– Что еще?
– Починили газонокосилку, постригли лужайку.
– А по делу, Тревис?
– Рон сделал заточку, но автомат оставил – с собой в город не взял.
– Странно. Он так уверен в своем искусстве?
– В руках Рона заточка лучше всякого оружия, и потом – они ведь не прорываться с боем собрались, им нужны были документы.
– Документы?
– Да, девочки рассказали мне об этом. Их голубки говорили о документах.
– Но куда они пойдут в незнакомом городе? Как ты думаешь, им удастся выйти на подпольных дельцов?
– Думаю, да, сэр. Полагаю, у них уже был такой опыт, парни попадали на лапы к контрразведке, но каким-то чудом сумели выпутаться.
– Что они будут делать, чтобы найти дельцов?
– Скорее всего, обратятся к таксистам – я бы поступил именно так.
– Хорошо, Тревис, попытаемся прощупать таксистов. Может, нам и повезет. А теперь иди, изложи Калахеру план поиска, если он у тебя есть, а потом отдыхай.
Сутулый направился к выходу, сеньор Марино проводил его недобрым взглядом. Этот человек не нравился боссу мафии, но пока он был необходим – его следовало терпеть.
– Аристодис!
– Слушаю, сеньор! – Аристодис снова поклонился.
– Съезди к шлюхам еще раз, если этот урод запугал их, попробуй зайти с другой стороны – будь с ними подобрее, возможно, они расскажут тебе что-то, что не сказали ему…
– Но сеньор…
– Подожди! Я еще не все сказал! Что за дурацкая привычка перебивать меня! О чем это я? Ах да! Дай им денег сколько попросят, нам очень нужна информация. Понял меня?
– Да, сеньор.
– Теперь говори, что хотел сказать…
– Они мертвы, сеньор Марино.
– Мертвы? Так этот урод удавил их?
– Не удавил, сеньор… Он резал их на куски, заставляя рассказывать об этих двоих.
– Но зачем?! Шлюхам достаточно было пригрозить!
– Там весь дом в крови, сеньор, а на полу, извините, разбросаны внутренности…
– Так… – Сеньор Марино взял со столика сигару. – Он что же, получает от этого удовольствие?
– Да, сеньор.
– Мразь… Я ему это припомню… Что копы? Много их в городе?
– Много – не то слово, сеньор, они расплодились, как тараканы в мусорном баке. Вдобавок к местным понаехали иногородние, некоторые и вовсе никакие не копы, думаю, сюда свезли все охранные агентства и всех частных сыскарей с побережья.
– Ладно, иди, Аристодис, я должен подумать.
Аристодис ушел, а сеньор остался со своими телохранителями. Он не сомневался, что наводнившие город стрелки и сыщики охотятся на его добычу – Джека Зиберта и Рона Барнаби. С одной стороны, это сильно усложняло задачу сеньора Марино, с другой – подтверждало, что эти двое украли по-настоящему ценную вещь. Здесь пахло не сотнями миллионов, здесь пахло миллиардами.
Сеньор Марино глубоко вздохнул и распрямился, почувствовав, как от возбуждения у него засвербило в носу. Дело из разряда очень важных и выгодных переходило в разряд сверхвыгодных и необыкновенно опасных. При таких ставках даже он, некоронованный король Санни-Лэнда, сгорит, как пушинка, стоит на минуту забыть об осторожности. Сеньор Марино был крупным хищником, однако он отдавал себе отчет, что существуют монстры, которые едят боссов мафии на завтрак.
69
Через два дня после прибытия в лагерь Джека и Рона повели в первый корпус.
– Не бойтесь, это всего лишь обследование, – успокоил их Гастон. – Вам ничего не отрежут, пока не будут точно знать, чем у вас можно поживиться… Ну, и посматривайте там…
Новеньких сопровождали двое вооруженных винтовками охранников. Пока шли до медицинского бокса, Джек и Рон внимательно изучали их повадки. По словам Гастона, за все время существования лагеря побегов здесь не случалось. Да и куда бежать? Остров был километр с севера на юг и полтора с востока на запад. Спрятаться можно было лишь в небольшом лесу да в старых выработанных шахтах, однако лес охранники знали как свои пять пальцев, а укрываться в шахте с ее лабиринтами было сущим самоубийством. К чему тогда бежать?
Самым простым средством побега, без сомнения, являлся вертолет, он прилетал в лагерь два, а то и три раза в неделю, однако в день прилета узников держали взаперти, не производя никаких обследований и переводов из корпуса в корпус.
Майор Гастон, с первого дня пребывания в лагере искавший возможные варианты побега, за короткий срок сумел собрать большое количество информации. Бежать в одиночку нелегко, однако с приходом Джека и Рона расклад сил переменился. Гастон чувствовал, что втроем они сумеют осуществить задуманное, ведь в союзниках у него были люди, когда-то обманувшие его самого.
Приемный покой санчасти охранялся не хуже, чем какой-нибудь банк. Скорее всего, потому, что это и был банк, только банк донорских органов.
Сопровождавшие новичков охранники передали их двум коллегам, которые стояли перед массивной стальной дверью и были вооружены пистолетами. И тот и другой держали оружие в полуоткрытой кобуре на поясе, чтобы молниеносно выхватить в случае необходимости…
Хлопнув ладонью по блестящему металлу, один из охранников дождался, пока в узкое окошко выглянет человек.
– Открывай, Пит, это опять мы…
Щелкнул тяжелый замок, дверь отворилась.
– Постойте, я должен их записать.
Дежурный вооружился авторучкой и открыл толстую замусоленную тетрадь.
– Говори… – сказал он, обращаясь к Джеку.
– Дэвид Карло, – ответил тот.
– Сколько лет?
– Тридцать три.
Какое– то время дежурный делал записи в положенных графах, высовывая от усердия язык. Наконец, справившись, он поднял глаза на Рона.
– Боб Радецкий, сорок шесть лет.
– У-у, старый какой. Это тебе уголек копать придется.
Охранники засмеялись, переглядываясь и подталкивая друг друга. Они были уверены, что новенькие еще не знают об уготованной им участи.
– Проходите!
Пленников провели по коридору и втолкнули в просторное помещение. Здесь было прохладно, пахло лекарствами, стены покрывала белоснежная керамическая плитка, а мебель сверкала полированной нержавейкой.
За металлическим столом сидел врач – в белом халате и шапочке. Он что-то писал, но, услышав звук шагов, поднял глаза на вошедших.
– Так-так, – сказал он. – Новенькие?
– Новенькие, сэр, – подтвердил Джек.
– Хорошо.
Врач отодвинул бумаги и позвал:
– Айвор!
Из смежного помещения выглянул еще один врач, в нем Джек с Роном узнали того, с вертолетной площадки. Теперь на Айворе был чистый халат, видимо, сегодня он еще не работал.
– Проходите сюда, здесь я буду вас обследовать.
Пленники прошли куда велели и оказались в царстве электроники, никелированных трубок, темных экранов и многоколенчатых манипуляторов. В шкафах на полочках стояли ряды чистых пробирок и пузатые склянки с разноцветными жидкостями.
– Присаживайтесь, – сказал доктор Айвор и указал на несколько стоявших у стены металлических стульев.
– Берт, будь добр, убери это, – сказал он вошедшему коллеге.
– А чего они не забрали?
– Говорят, сегодня вертолета не будет…
Берт подхватил за ручки два круглых контейнера. Джек успел прочитать на фирменной этикетке два слова: «…трансплантологический фонд…», и этого хватило, чтобы по его спине побежали мурашки.
– Ну, давайте начнем с вас – Айвор приветливо взглянул на Рона. – Имя, фамилия, возраст…
– Боб Радецкий, сэр, сорок шесть лет.
– Возраст, конечно, немалый, но кое-что, я думаю, еще сгодится, – произнес доктор Айвор, рассматривая
Рона, словно мясник мерина. – Вы, Боб, не болели в детстве свинкой?
– Не помню, сэр.
– Ну-ка встаньте. Подойдите ко мне…
Доктор Айвор стал мять Рону правый бок.
– М-да, печенка у нас не очень хорошая. Пили?
– Бывало, сэр.
– Бывало. – Айвор покачал головой. – Здоровье беречь нужно, нельзя так разбрасываться… А что это за шрам? Похоже на ножевое ранение.
– Подрался по молодости.
– На спине еще один…
– Это меня в другой раз угостили.
Вернулся Берт.
Печень не годится? – спросил он.
– Нет, конечно, посмотри, какие у него под глазами мешки. Ладно, делай анализ крови, мочи словом, все по списку.
Берт взял Рона под свое покровительство и увел в другой конец помещения, а Айвор занялся Джеком.
– Имя, фамилия, возраст…
– Дэвид Карло, тридцать три года.
– Подойдите ко мне, Дэвид.
Джек подошел.
– Что это за шрамы на груди… повернитесь. И на спине. На ножевые ранения, как у вашего приятеля, не похоже, для пулевых они слишком безобразные.
– Спереди шрапнель, сэр, сзади – осколок.
– Вот как! Воевали?
– Недолго, сэр.
– Понятно…
Доктор Айвор принялся ощупывать печень Джека, и она ему понравилась. Потом он оттянул пациенту веки, сказал «ага» и попросил показать язык.
– Понятно… Берт, забирай второго! Первое впечатление – хорошее. Да, и посмотри на его шрамы, тут и шрапнель, и осколки…
– Правда, что ли? – не поверил Берт.
– Да, я не шучу.
Обследование продлилось довольно долго – не менее полутора часов. Напарники сдавали на анализ кровь, мочу и слюну, их просвечивали рентгеном, заставляли дуть в какие-то трубки, надевали на головы шлемы с проводами и просили спеть, потом оклеивали датчиками и приказывали приседать.
Когда все закончилось, утомленным пациентам зачитали вердикт – у Джека все было хорошо, за исключением поврежденного осколками правого легкого, у Рона дела были неважные.
– Что, доктор, совсем никакого просвета? – спросил он.
– Не совсем, у вас поразительно высокий тонус мышц правой руки, соответственно сухожилия тоже весьма прочны, на такие всегда хороший спрос.
– На что спрос?
– Э-э… я хотел сказать, что хорошие сухожилия сейчас большая редкость.
70
Джека и Рона вернули в третий корпус. Возвратившись после пережитого в санчасти, напарники облегченно вздохнули и почувствовали себя дома. Бросившиеся к ним было обитатели корпуса, увидев, что это не новенькие, угрюмо побрели обратно – ложиться на нары, чтобы смотреть в потолок и тосковать.