– Что вы с ним сделаете?
– Захватим. Это враг.
Священник вздохнул, перевел взгляд в сторону.
– В чем дело, Павел? Что вас смущает?
– Вы ведь захотите что-то у него узнать? И будете бить?
– Не знаю. Как пойдет контакт. Вы жалеете бандитов? Они убивают мирных людей, сжигают живьем, пытают, режут, насилуют. Почему вы их защищаете?
– Я не защищаю. Просто… – Павел в растерянности тер ладони, не зная, как сказать. – Нельзя так с людьми. Даже если они пленники, даже если бандиты.
– Да? – Я взглянул на часы, спорить времени нет. – За что же им такой почет? За то, что у них руки по локоть в крови?
– Но вы – представитель государства – должны быть милосердным.
– Милосердие – поповское слово, – повторил я точь-в-точь слова незабвенного Жеглова. – Быть милосердным к нашкодившему ребенку или к нагрубившему алкашу – одно, а прощать смертельных врагов – не милосердие, а идиотизм. Опасный идиотизм. Потому как враг подобного не оценит. И использует случай убить вас.
Павел промолчал, найти ответ сразу не смог.
– Ладно, прервем пацифистский диспут. Настоятель, я вас очень прошу, если кто-то придет и будет спрашивать – вы ничего не знаете. Никакой агрессии или попыток наставить на путь истинный. Вас подстрахуют мои люди, но все равно – не рискуйте.
– Как подстрахуют? А где они будут?
– Неподалеку. Не волнуйтесь.
Я не стал говорить ему, что в церкви с утра сидят три бойца. Причем один неподалеку от нас слушает разговор. При несомненном уме и здравом смысле настоятель кое в чем был наивен. А мне очень не хотелось подвергать его жизнь опасности. Жаль хорошего человека…
– Да, и еще одно. По поводу тех детей, что ходят на пустырь. Они сюда не заходили?
– Один раз. Месяца два назад. Бродили по двору, заглянули внутрь. Шумели сильно, семечки грызли, ну я и попросил их уйти.
– Ага… Ясно. Что ж, всего доброго. Я еще загляну.
День перевалил за половину, солнце совершало свой марш-бросок по небосклону, прогревая землю хоть и осенними, но все еще теплыми лучами. В легкой, почти невесомой брезентовой куртке стало жарковато. Я скинул ее с плеч, запрокинул голову и глубоко вздохнул. Посмотрев несколько секунд на пролетавший в стороне косяк птиц, снял с лица паутинку и глянул на Влада.
– Ну шо, начнем, пожалуй?
Тот без слов протянул мне небольшое ведерко, наполовину наполненное ягодами терна. Я взял его, покачал в руке. Отдал радиостанцию, проверил оружие, подпрыгнул пару раз.
– Все. Пошел. Внимательнее здесь.
– Все будет нормально. Сам не рискуй. Ни пуха…
– К черту!
Ягоды были сладкими, сочными и чуть терпковатыми. Язык стало немного вязать. Я вытер рукавом рот, взглянул на ладонь. Кожа потемнела от сока, стала фиолетовой. Последний штрих к картине – сборщик ягод, заплутавший в лесу возле пустыря, ищет дорогу. Набрел на костер, попросил указать путь… Для подростков сойдет. Для шпиона, если он там, не очень. Но выдумывать тонкие ходы и разыгрывать спектакль нет времени. Слопает, чай, не Станиславский. А нет – ствол на поясе, семь патронов, новых, утяжеленных, с большей начальной скоростью.
Голоса я расслышал еще на подходе к развалинам. Смех, гомон, девичий визг, бас парня. Встав на секунду у поваленного дерева, глянул на себя: короткие резиновые сапожки, старые вытертые джинсы, серая футболка и брезентовая ветровка защитного цвета. В руке ведерко. Вроде ничего.
Под ногой треснул тонкий сучок, скрежетнул обломок кирпича. Я перешагнул через торчащий из земли кусок арматуры и заглянул внутрь развалин.
Пламя костра плясало в кирпичном квадрате, над ним висел средних размеров котелок, чуть поодаль на металлическом подносе стояла кастрюля.
Вокруг сидели и лежали девять человек: шесть парней и три девчонки. Кто смотрел на огонь, кто разговаривал. Один из парней сдавал карты, а две девчонки следили за котелком.
Я на миг замер, прикидывая, откуда могли возникнуть еще двое. Вон тот, сидящий на сиденье, вытащенном из машины, – чужой. И тот, в кожаной безрукавке. Оба светловолосые, рослые, среднего телосложения. Приметы подходят, приблизительно так описал шпиона пойманный радист. Когда они успели прийти сюда и как их проворонили мои парни? Или мне просто не успели сообщить?..
Подростков я опознал – их фотографии мне показывали в отделении профилактики. Антон Ломов – русоволосый паренек, высокий, крепкого сложения, Вадим Говорич – пониже приятеля, кудрявый, подвижный мальчишка. Двое – Глеб Жарков и Ратибор Эсмер – чем-то похожи, оба среднего роста, худощавые с острыми чертами лица. И девчонки: Ольга, Светлана, Лада…
У всех не новая, ношеная и многократно стиранная одежда: выцветшие джинсы, ветровки, легкие куртки. На ногах кроссовки, на головах банданы, кепки, надетые козырьком назад.
Еще не зная, как вести себя в новой ситуации, я шагнул вперед и громко сказал:
– День добрый. Не помешаю?
Внезапное появление вызвало разную реакцию. Подростки удивленно повернули головы в мою сторону, но особого испуга или недовольства не выказали. А оба светловолосых незнакомца вздрогнули, бросили на меня настороженные взгляды и недовольно скривили губы. Мой приход был им не по нраву.
– Ого! Второй гость. – Антон качнул головой, улыбнулся. – Сегодня нам везет на прохожих.
– Да? – повторяя улыбку, спросил я, про себя отмечая, что гость-то второй, а незнакомцев уже двое. Значит, кто-то из них вхож в компанию. Кто? – Извините, что помешал. Приехал терну набрать, говорят, здесь целые заросли, и заплутал. А вдобавок не повезло – ногу подвернул.
– Бывает.
– Вы не подскажете дорогу в город? Короткую, а то длинную мне не осилить.
Подростки, услышав причину появления, потеряли интерес ко мне, а вот парочка светловолосых типов смотрела подозрительно. Отчего-то им моя версия была не по нраву.
– Это надо пройти метров триста, туда, к церкви, – махнул рукой в нужном направлении Ратибор. – А потом по дороге к шоссе. Но лучше поймать попутку. А то с ногой далеко не уйти.
– Благодарю. – Я неуверенно переступил с ноги на ногу, просительно произнес: – Вы не против, если немного посижу здесь? Нога устала…
Парни посмотрели на Антона, тот глянул на одного из незнакомцев и кивнул:
– Сиди.
Я доковылял до длинной доски, что заменяла скамейку, сел и вытянул ноги. Ведерко поставил рядом, так, чтобы все могли видеть содержимое.
– Сдавай, – сказал Антон Вадиму. – Последний кон. А то вон бульон готов.
Растирая «вывихнутую» ногу, я украдкой разглядывал обоих незнакомцев, попутно прикидывая, кто из них может оказаться шпионом.
Один – худощавый, с короткой стрижкой, с приплюснутым носом и светлыми, почти водянистыми глазами. Брюки и куртка военного покроя, очень похожие на нашу «мабуту». На ногах короткие сапожки, на голове армейская кепка, сдвинутая на затылок. Взгляд у него неприятный. И желваки под кожей ходят.
Второй тоже худощав, кость тонкая, пальцы на руках длинные. Две веснушки на щеке, короткие бачки – отпущенные от виска к подбородку волосы. Затертые до белизны джинсы, ветровка, армейские берцы на ногах. Около него стоит небольшой рюкзачок, сверху торчит деревянная рукоятка. То ли молоток, то ли топорик.
Бульон в котелке окончательно дошел, и девчонки разлили его по кружкам. Восемь кружек встали в ряд на небольшом металлическом листе.
Одна из девчонок – Лада – взглянула на Антона и повела глазами на меня и… одного из светловолосых – у кого был рюкзак. Антон взгляд понял, спросил:
– Бульон будете? Хороший, куриный.
«Курицу, что ль, прихватили где-то?» – подумал я, отрицательно покачав головой.
– Благодарю, что-то не тянет.
– А я буду, – ответил второй гость.
– Только у нас кружек больше нет, – посетовала Света.
– Ничего… – Парень полез в рюкзак. – У меня есть. Брал с собой, думал, пригодится. Кстати, у меня яйца есть, колбаса, хлеб. Угощайтесь…
Он торопливо достал из рюкзака сверток, протянул его Ладе. Та взяла, покачала на руке.
– Ого! Сколько еды.
– Да… Я думал до вечера здесь поработать. А не вышло.
– Где? – пользуясь моментом, спросил я.
– Да здесь, на пустыре, – с досадой ответил парень. – И на развалинах, и южнее. Тут такое место…
Он на миг замолчал, не зная, стоит ли говорить, но потом выложил.
…Молодой аспирант исторического факультета Краданского гуманитарного университета Мирослав Лапшин приехал на полуостров, охваченный идеей отыскать здесь следы древней цивилизации, о чьем существовании упоминали некоторые источники.
Следы эти, по уверениям Мирослава, скрыты под несколькими курганами, что находятся на окраине Мегара. Он специально выбил пропуск в приграничную зону, собрал дополнительные сведения в местном краеведческом музее и сегодня готов был приступить к раскопкам. Начать же решил отсюда, с окраины города, как раз почти в центре пустыря.
– А почему отсюда?
– Да потому что по старым записям в церковной книге именно здесь был обнаружен древний город, точнее, городок. Его нашли военные и дали знать в столицу. Приехали двое ученых с партией разведки и работали почти год. Но потом началась война, все бросили. Потом один из ученых умер, другой погиб, о городке забыли… С тех пор прошло двести лет.
Мирослав взволнованно провел рукой по волосам, облизал губы.
– Тут всего-то метр-полтора. Я хотел отыскать место, у меня есть карта.
– Двести лет прошло…
– Ну и что? Река все еще течет, курганы стоят. Да и координаты даны.
– И что же помешало? – спросил второй незнакомец.
– Да только я начал расчеты, приехала полиция. Сразу вопросы, проверили документы и велели покинуть место.
– Почему?
Мирослав пожал плечами, вздохнул и недовольно бросил:
– Не сказали. Мол, на несколько дней район закрыт для посещения. А потом можно… Ну я и махнул через пустырь. Заблудился.
«Мудаки! – мысленно выругал я полицейских. – Это из райотдела наверняка. Их привлекли для оцепления места и не проинструктировали, а они сами мозгами шевелить не хотят. Турнули человека, не выяснив, кто он. А если документы поддельные? А если спугнули шпиона?»