И еще раз прочитать эту мантру.
Представьте, что вы живете в Латинской Америке.
И отдаетесь потоку времени, никуда не торопясь.
То надуваетесь от гордости,
то заноситесь куда-то влево,
то вас грызет инфляция,
то местные бароны устраивают какой-то кутеж.
И над всем этим витает легкий дымок.
Трах-та-ра-рах!
Переворот.
Изменение курса правительства.
И к другому борту грузовика.
А кругом – фантастикаменте!
Бедные Лизы. Бароны.
Дяди Томы и их хижины.
Десять раз по три толстяка.
Бандитто.
Длинные юбки, подметающие пол.
И мохнатые чудаки, которые заклинают стать развитыми тех, кто недоразвиты, хотя и развивающиеся.
И официозы жужжат как шмели —
уникальность,
неповторимость,
особенность,
отдельность цивилизационного нашего пути, —
неся в своих брюшках толику меда.
Потому что только наш особенный Путь похож на Млечный Путь.
Представьте, что вы живете в Латинской Америке.
Как только вы это признаете,
у вас исчезает когнитивный диссонанс
и появляется долговременная перспектива.
Вы отстраняетесь от ситуации,
от того, что кто-то что-то сказал,
и от того, что сразу пробирает немедленный ужас.
Вы больше не ждете
немедленной либерализации,
быстрейшей консервации,
срочнейшей патриотизации,
замыкания всех и сразу для
гармонизации.
Нет-нет,
вы просто философски понимаете, что это просто течение времени, и одно событие будет заменяться другим.
И всё еще будет происходить десятки раз, как в Латинской Америке.
И это большое приключение.
То трах-тарарах,
то бум-бум-бум,
то но пасаран,
то вива ля либертад!
И если вы это представили, то вас ждет счастье наблюдательного существования.
Жить и наблюдать, как развиваются события и в них начинает сквозить сюжет.
И больше вы не скажете:
– Ну, где здесь инновации?
Или:
– А когда у нас будет Европа?
Или:
– А чего мы еще не азиатский тигр?
И не будете яростно кричать:
– Догнать и перегнать!
Потому что вы живете в Латинской Америке,
хотя и внутри экономики вуду,
в которую каждый, кому не лень, вонзает иголки, а она корчится.
А местные профессора описывают это состояние.
Время будет неторопливо нести вас,
не нужно больше быть нетерпеливым,
не нужно ужасаться потоку новостей,
не нужно следить за тем, как становится всё хуже то, что никогда не было лучшим.
Это просто данность,
такое бытие,
нужно просто сказать себе: «Я живу в Латинской Америке!»
Как стать всем, когда был ничем
Домик в Голливуде
Всё пытаешься найти в России абсолютно счастливого человека. А он сам назвал свои записки «Под счастливой звездой»[110]. И закончил их в 80 лет, в том самом 1937 году, но – в Голливуде. Коммерсанта Ивана Кулаева, внука каторжан, в 10 лет чудом вытащили из-под баржи. Дважды похищали в Харбине – один раз его, другой – детей. В 20 лет он потерял медеплавильный завод. В 35 – снова остался у разбитого корыта. С пяток раз брал золотые прииски на Урале и в Сибири – и разорялся. «После пятнадцати лет беспрерывной кипучей деятельности я оказался буквально у разбитого корыта: после ликвидации всех моих дел у меня на руках осталось всего 2 тысячи рублей… Я кинулся искать счастья на Алтай»[111]. Снова золотые прииски, три штуки. На одном – золота не нашел, другой – сам рассеялся, третий – запретили. Закрылся и собрался «с горечью в душе… в путь на далекий Амур»[112].
Снова прииски – Амур. То застрелится управляющий, то Петербург откажет. Бросил через пару лет, хотя «манили новые края своими необъятными просторами, чудились запрятанные… несметные сокровища»[113]. Взял подряд на строительстве Забайкальской железной дороги. Судьбоносный ответ – «разорительное наводнение». Перебрался в Маньчжурию. Новый подряд на железной дороге и привоз товаров из Москвы. Масса денег, много прибылей, а в ответ – боксерское восстание (1900 г.). Ему – уже 43 года. «Над моей головой грянул такой гром, что от моего материального благосостояния и щепки не осталось». Массовое бегство, монголы, китайцы, русские, паника, чуть не потерял семью. «Таким образом, у меня на руках оставалось всего 5 тысяч рублей – точно всё мое богатство мне только во сне приснилось»[114].
Боксеров подавили. Взял товара в кредит в Москве на 200 тыс. рублей – на ввоз в Маньчжурию. Озолотился, с 1902 года – в Харбине. Сеть мукомольных мельниц – Западная Сибирь, Дальний Восток, Харбин. «Меня влекло даже не желание увеличить свой капитал, но чисто спортивный интерес, труднообъяснимое, захватывающее чувство – стремление выйти победителем в соревновании»[115]. Купил золотые прииски. В 1917 г. потерял всё, что в России. Национализация.
Остался в Харбине. Там – «людоворовство». «Выскочившие из машины бандиты схватили меня за руки, сняли с пролетки и предложили, не сопротивляясь, пересесть в их автомобиль»[116]. Освободился, уехал в Тяньцзинь. Там похитили сыновей. Затребовали «выкуп в размере ни больше ни меньше как 600 тысяч долларов, с угрозой, в случае отказа, умертвить пленников». Сыновей освободил, бандитов – посадил.
В 1918–1920 годах перебрался в Америку. В Беркли, к Калифорнийскому университету. Выучил там всех. «Год живу в Америке, год в Китае, а в промежутках иногда отправляюсь покататься по Европе». «Движимый любознательностью, я исколесил почти всю Америку»[117]. «Последние шесть лет живу в Голливуде. В Голливуде у меня свой домик». И пронзительное признание: «Всего в Голливуде 10 тысяч русских».
Так в Голливуде заканчивается это счастливое повествование. Был ли в это стопудовое время, в 1860—1930-е – в России хотя бы один публичный, счастливый человек? Все мучаются, ломаются, их ломают. Но один нашелся. И сам в этом признался. Безукоризненно счастливый человек – без сучка и задоринки.
А нынче кто счастлив?
Броненосец
Никогда не сдавайтесь! Иван Бешов, матрос с броненосца «Потемкин», ел рыбу, пил виски, дожил до 104 лет, женил на себе прекрасную ирландку Нору, родил с ней пять сыновей, а заодно и дочь, и основал в Дублине сеть рыбных ресторанов Beshoff Bros. За треской и пикшей – до сих пор туда! Родился в 1885 году, служил на миноносце, обвинен в заговоре, наказан карцером. Месяц – без солнца. Два раза в день – хлеб и вода, раз в три дня – тарелка супа и стакан молока. Освобожден, отправлен механиком на «Потемкин», бунтовал в 1905 году, очнулся в Румынии. Из Румынии добрался до Турции в угольном бункере немецкого парохода. Потом по поддельным документам – в Антверпен, затем механиком в Роттердам и дальше – по всему свету. В Лондоне его якобы накормил Ленин.
В 1913 году добрался до Дублина. Решил осесть – надоело море. Хороший механик, брался за всё. Жену нашел в монастырской школе. Великий союз католички и православного на 60 лет. Попал под войну за независимость Ирландии. В 1920-х—1930-х сбывал нефть мелкими партиями из СССР. Дважды арестовывался – под подозрения в шпионаже. И, наконец, когда ему было далеко за пятьдесят лет, вышел на большую, величественную дорогу – открыл свой рыбный ресторан.
Никогда не сдавайтесь! И тогда ваши внуки-рестораторы напишут, что у них настолько честная рыба, что их дедушка дожил до 104 лет! Так объявляет о себе сеть Beshoff Bros, что, конечно, означает «Братья Бешовы», чудом рожденные сыновья Ивана Бешова, матроса с броненосца «Потемкин», последнего из выживших[118].
Имущество семьи – 2030: к чему готовиться
Куда идет наше имущество?
Уже говорят:
– Квартиры, дома, земля, картина на стене – всё устарело. Имущество, свое, ракушка, скарб – ничего этого не будет. Свободное человечество, перемещающееся куда угодно, не обремененное ничем. Всё можно купить. Арендовать. Разделить с кем-то. Каршеринг. Зачем весь этот хлам?
И еще говорят:
– Семьи не будет. Сетевые люди. Вечно меняющиеся. С кем-то сходятся, с кем-то расходятся. Зачем весь этот хлам? Мы рождены, отправлены куда-то, потом очнулись, получили удовольствие – и потом уйдем куда-нибудь. Это коммуникации – и всё.
Может быть? Почему бы нет.
«Играющее человечество» вместо «работающего», стареющее человечество, замедляющееся человечество – это другие семьи. Другая финансовая реальность.
«Дробное человечество», рассыпавшееся на микрогруппы, соединенные Сетью – другая продуктовая структура финансов. «Инфантильное человечество», «учащееся» вместо «живущего» – иное финансовое поведение.
Тотальный надзор, глобальные сети, контроль за поведением – убийство банковской тайны, расправа над наличными деньгами. Это другие семейные финансы.
Мы – рассыпанные по клетушкам в аквариумах, с едой, живость которой относительна? Продукты массовой обработки и спецпропаганды? С желтыми мозгами, занятыми тем, как кто-то с кем-то кого-то кому-то тра-та-та. Рожденные в массе, выученные в массе, кормящиеся в массе, и уходящие – тоже в массе? Живущие в виртуальной реальности? Нас проще накормить, чем найти работу?
Это другие семьи – если семьи. Это совсем другое имущество. Место временного пребывания. Когда что-то чуть более личное стоит очень дорого.