– Сейчас узнаешь.
С длинной бутылкой греческого сладкого коньяка подошел Ригана.
– Это мой друг, – сказал ему Артем. – Журналист с Украины. Иван Иващенко.
– Почти из России?
– Нет. Украина – это теперь дальше от России, чем Югославия, – протянув руку, сказал Иван.
– Он интересуется той же темой. Готовит книгу. И мы вместе добываем материалы.
– Коньяк всегда главнее любого материала, – глубокомысленно изрек француз. – На первом месте, естественно, женщины. Но только красивые. На втором – коньяк вкупе с приятными собеседниками. Ну, может быть, где-то рядом женщины не такие привлекательные. А потом уже – третье место – работа. Поэтому для начала, поскольку красивых женщин рядом не наблюдается, предлагаю выпить.
И он, любуясь своим действом, разлил содержимое бутылки по рюмкам. Но выпить им не дали.
– Послушай, это твоя машина стояла у входа? – по-английски, но с явным американским выговором спросил у Ригана, продвинувшись к их столику, черноволосый улыбчивый детина. И осмотрел заодно всю компанию, словно оценивая.
– Почему стояла? – не понял француз.
– Иди посмотри, что с ней стало...
Серж вскочил, забыв про коньяк, и заспешил, расталкивая посетителей, к выходу. Детина неторопливо, вразвалочку пошел за ним. На пресс-конференции этого парня не было, и он не мог знать, кому принадлежит машина. Артем переглянулся с Иваном.
– Сдается мне, что этот парень носит сержантские погоны. А?
– Возможно. Или инструктор по рукопашному бою. Походочка у него уверенная. Явно – не рядовой.
– Вперед.
Они тоже двинулись к выходу, стараясь не показать торопливость, но детина встретил их в тамбуре перед дверьми.
– А вам, парни, там делать совершенно нечего, – и выставил вперед мощную ручищу с повернутой в сторону мнимых журналистов ладонью. Эта фраза и жест сразу все поставили на свои места.
Детина смотрел на них, как уверенный в своей силе военный смотрит на жалких бумагомарателей. Резкой реакции он, конечно же, не ожидал и поплатился за это тут же, получив мощный удар ногой в печень. Иван как-никак приехал на войну и очень тосковал без войны. И потому всю свою тоску вложил в этот удар. Ясно было, что оправится детина не скоро.
Они выскочили на плохо освещенную улицу в тот самый момент, когда еще двое таких же крепких ребят, что и первый, пытались втолкнуть Ригана в микроавтобус без номеров. Журналист сопротивлялся, но силы были явно неравны – Серж доставал каждому из них только до плеча.
Как правило, все разборки начинаются с разговоров, и этот момент дает противнику время на подготовку. Иван ударил не разговаривая – подъемом ноги в затыток. И свалил первого наповал, как мясник валит скотину обухом топора. Артем захватил руку второго на болевой прием и воткнул его носом в раскрытый кузов. И тут же Иван добавил согнувшемуся парню ребром ладони под основание черепа. Строго, как и полагается, под углом в сорок пять градусов.
– Подонки! Кто они такие? – кипятился француз.
Он умудрился пнуть последнего носком ботинка в копчик. Но его усилия оказались лишними. Парень был в отключке уже после удара Ивана.
– Я тебе потом объясню, кто они такие, – быстро сказал Артем. – Похоже, мы все вляпались в историю. И выпутываться из нее надо только одним способом.
Он быстро, умелым движением вытащил ремень из брюк поверженного противника и стянул им руки парня за спиной в петлю, а свободным концом ремня обхватил лодыжку одной ноги и подтянул ее к самому копчику. Не глядя на него, точно такую же операцию провел и Иван. Такой метод связывания у спецназа называется «сделать бабу Ягу». Через минуту оба нападавших лежали в микроавтобусе рядом. Ивану этого показалось мало, и он галстуком одного из них накрепко связал вместе оставшиеся свободными ноги. Теперь уже никакая физическая сила не могла помочь парням освободиться. Разве что им пришло бы в голову синхронно прыгать на одной ноге – каждый на своей, но поскольку привязаны они были друг к другу левыми ногами, то одному пришлось бы делать прыжки спиной вперед.
Артем оглянулся. Вечерняя улица была пуста.
– Объясни... – начал было Ригана, но на него не обратили внимания.
– Тот, – показал Иван на двери бара, – видел нас.
– Ага, – кивнул, как отдал приказ, Артем.
Иван бросился к дверям, но они уже и так открылись. Детина, еще не до конца выпрямившись и не успев восстановить дыхание после полученного профессионального удара, вывалился в вечерний сумрак. Он появился со света и не сразу понял, что налетело на него из темноты. И потому не смог поставить вовремя блок, чтобы защитить свою голову от очередного удара ногой. Но удар был настолько силен, что отбросил детину на стену и припечатал к ней затылком. Послышался хруст проломленной головы. Парень сполз на тротуар и остался без движений. Стена окрасилась темным пятном. Иван склонился над ним только на секунду.
– Готов, – сказал он по-македонски, чтобы не понял француз, но оказалось, что македонский Ригана понимал, и глаза его дико расширились. Цивилизованному европейцу любая смерть бьет по мозгам не хуже пистолетной пули.
Серж отшатнулся.
– Что здесь происходит? Объясните.
Артем полез к связанным парням под куртки и вытащил пистолеты. Иван захватил пистолет детины на тротуаре. Потом вдвоем они забросили тело в микроавтобус, как простой мешок с барахлом, только что не раскачивали.
– Вот это и происходит... – сказал Артем зло. – Эти парни должны были украсть тебя и убить.
– Меня? Зачем? Кому я мог навредить?
– А это мы сейчас узнаем. Я думаю, ты забрался слишком далеко в своих изысканиях. И стал опасен. Поезжай с нами. Я думаю, с твоими друзьями лучше побеседовать где-нибудь в лесу, без лишних глаз – Артем почти беззвучно захлопнул дверцу микроавтобуса и собрался сесть за руль.
– Кто вы? – спросил Ригана.
– Мы – журналисты, интересующиеся психотронным оружием. Мы давно работаем по этой теме. Несколько лет. И в своих странах, и здесь тоже, – Артем сказал это спокойно, даже мягко, но убедительно, чтобы Ригана понял, что тема, которой он коснулся лишь по касательной, для кого-то является знакомой и важной, и эти люди знают, чем знакомство с материалами грозит. И для убедительности он кивнул на салон автомобиля. – У меня была подобная история в России.
– А они?
– А они – американские спецназовцы, которые не хотели, чтобы кто-то интересовался предметом их охраны. Ты слишком надоедал Пирксу, он пожаловался по инстанции, вот они моментально и нашли тебя. Едем? Надо же узнать все подробнее.
– Едем, – вдруг решительно согласился француз. Он оказался парнем не робкого десятка, хотя понимал, что умудрился влипнуть в странную историю, которая может иметь тяжелые и далеко идущие последствия.
Глава 6ГРАНИЦА С ЧЕЧНЕЙКАПИТАН АНАТОЛИЙ СОХНО
Он уже спиной и корнями коротких жестких волос чувствовал, что скоро его, возможно, «достанут». В воздухе сгущается угроза. Она, эта угроза, заставляет порой оглядываться на улице, ловить на себе взгляды тех людей, которым он и помогает. Взгляды тут же становятся суетливыми, потом рассеянными, срочно ищут любой предмет, на который следует внимательно уставиться, – на обломок кирпича или на чирикающего воробья. Только бы не на него. Не глаза в глаза. Но самое странное в том, что он – защитник и спасатель – не ощущает в этих взглядах доброты и приветливости, элементарной благодарности. Его боятся. Боятся того, что чеченцы в конце концов придут за ним сюда, и тогда достанется многим. Война и граница сделали людей настолько пугливыми, что вскрик соседа за забором – наступил босой ногой на острую щепку – заставляет замирать в напряженном ожидании.
За его голову обещали заплатить сто тысяч баксов. Чеченцы знают – в этом нет сомнения, – кто против них действует. Не знают только, как найти этого человека. Но лишь потому, что никто организованно не взялся за его поиск.
Во время недавнего непродолжительного отъезда Сохно на Урал какие-то люди искали его в Курской. Видимо, был донос. И, как сообщили Толику казаки, которые по-прежнему охотно с ним сотрудничали, чеченцы в том случае работали совместно со ставропольской прокуратурой.
Да, обвинения в его адрес могли выдвинуть довольно суровые. Даже только по тем фактам, когда он работал совершенно открыто, на глазах у всех. Расстрел из «газонокосилки» – испытательного крупнокалиберного гранатомета «РГ-6» – сначала машины с вооруженными бандитами на площади в самой станице, потом короткий рейд в Чечню вместе с помощниками, и там такой же расстрел грузовиков с людьми, направляющимися в Курскую отомстить за братьев из своего тейпа. И очень трудно доказать, что ты не верблюд, что ты нашел единственный путь борьбы с похитителями людей. Кому это доказывать? Доказывать это – значит показать, что та же прокуратура руки из карманов вытащить не может. И не умеет, и взятки мешают.
Местные менты сами постоянно ходят под прицелом. Ситуацию понимают лучше других. И хотя с бывшим капитаном спецназа ГРУ демонстративно не общаются, понимают – он делает то, что не в состоянии выполнить они. Как ни странно это звучит, но «не в состоянии» как раз в силу своей должности – не могут они защищать жителей района жесткими методами, такими же жесткими, как действия самих чеченцев. Их самих тогда быстро отправят по этапу в места не столь отдаленные, а бандиты могут расквитаться с беззащитными семьями. Сохно уже знал, что из краевой прокуратуры приходил на него запрос в районный отдел. Но менты здесь люди понимающие – его не видят. Совершенно не видят, словно он прозрачный.
Он стал особо осмотрителен. На всякий случай в нынешнем месяце даже пить бросил. Как-то даже очень легко. Сам от себя такой легкости не ожидал. Решил – и как пистолет к виску, все! И начал думать, каким образом он стал бы заманивать в хитрую ловушку сам себя. Ответ был один: только на основной деятельности его и возможно поймать.
Официальные власти, подвернись случай, подставят Сохно ножку не раздумывая. И тем не менее к нему лично уже несколько раз обращались за помощью. А он потом слышал по радио, как кто-то из официальных лиц России заявляет – заложник вызволен из плена в ходе оперативно-розыскных мероприятий, выкуп за него заплачен не был. Это радовало читающий газеты, слушающий радио и смотрящий телевизор народ. Народ наивно думал, что остались, оказывается, в России силы, которые что-то могут. Значит, не все еще потеряно. Самого Сохно официальные лица, естественно, не вспоминали. Следовательно, он дольше будет жить.