Я, ополоснувшись, выключила душ.
– Ты все, Птен?
– Да. Дай мое полотенце.
Адам отдернул занавеску в сторону, сам вытер меня. Помог влезть в рубашку, застегнул ее на мне. Вытащил из ванны и опустил на пол, ногами прямо в мои тапочки.
Мы вышли в прихожую, остановились перед входной дверью.
– Сотри все мои контакты, Адам, – напомнила я.
– Да, Птен, и ты тоже.
– Прощай.
– Прощай…
Он поцеловал меня в последний раз – в лоб.
Я закрыла за его спиной дверь на все замки, вернулась в комнату.
Я зря согласилась на этот «последний раз». Вот точно зря, потому что это было нехорошо по отношению к Кириллу. Но, с другой стороны, я сама сейчас не смогла удержаться.
Наверное, если бы я была героиней любовного романа, то вызвала бы раздражение у некоторых читательниц. Они написали бы потом в отзывах к роману – какая героиня дура и примитивное создание, раз она в своем возрасте не в состоянии держать себя в руках. И вообще столько лет вела себя странно и нелогично, если терпела к себе пренебрежение со стороны мужчины.
Я знала такого рода читательниц, они постоянно мелькали в нашей литературной группе в Сети – с критикой того, что прочитали. Людей стало бесить, что герои книг действовали в ущерб себе.
Оно и правильно, в наше время все умные, все ученые и предупрежденные насчет того, что допустимо, а что нет.
Но о чем тогда писать? Как умная героиня, знающая смысл жизни (а он не только ведь в любви заключается, но и в самореализации, да?), нашла себе умного порядочного кавалера и стала от этого еще умнее и счастливее? Вот тоска-то…
Кто я, как я смотрюсь со стороны? Я тряпка… я ничтожество. Я ведь даже не работаю в полном смысле этого слова, я не созидаю… Я ленива, я неряха, я иду на поводу у своей похоти, и мне плевать на то, с кем я занимаюсь сексом.
Вот какой, наверное, я кажусь со стороны…
Я неудачная героиня для книги, от которой читатель ждет рассказа о романтичной любви, о глубине и душевности человеческих взаимоотношений.
Я сломанный и не совсем нормальный человек, у которого нет ни настоящей любви, ни настоящей дружбы, ни настоящей работы. Меня, конечно, можно пожалеть – я ведь как-никак пережила смерть обоих родителей, но сколько можно жалеть меня? До бесконечности? Даже у горя есть свои пределы, я не смогу оправдываться им постоянно. Да и не одна я пережила подобное, потеряв родителей, я не исключительна в своей трагедии.
Многие потеряли больше, и их потери были страшнее. Что я, ну что я, кто я такая, чтобы вечно оправдываться смертью своих близких…
Вечером пришли Поля с Вандой. В этот раз курьером работала Ванда, она принесла сумки с алкоголем и закусками. Выглядела радостной и оживленной.
– Представляете, наш любимый вермут со скидкой! Две бутылки по цене одной, я такого еще не встречала в природе! Купила и на сегодня, и на следующую пятницу.
– Может, какой-то «левый» алкоголь? – забеспокоилась Поля. – Мы не отравимся?
– Нет, магазин просто закрывается, вся сеть… очередь там была из жаждущих. Заметили, в последнее время столько магазинов закрылось, целыми сетями исчезают…
– Зато новые появляются, – возразила я. – На том же самом месте причем, только название другое.
– Это потому что хозяева у сетей меняются, перекупают их друг у друга, – кивнула Ванда. – Хуже другое – когда привычных товаров не найти. Или цены на них взлетают до небес… Давайте, это сразу на стол, вон то – в холодильник.
Мы наконец расположились за складным столом, барменом сегодня вызвалась быть Поля.
– Ну, за пятницу! – сделав коктейли и подняв свой бокал, торжественно произнесла она.
«А, я же еще и пьянчужка, – напомнила я себе. – Почти каждую пятницу «нарезаюсь» с подругами, ну какая из меня положительная героиня? Оторви и брось только…»
– Кто сегодня с главными новостями? У кого что случилось? – спросила Ванда. Она, как всегда, была в черном. Черное платье, черные прямые волосы (судя по интенсивности и антрацитовому сиянию волос – покрасила их буквально накануне нашей встречи)… И густой тон на лице – розово-бежевого оттенка, скрывающий заметные неровности кожи. – Поля?
– Нет, у меня все по-старому, – отозвалась Поля. Сегодня на ней была надета голубая водолазка, юбка складками в сине-красную клетку. Сине-серые подглазья на лице Поли – не нарисованные цветными тенями, а естественные. Невинная и грустная немолодая принцесса…
– У меня тоже никаких новостей, – призналась Ванда. – Арсений сегодня свалил с друзьями в свой любимый паб, они там, оказывается, за неделю столик бронируют. Вот, говорят, кризис, инфляция, у населения денег мало, а пивные в пятницу – и не протолкнешься. Все остальные вечера Арсений тоже где-то шлялся.
– Ты уверена, что он с друзьями? – осторожно спросила Поля.
– Нет, но… Но. Скорее всего, он не врет, – усмехнулась Ванда.
– Люди стали жить одним сегодняшним днем. Словно предчувствуя что-то такое…
– Лиза, ну что ты нагнетаешь… – сердито засмеялась Ванда. – Вот ты депрессивная какая! Давайте о хорошем. Какие у тебя новости?
– Ладно, прости. Не буду. Так, о себе: я встречалась с Кириллом. А этим утром – рассталась с Адамом, – отрапортовала я.
– Расскажи! – в один голос закричали Поля и Ванда.
Я принялась уже подробно рассказывать события последних дней.
Как мне понравился Кирилл, какое я впечатление произвела на него.
– Если он пишет тебе постоянно – значит, точно, он тобой очарован! – взволнованно заметила Ванда. – О чем вы говорили?
Я подробно поведала и о темах наших с Кириллом бесед.
– Так вы на одной волне с ним! Ах, как это приятно, когда влюбленным есть о чем поговорить! – воскликнула Поля.
– Мы не влюбленные, – напомнила я. – У нас было всего одно свидание, выводы делать рано.
– Какая же ты неромантичная, Лиза! – всплеснула руками Поля. – А что с Адамом, как он, спокойно согласился расстаться с тобой?
Я скрупулезно перечислила все детали утра, которое я провела с Адамом. Я ничего не скрывала. Даже свои ощущения описала – те, что испытала в ванной.
– Я у тебя лишний раз боюсь куда-то сесть, что-то взять в руки… – нервно смеясь, призналась Ванда. – Все, все у тебя словно пропитано этим самым… этой атмосферой… Где вы с ним только не занимались тут сексом! Слушай, но у Адама есть свои плюсы, это надо тоже признать.
– Тело или душа, тело или душа… – пробормотала Поля, и на ее глазах заблестели слезы. Мы к этому моменту прикончили уже почти всю бутылку вермута, так что немудрено, что Поля прослезилась.
– А ты бы что выбрала? Кого бы ты выбрала? – спросила я ее.
– Конечно, такого, как Кирилл, – воскликнула Поля.
Я тогда озвучила свое главное сомнение – может ли мое сегодняшнее свидание с Адамом считаться изменой Кириллу?
После бурных дебатов мы решили, что все-таки нет.
Потом обсудили, насколько разными мы были с Адамом и что наш с ним разрыв являлся неизбежным.
Расстались мы поздно ночью, Поля с Вандой вызвали такси и уехали по домам, а я легла спать.
И заснула легко и быстро, кстати. Моя душа была чиста, я все сделала правильно.
В воскресенье мы встретились с Кириллом и пошли в кино. Сидели в полупустом зале, взявшись за руки, в масках на лице (кто-то в дальнем углу зверски чихнул, а у меня как раз завалялись две маски в кармане пальто), смотрели двухчасовую драму-детектив.
Потом мы с Кириллом пировали в кафе, затем гуляли по вечерней Москве, уже совсем осенней. Но мы замерзли, и надо было решать, что делать дальше.
Я вспомнила, что забыла убраться дома. Да и вообще… Наверное, Кирилла бы шокировало мое полупустое странное жилище с тканевыми шкафами и складными стульями.
Но, к счастью, Кирилл пригласил меня к себе. Он как-то красиво это предложил, не напрямую ляпнул – «а поехали ко мне», но и не завуалировано, обойдясь без упоминая о пресловутой «чашечке кофе».
Он сказал с очень серьезным видом что-то такое… трогательное и искреннее. Я тут же забыла, что именно он мне сказал, я некоторые вещи забывала мгновенно, порой мой собеседник еще не успевал закончить фразу… Я всегда была такой. Какой? А словно плавающей в иной реальности. Рассеянной.
Возможно, это из-за того, что я – интроверт, мне сложно общаться с окружающими. Или во мне были какие-то черты аутистического спектра? Меня не все воспринимали и принимали.
Из подруг у меня были только Ванда и Поля, но они ко мне привыкли, им со мной было интересно. Нам всем вместе было интересно.
Адам вот тоже каким-то образом нашел ко мне подход, и его ничего не смущало во мне.
А к Кириллу я еще не совсем привыкла, я терялась при нем.
Но он позвал меня к себе, и позвал как-то очень мило, деликатно – я сделала вывод по тем ощущениям, что испытала потом, после произнесенных им слов. Мне сразу захотелось согласиться – да, да, поехали к тебе! Но разумно ли это – соглашаться столь быстро?
Я стояла и думала.
– Я понял, – смущенно произнес Кирилл. – Я слишком тороплю события. Я сейчас вызову такси и отвезу тебя – к тебе домой. Ах, Лиза, только не сердись на меня! Я при тебе просто теряю голову…
Он и правда волновался и переживал. Он говорил и говорил, с умоляющей улыбкой на губах, но я не выдержала и поцеловала его.
Он чуть не захлебнулся в словах, вздрогнул и со сдавленным стоном ответил на мой поцелуй. Отозвался на него столь живо и стремительно, что я перестала сомневаться в том, правильно ли я себя веду.
– Господи, Лиза… – Жарко выдохнул он потом, в паузе между поцелуями. – Мне иногда кажется, что я во сне, и ты мне снишься. Ты нереально хороша… нереально! Ты ангел, ты не похожа на других девушек… совсем не похожа.
Откуда-то издалека вдруг донеслась музыка, наверное из проезжающей мимо машины, звук стал громче – машина встала на светофоре.
Это была старая, очень знакомая мелодия, что-то из итальянской эстрады. Кирилл подхватил меня, закружил в танце. Мы стояли под фонарем, ветер носился вокруг нас, летели опавшие листья… Целую минуту мы с Кириллом танцевали у дороги, неподалеку от перехода, но потом, верно, включился зеленый, и машина с музыкой уехала, мелодия постепенно растворилась в золотых сумерках.