« – ...Они от всех это прячут.
– Вы же союзники. Зачем им прятать от вас? – Второй голос был с сильным акцентом. С явным – что показалось сначала удивительным – кавказским. При разговоре на немецком кавказский акцент выглядел несколько странновато, но угадывался легко.
– Очень они считаются с нами...
– Послушай, Йохан. Ты неплохо зарабатываешь у нас. Неужели тебе помешает миллион баксов... Такая удача только раз в жизни бывает. Пошевели мозгами, придумай что-нибудь. А иначе наша дружба кончится. Мне не нужны сотрудники, которые не в состоянии выполнить свою задачу. Понимаешь, чем это может для тебя кончиться? Я не финансовую сторону имею в виду. Понимаешь?
– Шамиль, я никогда не был трусом. Мне угрожать не надо. Я и так делаю, что могу.
– Так постарайся, как следует постарайся и сделай то, что не можешь. За такие деньги можно сделать все, что угодно. Если постараться. Все. Связь закончена», – последние слова произнесены резко, по-командному и даже с заметной угрозой.
Интересно. Когда мысли направлены строго в одну сторону, любой разговор легко принять за интересующий тебя. Слава понимал, что может ошибиться, но все же слишком многое совпадало. Американцы прячут испытания от союзников. К албанцам прибыли чеченские наемники. Чеченцы интересуются испытаниями. Все сходится. Надо следить за этой станцией.
Он запомнил волну, на которой она работала. Слышимость, хотя вокруг были горы, несомненно, экранирующие передачу, была прекрасная. Говорили люди, находящиеся неподалеку. Радиус пятнадцать километров. Пятнадцать... Слава раскрыл карту. Граница рядом. По ту сторону стоит какая-то натовская часть. Следует узнать – какая. Если там немцы, то, значит, один корреспондент известен. А кто второй? Что рядом находятся две сильные албанские базы, Слава знал. Туда с десятком солдат, даже таких, как у него, не сунешься. Но порыскать вокруг можно.
– Подъем, – скомандовал он. – Новая задача.
Командиры троек склонились над картой. Базы косоварских сепаратистов здесь обозначены не были, как и минные поля. Слава показал их расположение. Показал, где стоит натовская часть. Тем, кто пойдет в Македонию, задачу поставил конкретную – кто там, американцы, французы, голландцы? Про немцев он умышленно не упомянул. Если там стоят немцы, хорошо. Значит, возможно нахождение корреспондента именно там. Если стоят войска другой страны, ребята выяснят. Нацеливать на поиск конкретных людей не стал. Не подойдешь же к натовцам и не спросишь про национальность. Пусть выяснят все предельно точно.
Вторую группу отправил побродить вокруг ближней албанской базы. Понаблюдать. Попадется кто под руку, поздороваться в соответствии с обстановкой, допросить. Свидетелей не оставлять. Здесь албанцы более беспечны, чем в глубине Косова, можно ловить их, как птичек в сеть. С третьей группой решил идти сам. Таким образом группа получилась самая сильная – четыре человека. Ко второй базе, что расположилась несколько дальше. Задача та же самая. В обеих группах были русские. Только русские смогут отличить по внешнему виду и по одежде кавказцев от албанцев. Хотя в камуфляже все люди схожи. Но все же предупредил о чеченцах особо. Их следует найти. Из-под земли достать. Они – основной объект поиска.
Казалось бы, от недавнего места свидания с Тархановым отряд Славы удалился на юго-запад не сильно. Но климат и местность резко переменились. Здесь горы стали значительно выше, растительности меньше, деревень совсем мало. В такой местности лучше всего передвигаться ночью, чтобы не быть замеченным с противоположного склона. Время к ночи уже близилось, хотя до полной темноты было еще далеко, но Слава, рассчитывая больше успеть, не стал ее дожидаться. Они разделились и вышли в только начинающиеся сумерки. И сами – первыми – увидели на склоне горы людей.
Это была семья. Седой мужчина, два парня, женщина и девочка лет двенадцати-тринадцати. Нагруженные узлами, они просто бежали, задыхаясь. От кого они бежали, стало ясно через минуту, когда на тропу вышел маленький отряд сепаратистов. Слава понял, что догоняют сербскую семью. И сразу повернул свой маленький отряд назад.
– Второй! – вызвал по связи Володю, командира второй тройки, которая должна была быть гораздо ближе к беглецам, нежели он сам.
– Слушаю, командир.
– От тебя на семь часов. Шестеро албанцев преследуют семью сербов. Я могу не успеть. Поторопись. По моим прикидкам – метров восемьсот. Сможешь – устрой засаду. Я подойду снизу. Осторожнее, нас не постреляй.
– Понял. Разворачиваюсь.
Ребята тройки Володи все слышали, и тому не надо было передавать приказ. Но оказались они не совсем там, где предполагал Слава. Он увидел их в густом сумраке кустов – вышли сверху почти в спину албанцам и явно опаздывали.
– Второй, добавь темп. Вышел сзади. Догоняй, а то их перебьют. Бегом! Все бегом! – скомандовал он и той тройке, и своим ребятам.
Бегать по крутому склону было неудобно, казалось, что одна нога у тебя короче, но они горели желанием помочь беглецам, спасти их от неминуемой расправы. Однако явно не успевали, так же, как и Володя со своими парнями. Стрелять отсюда, конечно, было можно, можно было на какое-то время задержать боевиков, но эффективность стрельбы с такой дистанции была бы слишком мала. «Команда теней» предпочитала работать в более плотном контакте и не упускать тех, с кем завязала бой. Тем более нельзя было упускать косоваров на этой, именно на этой территории, когда они в состоянии организовать широкую облаву, как на волков.
С другого склона послышались три короткие очереди. Похоже, точку уже поставили. И теперь спешить следовало только для того, чтобы отомстить. Видно ничего не было. Слишком быстро стемнело. Слава сменил направление и резко повел своих людей вниз, с риском скатиться и сломать шею, но желая таким маневром отрезать албанцам пути отхода. Но те и не отходили. Хотя сложный спуск дал Славе возможность нагнать вторую группу, боевиков они не встретили.
Нашли их через пару минут на маленькой и относительно плоской поляне. Нашли по плачу девочки. Ее мать и два старших брата – мальчишки лет семнадцати-восемнадцати, лежали расстрелянные. Один албанец держал девочку, стоящую на коленях, за волосы и расстегивал себе штаны. Остальные подвешивали за ноги к толстому суку большой сосны ее отца.
Стрелять начали без команды, с ходу. Тому, что держал девочку, Слава первым же выстрелом снес половину головы. Албанцы атаки не ожидали, они сложили оружие рядом и оказать сопротивление не могли. Только один, раненый, попытался улизнуть в кусты, но Хаймлет догнал его в три прыжка. Коротко мелькнула саперная лопатка, и послышался хруст черепа под зеленой повязкой.
Серба сняли с сука. Он был даже не ранен. Сел на камень. Прижал к груди девочку и заплакал. Слава не знал, что сказать, как утешить мужчину. Он видел за эту войну такие слезы уже не однажды. Это не слезы печали, это слезы безвозвратной потери. И еще он знал, что теперь очень не поздоровится албанцам, которые встретятся мужчине на пути. Этому человеку больше нечего терять. Он уже не будет разбирать, кто виноват в его трагедии. Он будет мстить всем, не разбирая ни возраста, ни пола, зная только одно: это – албанцы.
Наконец серб пришел в себя и встал, повернувшись к спасителям.
– Как тебя зовут? – спросил Слава.
– Вуйко, – ответил мужчина и поднял с земли автомат албанца.
– Сербы из этих краев уехали давно. Что ты так задержался? Уехал бы раньше, все обошлось бы.
– У меня жена албанка. Нас не трогали. А потом стали забирать в армию моих сыновей. Они двойняшки. Только восемнадцать исполнилось. И стали забирать. А против кого им воевать? Стрелять в племянников своего отца? Вот мы и побежали...
– Мы не можем тебя проводить. Сам дорогу найдешь?
– У меня теперь одна дорога... Дочку вот отведу к тетке, а потом пойду. Я знаю, кого мне следует искать. И найду их, обязательно найду...
– Прощай, – сказал Слава.
– Лопату не дадите? Похоронить...
Слава отстегнул свою лопатку вместе с чехлом.
– Держи. Это не просто лопатка. Боевая. Отточена. Много я с ней прошел. Может, и тебе послужит. – И он, словно прощаясь со своим оружием, резким движением срубил молодую ель. – Лучше топора...
– Как тебя зовут? – спросил Вуйко. – Чтобы хоть знать, за кого нам с дочерью бога благодарить, что дал возможность рассчитаться за все это. – Угрюмым кивком головы он показал на поляну, где лежали его жена и сыновья.
– Капитан Макараджич.
– Ты из югославской армии? Или из полиции?
– Спецназ югославской разведки. Прощай.
– Возьми меня с собой, капитан. Не смотри, что я седой. Я моложе тебя. Я служил в армии. И когда-то хорошо стрелял.
– Мы не просто армия. Мы – спецназ. «Команда теней». Я тебя понимаю. И знаю, что воевать ты будешь хорошо. Но в нашей «команде» только офицеры, для которых война – профессия. Извини, нам пора...
Группы снова расстались. Каждая отправилась по своему маршруту. Ночь – время «теней». Они привыкли к этому времени и чувствовали себя так же, как обыкновенные люди днем, при ярком солнце. Даже в рейде по незнакомой местности «тени» ориентировались легко. Не зря Слава потратил на обучение столько времени – причем потратил на обучение грамотных офицеров, все это умеющих до встречи с ним. Он обучал и одновременно обучался сам, каждый член группы делился своим опытом, а потом все вместе доводили навыки до автоматизма. И сейчас, несколько часов назад заглянув в карту, они уверенно шли в нужном направлении, словно сверяли путь по азимуту.
База албанских боевиков, которую Слава выбрал для себя, занимала круглую долину между трех одинаковых, будто вылепленных единой рукой, лесистых по склонам и лысых на верхушке гор. Он слышал об этой базе много. Командовал отрядом приехавший из США албанец по кличке Рембо. Говорили, что он в самом деле служил в каком-то спецназе, носил звание сержанта, а здесь велел именовать себя капитаном. Кличку Рембо он взял себе сам, но подчиненным это нра