– Нет! – умоляюще произнесла я. – Давай не будем торопиться, давай сделаем это красиво… у тебя дома. Не торопясь, и вообще… Торжественно и медленно, не думая о минутах!
– Птен, ты смешная, – вздохнул Адам, явно борясь с самим собой, со своим желанием. – Ладно. Поехали…
Я надела свой пуховик, всунула ноги в зимние кроссовки, и мы вышли из дома.
А там, на улице, мела метель.
Адам помог мне сесть в его огромный неуклюжий пикап. Развернул авто на снегу, вырулил за дом – с другой стороны двора шлагбаума не было.
Я смотрела в окно, на наряженный к празднику город. То и дело авто вставало в пробках. Потом, ближе к окраине, машин на дорогах стало меньше.
Адам уверенно вел свой пикап, а я теперь смотрела на руки своего жениха, лежавшие на руле.
Мне нравились мужские руки на руле автомобиля. Вернее, именно руки Адама – крепкие, сильные, с широкими запястьями.
Вот странно. Выбирать себе жениха по тому, как лежат его руки на руле… По голосу. По росту и телосложению. По лицу. Буквально – а идут ли мурашки по спине, когда смотришь на своего суженого? Идут, идут… А больше ничего и не надо для счастья.
Или главное – чтобы у мужа с женой были общие темы для разговора, чтобы им было о чем поговорить? Но так-то мы с Адамом не молчим… Обсудить книги? Да я это могу сделать со своими френдами в книжном блоге, зачем мне еще и Адама к этому привязывать? А зато френды из книжного клуба не обнимут меня нежно и крепко, как только один Адам и умеет. Брак – это не про общие темы для разговора, а про обмен энергиями. Когда рядом с человеком интересно даже тогда, когда он молчит…
Если все так, то я выбрала себе правильного спутника жизни.
Долго ли продлится это блаженство? Может, и недолго. Но никто не обещал человеку вечного счастья…
Я вытянула руку вперед, пошевелила пальцами. Блеснул камешек на кольце. Колечко, которое подарил мне Адам, было красивым, очень изящным.
– Что? – На миг повернулся ко мне Адам. Потом улыбнулся, глядя уже вперед, на дорогу.
– Нравится, – призналась я удивленно. – Никогда не носила украшений… Но это так здорово – кольцо на пальце. Ой, а вдруг я его потеряю? – встревожилась я.
– Не беда. Еще купим. Я счастлив, что тебе нравится, Птен.
– Ты и при своих меня так будешь называть – Птен?
– Да. А что?
– Нет, ничего. А они сами меня пригласили или это ты им сказал, что вот, на праздники привезу свою девушку, знакомиться? – спросила я.
– Вроде я тебе объяснял, – пробормотал Адам. – Что они просили, если что серьезное у меня – привезти, показать им свою суженую. Ну вот, у меня сейчас все очень серьезно, и я тебя везу знакомиться.
– Суженую… А если я не понравлюсь твоим родным?
– Да как ты можешь кому-то не понравиться?! – совершенно искренне изумился Адам. – Красивая, нежная как цветочек, матом не ругаешься, не пьешь и не куришь… да ты мечта, а не девушка!
– Ты это с точки зрения влюбленного мужчины говоришь, но они-то меня по каким-то другим характеристикам будут судить, – возразила я.
– Никто тебя не станет судить, я обещаю.
Дорога в область заняла тоже довольно много времени. Пробки были везде, перед каждым светофором, перед каждой развязкой… Я немного задремала, а открыла глаза тогда, когда услышала, как натужно рычат и завывают колеса в снегу, тот противный особый звук… есть ли ему название, конкретно вот этому звуку?
Темно-синее небо, свет белых фонарей над дорогой. Белый-белый снег под фонарями, а дальше – уже уходящий в синеву.
И мы въезжали в ворота. Здесь пикап двигался легко, без усилий, снег не скрипел натужно под его колесами.
– Что? Все? Мы приехали?! – с ужасом спросила я.
– Да, Птен, приехали. Я надеюсь, это будет и твой дом. Мы в нем станем жить вместе…. – Адам с помощью специального пульта закрыл ворота сзади. – А, Виктор почистил дорожки, отлично.
Я пыталась в окно разглядеть владения Громовых. Как в лесу все. Снег, деревья, тоже все заснеженные, какие-то строения, забора не видно… Зато видно дом – большой, основательный, этажа три в нем, кажется. Это мой будущий дом? Так это что, подарок Инны оказался пророческим? Я получу дом? Дом – как символ семьи?
…Дом Громовых был украшен гирляндами, а перед крыльцом играли в снежки какие-то подростки. Два долговязых, неуклюжих парня.
– Георгий и Геннадий, – кивнул в их сторону Адам. – Племянники мои, двойняшки. Им шестнадцать. Сыновья Натальи и Виктора.
Племянники, заметив машину, побежали в дом.
– Виктор – это твой старший брат, получается? А Наталья – его жена? – попыталась сосредоточиться я. – Ага, поняла. Еще будут твой отец и твоя мачеха… Но Виктор – не родной, сводный брат, да? Адам, а ты не думал, например, о том, что… впрочем, нет.
– Ты о чем, Птен? – спросил Адам, направляя машину вниз, в подземный гараж. Вспыхнул свет, автоматическая дверь за нами опустилась, и мы оказались в просторном помещении, вдоль стен – полки, на них колеса, какие-то инструменты, банки, коробки…
Я вышла из машины. От бетонного пола веяло холодом.
Адам повел меня дальше. Из подземного гаража была дверь в длинный узкий коридор, затем поворот – и мы очутились в прихожей, забитой одеждой, обувью, лыжами и санками. Здесь густо пахло каким-то дегтем, что ли… Наверное, лыжной мазью.
Адам помог мне раздеться. Разделся сам, повернулся ко мне и обнял:
– Ты дрожишь. Замерзла?
– Немного. Мне страшно, – призналась я.
– Я с тобой, Птен, ну что ты! – ласково засмеялся Адам, поцеловал меня.
– Ты даже не представляешь, какой подвиг я сейчас совершаю, я, отчаянная социопатка и интроверт!
– Это ты всяких психологических статей в интернете начиталась… Идем.
Мы прошли еще по одному коридору и попали в большой зал, отделанный темным деревом. Здесь царил сумрак. Диваны и кресла с высокими спинками, огромный овальный стол посреди, с гладкой цветной поверхностью. Танцевал красно-желтый огонь в настоящем камине, от гирлянд на большой елке метались по залу разноцветные огни. Здесь пахло хвоей, деревом, костром, нагретым камнем, кожей, еще чем-то непривычным и чужим. Но, безусловно, приятным и дорогим. Я посмотрела вниз: а паркет-то какой!
Я привыкла все оценивать, это у меня на автомате шло… Не с точки зрения денег (сколько оно стоит), а какое оно, это все… Пыталась понять впечатление от вещей, что ли. Так вот, дом Громовых выглядел весьма солидным. Я это поняла еще раньше, а теперь окончательно утвердилась в своем мнении.
– Папа, привет, – сказал Адам. Взял меня за руку и повел в конец зала, туда, к камину.
Из кресла, стоявшего перед камином, вдруг поднялся мужчина (я не заметила его за высокой спинкой).
– Папа, это Птен. То есть Лиза… – подвел меня к нему Адам.
Отец Адама, Иван Лукич, оказался крупным мужчиной с румяным гладким большим лицом, седыми волосами и совершенно седыми, белыми бровями. И только в щетине на его подбородке и щеках мелькали черные штрихи. Вероятно, Иван Лукич был когда-то таким же темноволосым, как Адам сейчас. Пестрая шелковая рубашка, брюки с отливом… Отец Адама тоже был пижоном.
– Ну-ка, ну-ка, какая она, твоя птичка? – низким рокочущим голосом произнес Иван Лукич, взял меня за руку и повернул перед собой, оглядывая оценивающе. – Лиза, говоришь… Ну здравствуй, Лиза.
– Здравствуйте, – сказала я.
– Да, удивил меня сынка, сильно удивил… – продолжая разглядывать меня с ног до головы, рокотал Иван Лукич. – Но, как говорится, поживем – увидим. Как добрались?
– Нормально, кое-где пришлось постоять… Хотя, в общем, ехать можно, – сказал Адам.
– Славненько. Мать сказала, в одиннадцать будем садиться. Иди, сынка, покажи гостье дом.
Адам вывел меня из зала. Прошептал со смешком:
– Птен, ты опять куда-то зависаешь, уплываешь в неведомые дали!
– Я чувствую себя Золушкой, попавшей на королевский бал, – огрызнулась я.
– Да с чего бы это? Перестань, все хорошо.
Адам повел меня по дому.
Дорого. Красиво. Все отделано деревянными панелями, везде какие-то кованые вещи… В одной из комнат, бильярдной, играли, азартно стуча киями по шарам, племянники Адама, еще румяные с мороза. Адам меня познакомил с ними. Смешные мальчишки, немного дикие и в то же время развязные. Кажется, я им понравилась. Во всяком случае, я увидела в отражении (на стене висело что-то вроде металлического полированного щита), как за моей спиной один из племянников показывает Адаму большой палец.
Я не знала, как ко всему этому относиться. Мне было тяжело, честно говоря. И я все время думала о Дарине, ведь она тут жила какое-то время. Она тут ходила везде, о чем-то беседовала с родней Адама… К ней, наверное, уже привыкли тут? А потом бац – ее удалили отсюда, и появилась я. Значит, вся родня Адама теперь сравнивает меня с Дариной. Интересно, как к ней, к Дарине, относился Иван Лукич? А племянники – они тоже показывали большой палец за ее спиной?
Это нормально. Я оцениваю, и меня тоже оценивают… Прикидывают, что я за человек, получится ли со мной ужиться.
Но все равно как-то это странно. Столько лет мы были знакомы с Адамом, и лишь теперь я попала в его дом, и вот, знакомлюсь с его родней…
На третьем этаже, в мансарде, тоже было что-то вроде комнаты отдыха, с большим телевизором и множеством колонок. Телевизор был включен без звука, на экране шло какое-то новогоднее шоу.
На кожаном диване, закинув руку назад, спал мужчина лет сорока, в джинсах и красной клетчатой рубашке навыпуск.
– Вить… Ви-тя! – тихонько позвал его Адам. – Проснись!
– А? – Мужчина потянулся, сел. Потер лицо ладонями, произнес глухо: – Какая тоска этот «Голубой огонек», даже задремал.
Это был сводный брат Адама. И тут он сквозь пальцы заметил меня, стоящую в дверях. Так и замер, с руками на лице.
Адам сказал:
– Виктор, познакомься, это Лиза. Лиза, это мой брат…
Виктор вскочил с дивана, одернул рубашку, провел ладонью по бритой голове, словно приглаживая волосы, которых у него не было, назад.