– Ой, – сказала Наталья, взглянув на меня с холодным изумлением. – Кто это?
– Это Лиза, она моя невеста, – спокойно произнес Адам. – Я к отцу, он, кажется, звал меня.
Адам ушел, и мы с Натальей остались на кухне вдвоем.
Похоже, я ее шокировала – точно так же, как меня перед тем шокировала Ольга Маратовна. Но я-то свои ощущения скрыла, я в тот момент следила за своим выражением лица, я даже моргала не чаще обычного… я не позволила себе в тот момент хоть как-то показать свой испуг и тем самым обидеть новую знакомую – мачеху моего жениха!
А вот Наталья сразу, откровенно выплеснула свои эмоции на меня. Она смотрела на меня так, как, наверное, смотрят на гигантского таракана, вдруг вылезшего из-под обоев. С изумлением и отвращением, сведя брови и скривив лицо.
Наталья, кстати, тоже являлась приверженицей пластической хирургии, подобно своей свекрови. Впрочем, преображения Натальи казались более естественными, что ли. Да, присутствовали и накачанные губы, и были подчеркнуты скулы, и фигурная лепка бровей… и бюст тоже – круглый, словно подпрыгнувший, чрезмерно идеальный.
Но на Наталье пластика смотрелась органичнее, может, в силу возраста этой женщины?
И спортивный костюм с люрексом, стразами и блестящими буквами (в таких костюмах обычно поют зарубежные рэперы на музыкальных каналах, приседая и выворачивая руки, растопырив пальцы, мизинцами вверх) Наталье тоже шел больше. И ее прическа выглядела естественней – огромная толстая коса белого цвета, болтающаяся сзади, на затылке…
– Блин, вот не было печали, – сказала Наталья, разглядывая меня все с тем же мучительным раздражением.
– В каком смысле? – вырвалось у меня. – Мне уйти?
– Ну ты даешь… нет, я не про тебя, я про себя. Одна тут вожусь, как лошадь ломовая. Конечно, давай, включайся. Вот тебе овощи, они уже отварены. Чисть их, а я потом салат нарублю. Ты не думай, мы тут оливьешкой не увлекаемся, раз в год эту калорийную бомбу делаем…
Я вымыла руки и принялась чистить овощи.
– Ты пошустрей только, а то не успеем, – командовала Наталья.
Она бегала по кухне, включала одни гаджеты, выключала другие, резала, потом поворачивалась ко мне с ножом и выдавала очередную тираду – про то, что все вокруг – бездельники, и лишь она одна старается.
Голос у Натальи был резкий, хриплый и с нотками металла. Голос классной руководительницы, которая вынуждена командовать малолетними разгильдяями. Ее манера говорить – грубоватая, резкая… Наталья и мата не стеснялась, вворачивала иногда в свою речь нецензурные словечки.
– Давай-давай, не спи, а то мы сейчас Даринку на помощь позовем! – командовала мной Наталья. – Мы с мамой сегодня собирались видосик снять, как надо правильную «мимозу» делать, – она кивнула на камеры вокруг. – Но не до того. Мама!!! Ну ты где???
Появилась Ольга Маратовна, привычно заворковала, Наталья обняла ее рукой, прошептала той что-то на ухо, потом засмеялась, оглянувшись на меня. Даже не так – заржала.
Наталья называла свою свекровь мамой. Адам Ольгу Маратовну – по имени-отчеству.
Мне вдруг стало ясно – я смогу привыкнуть ко всем тут, но только не к Наталье. И зачем она сейчас припомнила Дарину? Чтобы уязвить меня? Но зачем? Наверное, кому-то такие женщины нравились – своей прямолинейностью, открытостью (особенно много подобных громкоголосых и резких теток показывали в отечественных сериалах, они обычно играли второстепенные роли), но кому-то (мне) подобные персонажи казались хабалками.
Да, по мне, Наталья – самая настоящая, типичная хабалка. Но точно так же с первого взгляда и я, получается, вызвала у нее неприязнь. Наверное, Дарина была ей больше по душе?
Стоп. Ладно. Вы думаете, я как-то особо переживала, слушая командирские окрики Натальи, ее матерок и ее ржание? Нет. Мне было все равно. Я почему-то успокоилась… Меня же все это не касалось. Да, я сейчас честно почищу овощи для салата, еще что-то сделаю, что попросят, потом посижу за новогодним столом… Проведу все эти десять дней здесь, ничем и никак не показывая своего недовольства, а потом мы с Адамом уедем отсюда.
Меня волнует только Адам, и я его люблю, и потому я не стану ссориться с его родней, они ко мне не смогут придраться. Я не собираюсь рушить его уже сложившиеся семейные отношения, я не буду жаловаться своему жениху на его родню, не стану ему расписывать в красках, какой хабалкой показалась мне Наталья и как она завела при мне речь о Дарине.
Я все это обсужу как-нибудь потом, с Полей и Вандой.
– Так, теперь все это несем в залу, – указав на салатницы, скомандовала Наталья.
Салаты и в самом деле выглядели шедеврами кулинарного искусства. Украшены просто потрясающе, чудеса карвинга (искусства художественной резки по овощам и фруктам) какие-то…
– Горячее еще рано доставать… Ма-ам!!! Иван Лукич будет утку?
– А куда он денется…
– Гошка с Генкой зелень не жрут, это к нам поближе поставим… Лиз, а ты чего, вообще ничего не готовишь? Не умеешь?
Я кивнула, изобразив улыбку.
– Блин! – возмутилась Наталья. – Ну ты даешь. А еще замуж собралась. Ничего, мам, мы ее научим готовить, да?
– Конечно! Да это и несложно совсем – готовить, – благостно согласилась Ольга Маратовна.
…В одиннадцать все сели за стол в большом зале, том, что с камином. Во главе – хозяин, Иван Лукич, рядом с ним, справа, Ольга Маратовна, слева Наталья с детьми. На другом конце стола расположились мы с Адамом, напротив меня сидел Виктор.
– Давайте проводим старый год и поблагодарим его за все то хорошее, что он нам принес… – поднял бокал с шампанским Иван Лукич. – Все живы, все здоровы, а это в наше время уже счастье!
Отец Адама выглядел усталым и немного недовольным, словно все эти новогодние ритуалы давно потеряли свой смысл, и он, глава семейства, следовал им только по привычке. Ольга Маратовна сидела с прилипшей к ее губам улыбкой и смотрела только на мужа, все остальные присутствующие ее не волновали. Иногда она оборачивалась к Наталье и обсуждала с ней тот или иной кулинарный шедевр, стоявший на столе.
А праздничные угощения на столе и правда казались произведениями искусства. Неудивительно, что в кухне везде висели камеры – процесс приготовления этих блюд следовало непременно запечатлеть и вынести затем на публику.
Это было так непривычно для меня… Я к внешнему виду еды относилась довольно равнодушно, меня мало волновало то, что называлось «подачей». Насколько красиво разложены на блюде кусочки, насколько изящно само блюдо, то есть тарелка, какой сухой смесью обсыпан краешек тарелки, где какие штрихи из соуса…
По мне, не навалено еды абы как на тарелку, а лежит ровно, посыпано зеленью сверху – и уже хорошо. Нарисованная кетчупом рожица на яичнице, мозаика из консервированного горошка с кукурузой – высший пилотаж для меня. А кропотливо творить пейзажи и натюрморты из пищи – это перебор, считала я. Пусть повара в дорогих ресторанах так стараются. А карвинг у меня вообще с зарубежными курортами ассоциировался, теми, где «все включено».
Словом, если и творить такие изыски дома, то лишь к какому-то особому празднику… Хотя я неправа, сейчас для этой красивой подачи – самое время. Но, судя по всему, в семействе Громовых каждый обед должен был выглядеть шикарно, ведь его приготовление специально снимали на видео…
Я, наверное, слишком долго сидела в социальных сетях и видела слишком много этих завтраков, обедов и ужинов, этих чашек кофе, салатиков, пироженок и разных закусок, причудливо разложенных по мисочкам и тарелочкам, которые располагались на чудесных скатертях. Люди любили выставлять на всеобщее обозрение то, что они ели, но с какого-то момента на меня вся эта красота перестала действовать. Ее было столько, что глаза уже перестали воспринимать ее.
Или вот взять фото с книгами. Это же целое искусство, как сделать фото с книгой, на которую хочешь написать рецензию. Нужен особый фон, куча аксессуаров (камешки, ракушки, еловые ветки и шишки, цветы, свечки, гирлянды и т. д. и т. п.) – их надо разложить вокруг книги, хорошо бы еще принести и поставить рядом чашку кофе с пышной пенкой и рисунком на ней…
Я это испытала на себе, изучая мастерство так называемого флетлея, то есть когда книгу клали на плоскую поверхность и снимали все сверху…
Соцсети с их красивыми фото уже настолько вошли в мою жизнь, настолько приелись, что мне теперь хотелось простоты, а не изысков и вывертов на камеру.
Я была пресыщена яркими картинками из вирта, и у меня уже не было сил восхищаться блюдами, которые приготовили сейчас Наталья и Ольга Маратовна.
Я просто сидела за столом, кивала иногда и улыбалась, никак не участвуя в общем разговоре.
А Адам ничего не замечал, он был счастлив, он то и дело поворачивался ко мне, оглядывал меня жадно и с гордостью. «Это моя невеста. Моя!» – говорило выражение его лица.
Виктор-Ноунейм тоже больше молчал, улыбался добродушно. И почти не смотрел в мою сторону. Лишь изредка я ловила на себе его взгляд – становившийся в тот момент почему-то печальным.
В двенадцать, когда зазвучали куранты из приемника (телевизора в зале не было), стали пить шампанское – уже за Новый год.
– А что, Лиза, ты по профессии-то кто? – словно спохватившись, спросил Иван Лукич у меня. Тут одним кивком не обойдешься… И что мне ему сказать? Что я историк по образованию, но занимаюсь чем-то вроде редактирования текстов, но это и не редактирование, а книжный траблшутинг скорее; и еще пишу рецензии и отзывы на книги в Сети? В наше время просто так на вопрос о профессии и не ответишь…
– Наверное, я – книжный блогер, – подумав, осторожно произнесла я.
– Наверное… – хмыкнула Наталья.
Ее сыновья захихикали, переглядываясь.
Я пожала плечами. Я не чувствовала обиды, мне было все равно.
– А вы с мамой – кулинарные блогеры, – напомнил Виктор жене, потом повернулся ко мне: – Я, кстати, тоже иногда выставляю посты в одной Сети – о том, какие работы выполняем мы в нашей кузнице. А что поделать, сейчас вся работа, вся реклама – через социальные сети.