– Своя! Лиза своя! Она своя, понятно? – строго твердил Адам псу.
…Баня – довольно тесное помещение, внутри все обитое деревянными досками. И этот запах бани, да… его ни с чем не спутаешь. Я еще не определилась, нравится ли мне этот запах или, наоборот, вызывает отвращение… В предбаннике все раздевались, стояла обувь у стены.
– А купальника у меня нет! – спохватилась я.
– Да какой купальник, кто в нем тут ходит, сейчас спрячем тебя в полотенце! – возмутился Адам.
Он возился со мной точно с ребенком, счастливый и немного удивленный – тому, что я, оказывается, ничего не знаю про баню. Из парной вышли Иван Лукич с Ольгой Маратовной – румяные, в полотенцах, войлочных шапках на голове.
Помывочная – там находился душ.
В парной было невыносимо жарко и дышалось тяжело. Адам положил меня на полок и велел мне «потеть». Из клубов пара время от времени выныривали знакомые лица – то это были мальчишки, то Виктор, то Наталья – с брезгливым недовольным лицом.
– Ну как ты? – спросил меня Адам.
– Никак, – сказала я.
– Ты потеешь?
– Нет. Совсем не потею, – честно призналась я.
Я и правда не потела. Мне было жарко, душно, расслабиться я совсем не могла, и войлочная шапка то и дело слетала у меня с головы. Судя по всему, «потели» мои волосы – они напружинились и распушились.
Затем Адам повел меня в бассейн – мне стало немного легче в прохладной, приятной воде.
Все вокруг явно наслаждались баней, особенно старшее поколение – Иван Лукич и Ольга Маратовна. Я сделала еще несколько заходов в парную, Адам слегка похлестал меня березовым веником (мимо, не впечатлило), посидела в бассейне несколько раз…
Потом мы все расположились в отдельном помещении, что-то типа столовой, и там пили домашнее пиво (его делал Иван Лукич) и закусывали сушеной рыбой, которая показалась мне слишком соленой.
Иван Лукич и Ольга Маратовна вовсю расхваливали баню – какое это полезное и живительное таинство, Гоша с Геной опять уткнулись в свои смартфоны, Виктор почему-то выглядел очень печальным. До того я видела, как Наталья пыталась его толкнуть или ударить, но он привычно и ловко уклонялся от ее тычков.
Потом все вернулись в дом и разошлись по комнатам.
Адам ушел с Виктором, шепнул мне на ухо, чтобы я не закрывала дверь.
Но он не пришел, сколько я его ни ждала. Наверное, сразу же уснул там, у себя. Мне же не спалось, я ворочалась с боку на бок.
После бани я чувствовала себя как-то странно – неуютно и непривычно. Мне нестерпимо хотелось пить. Я выпила литровую бутылку воды, что стояла у меня в гостевой, и все мне было мало.
После часа или двух мучений, одолеваемая жаждой, я решила отправиться на кухню.
В доме царила тишина. Проплутав по коридорам, я не без труда нашла кухню, долго пыталась нашарить на стене выключатель.
Но свет вдруг вспыхнул сам, над плитой. Это был Виктор, это он включил ту лампочку, что находилась в вытяжке.
– Я слышу – кто-то шуршит рядом, а это ты, Птичка, – ласково произнес Виктор. – Что случилось?
– Я ужасно, ужасно, ужасно хочу пить! – пожаловалась я.
– Сейчас. Вот, в кувшине морс, он лучше утолит жажду.
Я села за обеденный стол, Виктор поставил передо мной большую кружку с морсом, сам сел напротив.
– Где Адам? – спросила я, махом ополовинив кружку.
– Спит. Разбудить?
– Нет, не надо. Ненавижу баню! – выпалила я. – Не понимаю, ну вот совсем не понимаю ее…
– Привыкнешь.
– Нет. А что у меня с волосами? – Я взяла в руки прядь своих волос. – Спутались, теперь непросто будет расчесать!
– Ты как не от мира сего, – усмехнулся Виктор.
– Адам показывал тебе мои фото? – не выдержала, спросила я.
– Да, – ответил Виктор. Как-то совсем легко ответил, даже не задумываясь.
Я в отчаянии застонала. Виктор попросил меня подождать и куда-то ушел. Вернулся минут через пять, с металлическим листом, формата А4, наверное. На нем было что-то вроде чеканки – силуэт девушки возле окна, за легкой занавеской.
Это была я, ну кто же еще. Точь-в-точь с того фото, что тайком снял Адам.
– Это я сделал. Никому не показывал, – сказал Виктор.
– Красиво, – кивнула я устало. – Даже Адам не видел твою работу?
– Нет. Я же говорю – никто не видел.
Я допила свой морс, хотела встать и уйти, но Виктор сказал:
– Погоди. Я хочу тебя кое о чем попросить.
– О чем?
– Сейчас объясню… – Он облизнул губы, немного смущенно засмеялся. – Я ведь… я ведь давно на тебе немного повернут. Ты помнишь, как ты приезжала сюда к Адаму, и, пока ждала его, мы проводили время с тобой вместе…
– И что? – пожала я плечами. Мне стало неуютно. Все-таки Адам был прав, ревнуя меня к Виктору. Самое интересное заключалось в том, что я никак не кокетничала с Виктором, никогда. Ни тогда, ни сейчас. Мы просто говорили… иногда были слишком откровенны друг с другом, но это же не про любовь, не про страсть? Болтовня двух приятелей, да и только.
– Потом ты исчезла, перестала к нам приезжать, но зато Адам стал навещать тебя в городе, и я ездил с ним. Я знал, куда он направляется, к кому… к тебе. Он делал это все с тобой, а я ждал тебя. Я словно был им, я чувствовал то же, что и он.
– Ой, нет… – опять попыталась я встать.
– Погоди, дай сказать. Он показал твои фото… я потом перебросил их на свой телефон, он не знал. Ну вот так, я не мог уже без тебя. Ты несколько лет была со мной, но ты этого не знаешь… Я уже давно взрослый дяденька, не мальчик, но ты была моей возлюбленной. Твое фото, вернее. И вот ты приехала, и ты в соседней комнате, и ты отодвинула занавеску. И я тебя видел.
– Ты меня видел?!
– Да. Ты потом не задернула занавеску, и я мог наблюдать за тобой. И как потом к тебе зашел Адам.
– О нет, – я прижала ладони к пылающим щекам.
– Я был на месте Адама, это я тогда занимался с тобой любовью, – тихим торжественным голосом произнес Виктор. – Это я был в тебе, это я был с тобой. Ну кто я после этого? Даже не знаю, какое-то новое название надо придумать. То ли вуайерист, то ли куколд, только это все не про то.
– Отраженный свет, – сказала я.
– Да, наверное, – усмехнулся он. – У меня нет шансов, Птичка?
– Нет. Никаких, – ответила я.
– Понятно. Я должен с этим заканчивать, со своим тайным, странным пристрастием. Ты невеста моего брата, я тебе ни капельки не интересен, и вообще… – Он безнадежно махнул рукой. – Дай я тебя хоть раз обниму. Просто обниму, и все.
– Ой, нет… – Я потихоньку начала выбираться из-за стола, встала, но ускользнуть не успела – Виктор все-таки поймал меня. Обнял, прижал к себе. Сильно и крепко.
И в этот момент на кухню вошла Ольга Маратовна, в пестром халате, расцветкой напоминающем узор на крыльях бабочки, с тюрбаном на голове. Лицо – все белое, только брови выделялись черными дугами. Не сразу я поняла, что на лице хозяйки дома – маска из крема.
Хуже всего было то, что Виктор не сразу заметил появление своей матери, он продолжал меня обнимать и еще едва слышно, монотонно постанывал – этот звук напоминал гудение трансформаторной будки. Я же просто оцепенела от неожиданности, не могла даже пошевелиться…
– Сладкая… сладкая моя куколка… – пробормотал Виктор, продолжая меня обнимать и немного кружить, словно танцуя со мной, и только тогда, поворачиваясь, он заметил Ольгу Маратовну.
– Мама? – шепотом воскликнул он и разжал руки.
Я так и упала на стул рядом.
– Ви-тя… что ж это такое? – пролепетала Ольга Маратовна. – Ты – с ней?!
– Мама, пожалуйста, все не так, как ты думаешь…
В этот момент на кухню ворвалась Наталья, в розово-черной пижаме, тоже с тюрбаном на голове и маской на лице, только, в ее случае, – зеленовато-голубого цвета.
– Что? Что тут происходит? – своим резким командирским голосом произнесла она, переводя взгляд с Виктора на меня. И, судя по всему, Наталья мгновенно догадалась, что именно здесь происходит.
– Ты их застукала, мам, да? – спросила Наталья у Ольги Маратовны. – Прямо на горячем, да?
– Ну-у… как сказать… – смятенно пробормотала Ольга Маратовна.
– Скотина. Так я и знала! – Наталья налетела на Виктора, принялась его колотить, а Виктор ловко уклонялся от ударов.
– Наташенька, не надо… Нет! Это она, она все! – Ольга Маратовна указала на меня.
Происходящее напоминало какую-то глупую комедию. Да даже для кино эта сцена не годилась, столько было в ней странного и нелепого. Такое даже специально невозможно подстроить, а вот оно и случилось – самое худшее, что можно было придумать.
– Тва-арь!!! – повернувшись ко мне, заорала Наталья таким страшным голосом, что сердце у меня ухнуло в район желудка.
Она бросилась на меня, лишь в последнюю секунду Виктор успел ее перехватить. Он держал ее обеими руками за талию, а она, изогнувшись, яростно колотила его локтями.
– Что тут происходит? – на кухню зашел Иван Лукич в черном спортивном костюме. Мрачный, разгневанный, с раздувающимися ноздрями, с седовато-черной длинной щетиной на лице, растрепанными седыми волосами. – Да еще среди ночи? Вы охренели совсем?!
И тут Наталья открыла рот и принялась поливать меня матом. Если отбросить все непечатные выражения, то выходило так, будто мы с Виктором занимались на кухне любовью, а Ольга Маратовна нас за этим занятием застукала.
– Оля, так дело было? – жестко спросил Иван Лукич жену.
– Я не знаю… но они обнимались-целовались, это да… – пролепетала та. – И еще что-то про секс они говорили, и вроде Витечке стыдно перед Адамом, он раскаивается и переживает.
И тут я увидела Адама. Он стоял в дверях, скрестив руки на груди, в одних шортах – верно, выскочил сюда в чем был. Темные волосы, «кубики» на животе, широкие плечи. Он показался мне таким красивым в этот момент… Или я даже в самой сложной ситуации была способна думать только об одном?
Адам вдруг наклонился и поднял с пола металлический лист с работой Виктора – где тот изобразил меня. Думаю, Адам сразу узнал, что чеканка была сделана с его фото. Он вздрогнул, выронил лист.