…Адам связался со мной первым – написал, что может приехать в пятницу утром. У него есть время – с десяти утра до двенадцати. И все это он поведал мне, разумеется, с помощью смайликов и эмодзи… В конце его сообщения стоял вопросительный знак. То есть Адам меня спрашивал, согласна я или нет на его визит?
Я в ответ отправила ему картинку с поднятым большим пальцем.
Перед тем как отправить, правда, задумалась – возможно, стоит как-то намекнуть Адаму, что это последнее наше с ним свидание, и никакого секса, мы просто поговорим? А, ладно… При личной встрече ему все объясню.
Адам прибыл в пятницу ровно к десяти утра, поздоровался со мной:
– Привет, Птен! – Он чмокнул меня в лоб и сразу отправился в ванную – мыть руки. Оттуда крикнул: – Душ я дома принял, не беспокойся…
Он все еще продолжал совершать привычный ритуал. Соблюдал наш договор, расписанный по пунктам.
Я немного струсила… Сидела на диване в комнате, опустив голову, пыталась собраться с мыслями.
Адам, когда вернулся из ванной, сразу направился ко мне, на ходу расстегивая рубашку, буквально «стреляя» кнопками на ней.
– Блин, еле дождался…
– Адам, погоди, – вытянула я вперед ладонь, отстраняя его. – Нам надо поговорить. Серьезно поговорить. Я не для того решилась на эту встречу.
– Птен, ты беременна? – вытаращил он глаза. – Вон она, твоя хваленая спираль… И что теперь делать? Ладно, хорошо, давай обсудим этот вопрос!
– Я не беременна! – рассердилась я. – Я по другому поводу хочу с тобой поговорить.
– А что тогда? – он с явным облегчением выдохнул и сел рядом, протянул руки, намереваясь теперь расстегнуть мою рубашку.
Я немедленно пересела на стул.
– Птен! Ты что творишь?! – возмутился Адам.
– Нам надо расстаться, – сказала я.
– В каком смысле? – противным голосом произнес он.
– В прямом! Больше мы не любовники.
– Ты обиделась на меня, Птен? – Адам, похоже, сумел обуздать себя и теперь говорил со мной спокойно и деловито, тон его сменился.
– Нет, – сказала я. – Просто пришло время нам расстаться.
– Но почему?
– Ты же не собирался ездить ко мне всю жизнь?
– А чем плохо? – усмехнулся он половиной своего лица. Все-таки какое странное у него лицо, странное и страшное – перекошенное, кривое, нос этот огромный, эти губы… Мимика эта странная еще.
– Ничем. Если ты помнишь, мы рассматривали наши встречи как некий временный вариант.
– У тебя кто-то появился? – быстро спросил Адам.
Мне стало жутко, но я нашла в себе силы ответить:
– Да.
– У вас уже что-то было? – спросил Адам, и я вдруг заметила, как побелели, задергались его губы.
– Нет! – быстро ответила я, и лицо Адама чуть расслабилось. – Мы же с тобой договаривались – расстаться сразу, как только в нашей жизни появятся какие-то серьезные отношения, – напомнила я. – И я, как честный человек, соблюдающий договор, предупреждаю тебя – я собираюсь… – Тут я сбилась, у меня почему-то исчезли все слова.
– Птен… да, все так, ты правильно поступаешь, предупреждая меня. – Голос Адама сделался глуховатым, даже бархатным. – Но ты уверена, что у тебя с тем типом все получится? Ты сейчас со мной расстанешься, а если с этим твоим, новым, будет потом все тухло?… И что тогда? Я к тебе уже не вернусь, поюзанная кем-то ты мне не нужна.
У меня все внутри похолодело от гнева и ужаса. Как он со мной говорил сейчас, какими словами! Назвал меня поюзанной…
– Ну не нужна, и что ж теперь, – стараясь выглядеть спокойной, ответила я. – Буду искать кого-то третьего.
– Ты шлюха, да?
– Да, Адам, я шлюха, – бесстрастно произнесла я и закрыла глаза – не хотела ему показывать свои слезы.
Адам молчал. Потом я услышала, как он ходит туда-сюда по комнате. Я приоткрыла глаза – Адам метался от стены к стене словно загнанный зверь. Он был большим и страшным. И лохматым, точно зверь, – сегодня его волосы не были собраны сзади в хвост. Лев с гривой.
– Не топай, пожалуйста. Соседи опять напишут в общедомовой чат, пожалуются на меня, – попросила я.
Адам произнес только одно слово – что он думает по этому поводу. Причем матом.
– Уходи, – сквозь зубы произнесла я. – Скотина. Не ты, а я скотина, потому что ты держал меня за скотину, ни одного цветочка я от тебя не дождалась, ты меня в кафе ни разу не сводил, мы за все платили пополам.
– Ты знаешь, что у меня нет свободных денег. – Он остановился, посмотрел на меня искоса. – Все свободные деньги нашей семьи вложены в бизнес. Я не от жадности просил разделить с тобой счета. И другой момент… Ну блин, почему ты об этом мне раньше не сказала?!
– Не знаю, – передернула я плечами. – И какая разница теперь… уходи. Ты при мне ругаешься матом, ты назвал меня шлюхой и поюзанной – я не собираюсь этого прощать.
– Прости, Птен. – Он повернулся ко мне, присел передо мной на корточки, взял мои руки в свои. – Я это от злости сейчас наговорил. Ты не такая.
– Прощаю. – Я вырвала у него свои руки. – Но это дело не меняет. Уходи.
– Хорошо. Сейчас уйду. – Адам уселся напротив меня на диван. – Ты права, нам надо расстаться. Это не может длиться бесконечно… Наша жизнь… – Он сделал паузу, сжал ладонь в кулак, поднял его. – Наша жизнь утекает, словно песок… сквозь пальцы. Мы теряем время, оставаясь друг с другом.
Я даже вздрогнула от неожиданности – надо же, он что-то понимал! Чувствовал то же самое, получается…
– Ольга Маратовна с Натальей нашли мне невесту, – тем временем продолжил Адам бархатным голосом. Я вспомнила: Ольга Маратовна – это мачеха Адама, Наталья – жена сводного брата Адама, Виктора. – Невеста – девушка, которая живет по соседству с нами. Она красивая, милая, хозяйственная. Я ей нравлюсь. Зовут Дариной.
– У вас с ней что-то было? – вдруг вырвалось у меня.
– Нет. Ничего серьезного пока, – спокойно произнес Адам. – Мы только целовались один раз. И все, больше ничего. Но я не придумываю – она в меня влюблена.
Что-то мне стало нехорошо… Я вдруг вспомнила, как мы с Кириллом прощались у арки неделю назад. Получается, мы с Адамом квиты? И все это у нас происходит одновременно?
– Вот и славно, – сказала я. – Будь счастлив со своей Дариночкой. А я, ты знаешь, совершенно тебе не подхожу. Я очень хреновая хозяйка, и я в тебя даже не влюблена.
– А твой… этот твой – влюблен в тебя?
– Ну… Не знаю. Мы с ним только познакомились. Но да, похоже, что он всерьез мной заинтересовался, – честно ответила я.
Тут меня стало колотить, и я побежала в ванную. Включила воду и принялась умывать лицо, чтобы слезы не щипали глаза.
Шумела вода, и я не слышала, как сзади подошел Адам. Он одной рукой осторожно прижал меня к себе, а другой закрутил кран.
– Не сердись на меня, Птен. И давай простимся, правда. Как друзья простимся, без обид, – все тем же ласковым, бархатным голосом произнес Адам. Теперь уже две его ладони лежали у меня на груди. Мое тело отозвалось мгновенно. Какой-то дурацкий рефлекс: стоило Адаму прикоснуться ко мне, как я «включалась».
– Но так нельзя… – попыталась я возразить и скинуть его руки.
– В последний раз же! – невинным голосом произнес он.
– Обещай, что потом ты уйдешь и никогда не вернешься.
– Да, Птен, потом я уйду навсегда. Обещаю. И ты – не пиши мне больше, не звони.
– Да, точно! Удали все мои номера, все сообщения… все удали из своего телефона. Всю нашу с тобой переписку. И я все удалю.
– Конечно, Птен, конечно, – ласково произнес Адам. Сел на край ванны, принялся меня целовать.
Дурацкая привычка… Но это в последний раз. Это прощание. Прощание навсегда.
– В комнате или здесь? – между поцелуями пробормотал Адам.
– Здесь хочу, – с отчаянием произнесла я.
Адам осторожно посадил меня на корзину для белья. Она была высокой, прочной и очень устойчивой. И удобной – для меня и для Адама. Кстати, он ее сюда и притащил – год назад или больше. Сказал, что увидел ее где-то и понял, что она для нас окажется незаменимой вещью. Так оно и вышло…
Адам расстегнул свои джинсы, они скользнули вниз, к его щиколоткам, затем придвинулся ко мне, одной рукой достал с полки «бублик». Они ведь у меня везде валялись. «Их надо будет потом выбросить», – краем сознания подумала я.
И я уперлась ступнями в край ванны. Адам стоял у меня между ног. Придвинулся ближе, как-то очень быстро и легко вошел в меня. Завел с полуоборота, получается…
– А-ах… – вырвалось у меня.
– Не будем торопиться, ладно? – прошептал он мне на ухо. Двигался, вернее скользил, внутри меня он сейчас как-то невесомо, незаметно, без резких рывков, непрерывно, словно разматывал какую-то длинную ленту. – Давай… давай ощутим момент. Это ведь в последний раз.
– Последний раз…
Я даже не ожидала, что ощущения могут оказаться столь острыми, наверное, нервы у меня в этот момент были на пределе.
Я закрыла глаза и словно отключилась. Я была полностью во власти Адама, он был вокруг меня, и внутри, и снаружи, я как будто стала частью его тела. Он держал меня в своих жестких ладонях и не отрывался от моих губ с поцелуем. Мне даже дышать было трудно…
И сколько так продолжалось – я не знаю, может, долго, а может, нет, но после какого-то момента терпеть и сдерживаться стало уже невозможно, я застонала в предчувствии финала. И Адам тоже застонал.
Финал был ярким до обморока, до разрыва сердца.
А потом Адам то ли плакал, то ли смеялся, опершись рукой о стену надо мной.
– Что? – прошептала я, пытаясь отодвинуть его.
– Ничего, – ответил он, внезапно успокаиваясь. Отстранился, вздохнул. Передернул плечами, словно отгонял что-то, произнес что-то вроде «эх!». Улыбнулся своей кривой улыбкой. А затем деловито взял меня на руки, усадил в ванну, снял с меня рубашку, задернул занавеску, а сам включил кран в раковине. Для себя.
Когда Адам уйдет, я тут все вымою с хлоркой. И выброшу те полотенца, что вешала специально для Адама, на отдельных крючках. Он знал, на каких.