— Значит, салфетка.
Кипа тянется мускулистой рукой через стол, пальцы выхватывают пару салфеток из блестящего серебряного дозатора. Он берет ручку из своего мужского пучка, и почему она вообще у него там есть, мне непонятно.
Я не теряю времени даром.
— Правило номер два: правило пяти футов.
Его ручка парит в воздухе.
— Пяти футов... что это за чушь?
— Мне не нужно, чтобы ты дышал мне в затылок. Пять футов — это достаточно близкое расстояние между нами, пока мы на публике.
— Как я могу наставлять тебя с такого расстояния? Это будет выглядеть странно, когда я буду шептать с расстояния в пять футов.
О боже.
— Я уверена, что ты выразишь свою точку зрения другими способами.
— А как ты услышишь, что я буду давать тебе указания? — Уровень, до которого он явно оскорблен, не знает границ.
— Что ж, хорошая мысль: я не хочу, чтобы ты шептал мне на ухо, не говоря уже о том, чтобы указывать дорогу.
— Тогда в чем же смысл? — Он стучит по столу. — Два фута.
О, малыш хочет вести переговоры? Меня это вполне устраивает.
— Четыре.
— Три.
Боже, как это утомительно.
Я киваю, соглашаясь на три фута.
— Следующее правило.
— Правило номер три: ты ни с кем не можешь пойти домой.
Это заставляет меня смеяться.
— Это не будет проблемой.
— Конечно, это может стать проблемой. Парни трахают все, что имеет пульс. Кто-то захочет забрать тебя домой, если ты собираешься бросить играть в барменшу.
— Ну, спасибо.
Кип пожимает плечами и щелкает ручкой.
— Правило номер четыре: гардероб.
Он будет придираться к моей одежде? Нет.
— Ты не можешь указывать мне, что надеть. Посмотри на себя!
Кип закатывает карие глаза.
— Дело не во мне. Это тебе нужна помощь.
— Придурок! Не нужна мне помощь! Моя одежда в порядке, не говоря уже про макияж. Боже, какой же ты засранец.
— Прекрасно, никто не будет приставать к тебе.
— Ты буквально только что сказал, что парни трахают все, что имеет пульс.
— Правда, я так и сказал, но мы ищем качество, а не количество.
Уф, как же он меня раздражает.
— Кроме того, мне все равно не нужны эти парни.
— Хорошо, потому что им будет неинтересно, если ты будешь носить это дерьмо. — Он улыбается, затем смеется в свою чашку кофе, едва скрывая идиотскую ухмылку.
— Придурок, это не из-за моей одежды.
— Вроде как совсем чуть-чуть. — Он показывает два пальца, держа их близко друг к другу. — Там видно будет. Я поставлю «определиться» рядом с правилом номер четыре.
— Или не надо, потому что мы больше не будем об этом говорить. — Что приводит меня к: — Правило номер пять: я могу наложить вето на любое из твоих правил в любое время.
— Аналогично.
Я сужаю глаза.
— Если мы оба можем наложить вето на правила, тогда какой смысл иметь правила?
— Если ты единственная, кто может наложить вето на правила, то какой смысл мне помогать тебе? Ты не долбаный президент.
— О, боже мой!
Он игнорирует меня и продолжает бубнить:
— Итак, правило номер шесть: думаю, может быть что-то о том, что ты должна доверять мне, потому что я парень, и знаю, о чем говорю, потому что знаю, о чем думают парни, так как я один из них.
Вау.
Кип снова открывает рот, но я прерываю то, что он собирается сказать дальше:
— Когда речь заходит о парнях, конечно, но не о девушках. Ты такой же утонченный, как слон в посудной лавке.
— Если уж говорить начистоту, то мой размер действительно не делает мне никаких одолжений.
— Ах ты, бедный, бедняжка!
— Сарказм тебе не идет, Тэдди Джонсон. — Кип прищуривается и тычет ручкой в мою сторону. — Правило номер семь, — продолжает он. — Публичное проявление любви.
О господи! И когда, черт возьми, он узнал мою фамилию? Может быть, он искал меня в социальных сетях?
Я перевариваю мысль о том, что Кип Кармайкл выяснял обо мне информацию, и улыбаюсь по себя, эта мысль согревает мои внутренности.
— Ну и что с этим?
— Парни любят соревноваться. Если кто-то думает, что я интересуюсь тобой, то он, скорее всего, заинтересуется тобой.
Это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышала.
— Это просто глупо.
— Но и еще: это правда.
— Так к чему ты клонишь? — Я запихиваю в рот холодные яйца и жую, пока он объясняет.
— Если мне придется обнять тебя, ты не должна бить меня в живот. Ты должна позволить руке болтаться там.
Я удивленно приподнимаю бровь.
— И что с этой болтающейся рукой, куда она направится дальше?
Кип замолкает и пристально смотрит на меня.
— Не к твоей груди. Расслабься.
— Извини, но то, как ты это сказал, было жутко. Болтающаяся рука на моем плече? Гадость.
— Так что? — Кипу не терпится записать этот пункт. — Правило номер семь, ты хорошо с ним справляешься? Не будешь бить меня в живот?
— Я такая коротышка, что на твоем месте я бы беспокоилась не о животе. — И добавляю «ха-ха» в конец предложения для пущей убедительности.
— Тэдди, будь серьезной.
— Хорошо ли я справляюсь с прикосновениями от тебя? Конечно, почему бы и нет, черт возьми?
Я имею в виду, как часто он на самом деле собирается прикасаться ко мне? Наверное, никогда. И все же мой взгляд падает на его руки, на его большие мужские лапы. Они большие, на костяшках пальцев светлые волосы. Кип мозолистыми пальцами сжимает синюю ручку и строчит какие-то слова на салфетке.
— Отлично.
Когда он пишет: «Прикасаться можно, не трогая ее сиськи», я прикусываю язык.
— Никаких поцелуев, — добавляю я.
— Поцелуев? — Кип вскидывает голову, и в его голосе слышится явный ужас. — А зачем мне тебя целовать?
В его голосе звучит такой ужас, что я начинаю спотыкаться на каждом слове.
— Я... я сказала это только потому, что п-поцелуи — это п-публичное проявление любви. Я ничего такого не имела в виду.
— О.
Последовавшее за этим молчание становится очень напряженным. Лязг кастрюль и сковородок из кухни закусочной, официантка, принимающая заказы, и говорящие посетители — вот единственные звуки, которые я слышу.
— Я не хочу, чтобы ты целовал меня, Кип, черт возьми! — Мой взгляд падает на его волосатую верхнюю губу.
Фу, ещё чего!
Кип приоткрывает губы.
— Поверь мне, Тэдди, поцелуй с тобой не входит в это уравнение. Мой рот не будет приближаться к твоему лицу, так что можешь успокоиться.
Понятия не имею, было ли это оскорблением или нет.
— Понимаю, что тебе это неинтересно, но ты не должен так говорить. — Мое лицо краснеет, когда этот разговор становится все более и более неловким. — Забудь, что я сказала.
Кип хмыкает и кивает.
— Правило восемь.
— Ты хочешь продолжить?
Неужели? Потому что в моих парусах больше нет ветра.
— Да, давай закончим их, чтобы не волноваться об этом до следующего уик-энда.
ГЛАВА 6
ЧЕТВЕРТАЯ ПЯТНИЦА
Вечер, когда узнаю, что Сасквотч не терпит идиотов. То есть всех.
Кип
— Этот парень будет твоим бойфрендом — просто следуй моим правилам.
— Каким правилам? Правилам, которые мы придумали, чтобы держать тебя в узде, или тем, которые ты собираешься вытащить из своей задницы?
Она не верит в меня, абсолютно не верит.
— Тем, что я сейчас вытащу из своей задницы.
Тэдди скрещивает руки на идеальных сиськах, и они приподнимаются в низком вырезе ее черного топа с открытыми плечами. Он обтягивающий, заправлен в джинсы, на её ногах простые черные ботинки.
Сдержанно и сексуально, но никто здесь этого не заметит.
Не поймите меня неправильно, сегодня она выглядит довольно привлекательно, но все же немного скромно. Девушке в таком наряде требуется ужин, выпивка и долгосрочные обязательства, прежде чем она позволит вам её трахнуть. Хотя Тэдди явно приложила усилия направленные на противоположное, и очевидно пыталась выглядеть сексуально.
— По крайней мере, ты честен.
— Это моя единственная добродетель, — признаюсь я, ставя на стол красный стаканчик, который мне вручили сегодня вечером при входе в дом.
Если я собираюсь играть роль свахи — поправка: если я собираюсь быть ее волосатым феем-крестным, — мне нужно будет смотреть на все это трезво.
Если вы думали, что идиоты, которые жили и веселились здесь, были раздражающими трезвыми, представьте себе, как они раздражают, когда они пьяны. Хотя их было бы легче терпеть, если бы я напился до чертиков вместе с ними.
В половине случаев мне хочется ударить кулаком прямо в лицо большинству этих безмозглых идиотов, поэтому мне нужна вся трезвость и сдержанность, на которые я способен.
Не могу поверить, что пытаюсь свести Тэдди с одним из этих придурков; это так паршиво с моей стороны, зная то, что я знаю о них. Возьмем, к примеру, Бена Солтера — этот мерзавец почти завалил половину своих занятий, но смог удержаться только благодаря тому, что переспал с ассистентами профессоров. С любым, кто был заинтересован.
Мужчина или женщина, не важно.
А Дерек Лоусон? В прошлом году он принимал лекарства от различных ЗППП, которые, как он утверждал, возникли из-за общественных унитазов. Ну, да. Конечно.
Еще два избалованных, напыщенных детей трастового фонда.
Конечно, технически я тоже один из них, но я не собираюсь выставлять напоказ деньги моих родителей, афишируя их, как маленький засранец. Мои родители, может быть, и богаты, но я не полный мудак.
Только в некоторых случаях.
— Что ты думаешь о моем наряде? — спрашивает меня Тэдди.
— Сойдет.
— Просто сойдет? Мне пришлось одолжить эту рубашку и эти ботинки у моей подруги Тессы — у меня нет ничего, что показывает кожу.
— Да, сойдет.
— Ого, хорошо. Спасибо за вотум доверия. Я думала, что выгляжу очень мило.
— Расслабься.
— Какого черта, Кип? Ты же знаешь, что я не очень хороша в этом деле, и ты сказал, что скажешь мне, если мой наряд будет дерьмовым.