл закон редуцирования четверок до двоек: двойка является состоянием отдыха четверки. Четверка становилась двойкой, когда спала, как дерево зимой.
Вещи, которые не обнаруживали сразу своей внутренней четвероякой структуры, представляли для Изыдора вызов. Как-то он разглядывал Витека, который пытался объездить молодого коня. Конь брыкался и сбрасывал ездока на землю. Изыдор подумал, что композиция, называемая в быту «человек на коне», лишь на первый взгляд кажется состоящей из двух элементов. Прежде всего, конечно, есть человек и конь. Есть также и третье, а именно человек на коне. А где же тогда четвертое?
Это кентавр, нечто большее, нежели человек и конь, это человек и конь вместе, дитя человека и коня, человека и… козы — внезапно пришло в голову Изыдору, и он почувствовал снова то самое уже давно забытое беспокойство, которое оставил ему Иван Мукта.
Время Миси
Мися долго не хотела обрезать своих длинных седых волос. Когда приезжали Лиля и Майя, они привозили с собой специальную краску и за один вечер возвращали волосам Миси былой цвет. У них было чутье — они всегда выбирали именно тот оттенок, который нужно.
Но вот в один прекрасный день что-то на нее нашло, и она попросила обрезать себе волосы. Когда крашеные каштановые локоны упали на пол, Мися посмотрела в зеркало и поняла, что она — старая женщина.
Весной она написала Попельской, что не примет дачников.
Ни в этом году, ни в следующем. Павел пробовал протестовать, но она не слушала его. Ночью ее будили сильный стук сердца и пульсация крови. У нее опухали руки и ноги. Она смотрела на свои ступни и не узнавала их. «Когда-то у меня были красивые пальцы и тонкие косточки. Мои икры напрягались, когда я шла на высоких каблуках», — думала она.
Летом, когда приехали дети, все, кроме Адельки, они отвезли ее к врачу. У нее была гипертония. Теперь ей нужно было глотать таблетки и нельзя было пить кофе.