– Овуляция? – переспросил Адам. – То есть это то время, когда ты можешь забеременеть?
– Да, но со мной, я так понимаю, этого не случится.
Адам приподнялся на локте, посмотрел на меня внимательно. Оглядел всю, провел шершавой ладонью по моему телу.
– Еще, – нежась, сказала я.
– Ты же не любишь, когда я тебя начинаю вот так гладить?
– Люблю, – не согласилась я. – Гладь меня.
Он засмеялся, уткнулся лицом в мои волосы и прошептал мне на ухо:
– Птен, я хочу от тебя ребенка.
Мне стало не по себе, даже мурашки побежали по спине… Я воскликнула шепотом:
– Ты спятил!
– Да, я знаю, что я спятил, у меня ни работы, ни своего угла, я обитаю на твоей жилплощади и ем на деньги своей матери, и на ее же машине и езжу… Я все это понимаю. Так что не мне просить о ребенке, это, мягко говоря, действительно неразумно с моей стороны, но вот так. Такие у меня мысли и желания. Но если что – я не собираюсь вечно сидеть на ваших с матерью шеях, ты не думай, я сделаю все возможное. Для тебя… и для всех нас.
«А почему нет, почему нет… – подумала я. – Рано или поздно это надо будет сделать – родить ребенка. Отчего не заняться этим сейчас? Пойду к доктору, из меня вытащат спираль, и…»
– Я тоже не очень готова к роли матери, – усмехнулась я. – Хозяйка я никакая, все бы мне в соцсетях постики постить да по городу гулять.
– И какой бабушкой станет моя очень нервная мама – это еще один большой вопрос, – вздохнул Адам. Опять провел рукой по моему телу. – Но у нас с тобой должен получиться очень симпатичный малыш, мне кажется.
Я повернулась, тоже приподнялась на локте, оглядела Адама:
– Да, мне так тоже кажется. Но как-нибудь вырастим его, чего уж. Ведь трава и под забором тоже хорошо растет иногда.
– Птен! – возмутился Адам.
– Я шучу… Я не могу говорить об этом всерьез, потому что… это так… сложно и важно, что проще опустить руки и ничего не делать. Чем дальше, тем сложнее. И тем больше проблем вокруг. В мире вообще! Жизнь иногда кажется очень страшной… И какие еще нас ждут впереди катаклизмы? Метеорит еще прилетит? Поэтому лучше рожать молодыми – тогда особо и не думаешь.
– Мы молодые? – спросил он с любопытством. – Как ты считаешь?
– Уже не очень, – сказала я. – И нам не стоит откладывать свою жизнь на потом в надежде на лучшие времена. Просто потому, что они могут и не наступить, а жить все равно придется. Ты же знаешь. Ты это все видел. И я тоже все это видела. И вообще… мы сами будет творить эти лучше времена! И все будет хорошо. Мы поможем и себе, и другим – сделать этот мир лучше…
– На это я тоже надеюсь, но как быть с мамой? – спросил меня Адам. – Я не про будущее, которое, надеюсь, станет для нас светлым, я про ближайшие дни и про нас троих. Оставим маму здесь и уедем? Но я не могу оставить ее здесь одну. И я не могу оставить тебя. Пожалуй, даже больше второе… Для меня второе важнее, это, наверное, ужасно звучит, но… чего врать-то самому себе. Я без тебя совсем-совсем не могу.
– Согласна. Я о том же думала, об Инне, в смысле. Поживем тут день-другой, осмотрим все как следует и вернемся ко мне. С мамой.
– Но это тоже неправильно – вешать все на тебя.
– Да почему вешать? – возмутилась я. – Я очень корыстный и ленивый человек, мне присутствие твоей мамы у меня дома совершенно не мешает, даже наоборот. Все чисто, ты накормлен, а я спокойно пощу свои постики. У тебя рядом и мама, и я. И сама мама в восторге – она заполучила наконец своего сыночку, родного и любименького, за которого билась столько лет. – Я принялась целовать и щекотать Адама.
Он, уворачиваясь от моих пальцев, произнес сквозь сдавленный смех:
– Птен… сладкая моя… Но кошка…
– А что кошка?! Кошка – это только приятный бонус! Я Бусинку, между прочим, тоже использую в корыстных целях. Я ее фотографирую. И тискаю, конечно… а летом нам всем можно и на даче пожить, кстати. Родим ребенка и повесим его на твою маму. А ты пойдешь на работу. Я все продумала, видишь?
– Ты гений планирования, – с нежностью, своим фирменным низким голосом произнес Адам.
Снег в городе почти весь растаял, остались лишь небольшие черно-серые бугры на газонах, напоминая о прошедшей зиме.
На календаре – последняя пятница марта. Я написала в общий чат Полине и Ванде: «Девочки, сегодня собираемся у меня дома!»
На меня тут же посыпался град восторженных смайликов, эмодзи, анимированных стикеров, гифок и прочей ерунды от моих подружек-приятельниц.
Полина и Ванда рапортовали, что с удовольствием прибудут на девичник.
В шесть явилась Полина, а в половине седьмого – Ванда, она принесла с собой все необходимое – алкоголь и закуску.
– Ну наконец-то! – радостно произнесла Ванда. – Мы снова вместе! Давайте, всё на стол… Потом рассчитаемся. С прошлого года же не виделись!
Сегодня Полина была в лимонно-желтом шерстяном платьице, которое связала сама (с порога принялась хвастаться), а Ванда – в эффектном черном комбинезоне.
– И ты приоделась сегодня, – радостно произнесла Ванда, оглядывая меня. – Как тебе идут эти брюки, эта белая блузка… а мне вот категорически нельзя белое, сразу заметен контраст с кожей лица…
– А твой-то где, забыла спросить? – спохватилась Поля, обращаясь ко мне. Она спрашивала об Адаме.
Я ответила:
– Уехал к матери на выходные. Она дом до ума доводит, Адам захотел посмотреть, каких рабочих она собирается нанять, толковых или бездельников…
– Это важно… – согласилась Ванда, расставляя в «гостиной» стулья. Заметила большой матрас, прислоненный к стене: – Это у вас вместо кровати?
– Ага, – сказала я. – Прежний диван увезли на дачу к свекрови, он уже показал свою полную несостоятельность. Другой диван, раскладной, я не захотела, ну а кровать заняла бы слишком много места в комнате. Пришлось придумать вот такую историю. Матрас-трансформер – на ночь кладем его на пол, днем поднимаем. Матрас, кстати, очень хороший, высокий, еще пригодится.
– Ну, за встречу! – воскликнула Поля восторженно.
Мы чокнулись. Я отпила один маленький глоток и демонстративно отставила свой бокал.
– Ты беременна, – заявила веско Ванда.
– Ой, ты беременна?! – прижал ладони к щекам Поля, глаза ее сделались круглыми.
– Нет! Нет, – покачала я головой. – То есть мы… э-э, собираемся. Ну как только, так сразу. Мы в процессе.
– Это невероятно! – взвизгнула Поля и полезла со мной обниматься.
Ванда сидела почему-то грустная и растерянная.
– А ты что вдруг… – я слегка подтолкнула ее локтем.
– Мне такое счастье не светит, – морща губы, с трудом произнесла она. – Я говорила же. Я отказалась от мыслей о детях… из-за Арсения, вы помните.
– Так ты тогда серьезно? – ахнула Поля.
– Абсолютно. Я не имею права рожать ребенка в подобных условиях… с пьющим мужем.
– Ты выбрала мужа, я помню, – кивнула я.
– Да. Он, Арсений, моя судьба… Но, девочки, это не значит, что я не способна радоваться переменам в вашей жизни, – встряхнулась Ванда. – Итак, Лиза, вы с Адамом планируете малыша? А свадьба когда? Я понимаю, что Адам уже давно сделал тебе предложение?
– Да, да, когда свадьба?! – захлопала в ладоши Поля. – Летом, весной? На Красную горку! Я угадала? Ванда, за молодых!
Они чокнулись.
– Свадьба – после того, как мы купим новую квартиру, – произнесла я. – Вернее, я ее куплю. Это будет мое добрачное имущество. Так мы с Адамом договорились, он первым, кстати, предложил перенести свадьбу на потом.
– Почему? – удивилась Поля.
– Да чтобы не делить квартиру в случае чего, – догадалась Ванда. – Она будет считаться только Лизиной, да?
– Совершенно верно, – согласилась я.
– Ты берешь ипотеку? – не унималась Поля.
– Нет. Я продаю вот эту свою квартиру, где мы сейчас сидим, и продаю ту, что сейчас сдается (раньше она принадлежала моей бабушке), и мы покупаем «трешку». В этой квартире, нынешней, очень тесно и неудобно всем. А нам важно, чтобы Инна тоже жила с нами.
– Ты собираешься жить со свекровью?! – наступила очередь Ванды изумляться.
– Да, – сказала я.
– Высокие отношения… – совершенно искренне вырвалось и у Поли.
– И не говори, – согласилась я. – Но, собственно говоря, почему собираюсь? Я и так живу с Инной уже с Нового года… И она мне нужна, точно так же, как и мы ей. Она нормальная женщина… вернее, ненормальная, мы все тут ненормальные, что я, что Адам, что она, но мы все своими ненормальностями как-то совпадаем.
– А свекровь как к тебе относится? – с любопытством спросила Поля.
– Она меня очень уважает. Считает, что это благодаря мне они с Адамом помирились. Хотя дело не только в уважении, в благодарности и прочем… Инна, судя по всему, и меня воспринимает как своего ребенка. Как дочь… Она нас с Адамом называет «детки». И не разделяет нас, не выделяет как-то особо своего сына, потому что понимает, что этого делать нельзя. Мы с Адамом для нее – всегда вместе.
– Какая умная свекровь! – серьезно произнесла Ванда. – Мудрая, вернее…
– Ей страшно, – пояснила я. – Ей невыносимо быть одной. Ее муж, второй, которого Давид звали, умер, и она поняла, что осталась совсем одна. По сути, она совершила безумный поступок – уехала из Германии, с насиженного места, в неизвестность, в чужую и, как многим на Западе почему-то кажется, даже враждебную и страшную страну, в страну, в которой она лет двадцать пять не жила. Инна сюда переселилась, чтобы быть поближе к сыну, который напрочь ее отвергал. Она приехала в Россию, лихо тут все устроила и… испугалась собственной лихости. А она ведь еще молодая женщина!
– Она не лезет в вашу с Адамом жизнь? – спросила Поля.
– Нет. Она даже в нашу комнату не заходит, только если ее не пригласят. Она не убирается тут, не перекладывает мои вещи в шкафу, как иные свекрови, оказывается, делают. – Я повела рукой вокруг. – Она не требует, чтобы мы с Адамом брали ее на прогулки… нужны долгие уговоры, чтобы Инну куда-то вытащить с нами. Она все понимает, она все-все понимает… Она заказывает продукты по интернету, сюда, на свои деньги, и потом готовит нам с Адамом разные вкусные домашние разносолы.