За ними – политические циклы (какие силы, партии и люди, с какой идеологией находятся у власти). Левые – правые – левые – правые.
Левые – национализация, рост налогов, правые – приватизация, меньше фиска. Пока так. Это прямо относится к нашему имуществу.
Нужны и те, и другие, чтобы не зарывались. Золотая середина.
Крайне левые, крайне правые – всегда конец один: отъем имущества.
Российские циклы. Они – рваные, острые. То маслицем намазать, то под зад коленкой. Время, как ни штопай, следует полосами. Это циклы, тренды (при всей неоднозначности того, что происходило внутри):
1797–1801 – ужесточения, Павел I, структурирование;
1801–1825 – либерализация, Александр I, парламентские проекты;
1825–1855 – централизация, свертывание власти в жгут, Николай I;
1855–1881 – либерализация, Александр II, реформы, представительство;
1881–1894 – закручивание, Александр III, административное давление;
1894–1917 – вынужденная либерализация, Николай II, парламент, февраль;
1917–1921 – октябрь, военный коммунизм, всё – административно;
1921–1929 – либерализация, нэп;
1929–1953 – сбор всего в кулак, административная система, Сталин;
1954–1970 – либерализация, оттепель, экономическая реформа;
1970–1985 – централизация, бюрократизация, концентрация;
1985–1998 – либерализация, децентрализация, разгосударствление, разнос;
с 1998 – шаг за шагом концентрация власти, сгущение государства.
Большие качели. У них есть причины, никакой тайны. Живая пульсация общества. То отпустить, чтобы дышало, то придавить, чтобы удержать. То дать волю, чтобы полный вперед, то зажать, чтобы не упустить.
Наша особенность: почти сто пятьдесят лет в России – из крайности в крайность. Амплитуда – чрезмерна. Из одного перебора в другой.
Очень вредно для имущества. Крайности его губят. Большинство реформ, скачков, модернизаций сверху – с убылью семейного имущества и населения.
Мы родились с серебряной ложкой во рту
Россия на 12-м месте в мире по размеру номинального ВВП (были еще недавно на 9-м), и на 6-м по ВВП по паритету покупательной способности (2017).
И, тем не менее, это небольшая машина. Она формирует 1,8 % мирового номинального ВВП (2,8 % в 2013 г.) и не более 0,4–0,5 % глобальных финансовых активов. Пока темпы роста очень невелики, с Китаем и Индией (6–7 %) – не сравнишь.
Мы – великая сырьевая экономика. Наше семейное имущество – родом из сырья. Россия, занимая 9-е место в мире по населению, держит 2-3-е места по производству нефти. По части природного газа – впереди планеты всей, мы – № 2, сразу за США. Уголь? 6-е место в мире.
Третьи в мире по производству золота, 4-е – по серебру, 2-е – по платине. Добываем в год на каждого половину обручального кольца – 1,7 грамм золота и 12 граммов серебра. Всё небо в алмазах – 1 место в мире по их «извлечению» из недр земных. По одной четверти карата на брата (точнее, на сестру) в год. Добыча железных руд – 5-е место в мире. Производство алюминия – 2-е место, титана – 2-е место; никеля – 3-е место; висмута – 3-е место; стали – 5-е место; урана – 6-е место; меди – 7-е место; цинка – 11-е место; палладиума – 1-е место; бокситов – 8-е место; 6-е место в мире по пиломатериалам; 4-е место – по удобрениям.
Россия занимает 4-е место в мире по пшенице, по ржи – 2-е место, по ячменю – 1-е место, по гречке – 1-е место, по овсу – 1-е место, по тритикале (гибрид пшеницы и ржи) – 5-е место, по кукурузе – 11-е место.
2-е место в мире по экспорту вооружений. Мы – 5-е в мире по числу мобильных телефонов, 6-е – по числу пользователей Интернет, 20-е – по проникновению смартфонов. 4-я страна в мире по числу ядерных реакторов.
И в то же время мы – экономика 300–350 металлорежущих станков в месяц (2017). Несколько процентов от потребности в их замещении. Великая промышленность России производит в год 1 (один) электрический чайник на тысячу семей, одну рубашку на 20 мужчин или мальчиков, по одной блузке на 30 женщин, по одной юбке – на 25 богинь. Пальто для них – 1 штуку на 75 женщин. Одну куртку – на 69 лиц «женского пола». В нашей великой экономике в 2017 году произведено 176 млн шт. тюбиков зубной пасты (Росстат). Чуть больше, чем по одному тюбику на человека в год.
Мы пока так и не создали инновационной экономики. Это неправильно, что в 2017 г. в Малайзии были произведены 27,2 млрд интегральных схем, а в России – 0,96 млрд (Росстат (ЕМИСС), www.statista.com). Неправильно, что Малайзия – это 7–8 % экспорта на мировом рынке электроники, а нас на нем не видно. Неправильно, что в 2017 г. у нас дома произведено 173 тыс. ноутбуков и планшетов. Тех, кому старше 10 лет, в России – 128,6 млн. чел. По 1 штуке на 744 человека. Так не должно быть в стране, обладающей всеми мыслимыми человеческими и материальными ресурсами.
Нам бы вернуть производство самых простых вещей. В 2017 г. в России сделано 15 тыс. шт. зонтов от дождя и солнца (ЕМИСС (Росстат)). По одному зонтику на 9,8 тысяч человек. Мы должны были бы мокнуть и страдать, если бы не меняли нефть на зонты – откуда? Правильно – из Китая! Но еще из Беларуси и откуда угодно. Мы импортировали больше 20 млн зонтов в 2017 году (imexp.ru)! Теперь можно быть спокойным – есть чем прикрыть небо над головой.
Какая экономика, такое и имущество
Это экономика, которую всё время трясет. Сейсмическая зона. За последние четверть века – 4 кризиса (начало 1990-х годов, 1998 г., 2008–2009 гг., 2014–2016 гг.).
Мы – огосударствленная экономика. Длинный, базовый тренд – рост доли государства и в банках, и в реальном секторе. Сегодня, по оценке, она составляет выше 60 %. Это экономика, в которой доминируют вертикали и «слоны» – крупнейшие компании, олигополии, со сверхконцентрированной собственностью, с долей среднего и малого бизнеса не выше 25 %.
У нас крупная собственность, она неустойчива, ее переделы – постоянны.
Мы – экономика «обмена сырья на бусы». Она, как и раньше, крайне зависит от внешних факторов – цен на нефть и газ (57 % экспорта товаров (I полугодие 2017 года))[74], от курса доллара к евро (чем доллар слабее, тем выше мировые цены на сырье, и наоборот), от крупнейшего клиента – ЕС. До 2015 г. 49–50 % внешнеторгового оборота приходились на ЕС, сегодня – 43–44 % (ФТС). Но этот клиент хотел бы снизить зависимость от нас. В документах ЕС и США поставлена цель сокращения доли России как поставщика топлива и другого сырья.
У России впереди – высочайшие технологические риски. Основной удар от санкций – именно по технологиям. Зависимость от импорта оборудования и инструментов – 70–90 %, по отдельным позициям – до 95—100 %[75].
У нас – очень мелкая финансовая система. Ее доля в глобальных финансах не была выше 1 %, сегодня, по оценке, 0, 4–0,5 %. Она в 2-х – 3-х кратном размере не адекватна экономике.
25 лет деформаций в финансах – низкая монетизация (60—70-е место в мире), низкая доступность кредита (60—70-е место в мире), высокий процент (входим в 25 % стран мира с наиболее высоким процентом), высокая инфляция (цены производителей промышленных товаров и тарифы на грузовые перевозки выросли в 2017 г. на 7,5–8,2 %) (Росстат), переоцененный рубль, слабые финансовые рынки, их спекулятивная модель. Избыточное фискальное бремя – 37–38 % ВВП[76] (на уровне «развитых» экономик, растущих с низкой скоростью), отсутствие сильных налоговых стимулов для роста и модернизации.
Мы постоянно находимся под угрозой финансового кризиса. В 2017 г. росли риски кэрри-трейд – постоянно увеличивался приток горячих денег нерезидентов, основанный на высокой доходности финансовых активов внутри России и закрепленном курсе рубля. Трижды кэрри-трейд послужил спусковым механизмом для финансовых шоков – в 1998, 2008–2009 и 2014 годах. Это может произойти и четвертый раз.
«Болотная» экономика – пока она стагнирует, очень медленно растет. Почему? Низкая доля инвестиций в основной капитал (чуть больше 20 % ВВП).
Какие ответы на всё это «людей действующих»?
Высокая доля офшоров. Больше 70 % входящих – исходящих прямых инвестиций через офшоры и подобные им[77].
Еще один ответ – много неформальной, серой экономики. Больше 40 % ВВП (Всемирный банк, начало 2010-х гг.).
Всё это постоянные вызовы для семейного имущества – как его сохранить, как прирастить, как создать активы для будущих поколений семьи, чтобы их стартовые площадки – были выше.
Владеть нельзя наказать
Экономика наказаний. В основе экономики – человек действующий? Которому нужно помогать, стимулировать? Так это понимают власти?
Нет, лицо, нарушающее заведенный порядок. Тот, кто вечно нарушает, выводит деньги, обходит закон, не платит налоги. Поэтому число правил, запретов, барьеров – постоянно растет. Стимулы, льготы – это вычет из доходов государства, в них – вред.
Из этого складывается не государство стимулов, а, скорее, наказаний.
Объемы Уголовного кодекса и Кодекса об административных правонарушениях выросли почти в три раза с момента их принятия.
По России гуляет 7–8 млн нормативных актов. Рост их числа в 2000-е – 2010-е годы – по экспоненте.
Как это влияет на семейное имущество? Ему это очень вредно. Административный пресс не дает расти и – время от времени – устраивает ему кровопускания. «Загоняет» имущество в офшоры, наличность, а бизнес – в серую экономику.
Бизнес и имущество семей растут «сквозь асфальт».
Какие мы, такое и имущество[78]
Что бы ни происходило в России последние 200 лет, кажется, что перед нами – один и тот же коллективный человек, имеющий свой характер. Какую бы форму правления ни избрала Россия, это по сути дела одна и та же модель государства. За всеми «измами» скрывается одно и т же лицо. И не имеет значения, что сегодня на дворе – царизм, большевизм, развитой социализм, либерализм, капитализм с нечеловеческим лицом или что-то еще?