– Посмотри на меня, – сказал он.
Джет открыла глаза.
– Я не хочу быть мертвецом, – сказал Рафаэль. Джет отвернулась и тихо заплакала, но он был настойчив: – Нельзя притворяться. Мы оба живые. Если у нас что-то будет, пусть будет, как у живых. Иначе все выйдет неправильно.
Джет посмотрела на него и, может быть, только теперь увидела по-настоящему. Красивый парень, который беспокоился за нее, хотя они виделись впервые в жизни. Когда они занялись любовью, она не закрыла глаза. Ее первый раз должен был быть не таким, с ней должен быть Леви, но все получилось иначе. Два незнакомца в одной постели. Они слышали шум машин на Пятой авеню. Слышали шелест деревьев под ветром. Когда она обнимала его, он был собой, и, наверное, так было правильно.
– Так что, я теперь за тебя отвечаю до конца своих дней? – спросил Рафаэль. – Как это бывает, когда ты спасаешь кому-то жизнь и становишься вроде как его ангелом-хранителем, и не успокоишься до тех пор, пока точно не будешь знать, что с твоим подопечным все хорошо.
– Со мной все хорошо, – сказала Джет.
– Тогда почему я еще беспокоюсь?
Уже смеркалось, и в номере было темно. Джет боялась, что Рафаэля уволят, невзирая на дядю.
– Если ты потеряешь работу, все будет наоборот. Тогда уже я буду чувствовать себя виноватой.
– Если я потеряю работу, значит, это судьба, – сказал он.
– Мы сами творим свою судьбу, – сказала Джет.
Она только теперь осознала, что они сделали. То, что случилось, уже случилось. Сделанного не воротишь. Но каждый из них может выбрать, как отнестись к произошедшему. Она настояла, чтобы он оделся и вернулся к работе. Он не стал спорить, но, кажется, ему не хотелось уходить.
– Значит, между нами ничего нет, – сказал Рафаэль.
– Конечно, нет. – Она рассказала ему о проклятии. О том, что любовь в их роду всегда оборачивается бедой. Она рассказала ему всю правду, не видя смысла что-либо скрывать: сейчас они распрощаются и никогда больше не встретятся. Но дело в том, что теперь она видела его иначе. Он был очень красивый – красивее, чем ей показалось сначала, – и он действительно беспокоился за нее. Он не Леви и никогда им не будет, как бы она ни старалась разглядеть в нем Леви.
– Нам надо встретиться через полгода. Здесь, в этом отеле. Чтобы посмотреть друг на друга и убедиться, что все нормально, – сказал он. – Я хочу быть уверен, что ты не покончишь с собой.
Джет покачала головой.
– Я не покончу с собой. Но больше мы никогда не увидимся. Давай проясним это сразу.
– Тебе его не хватает, – сказал Рафаэль. – Даже сейчас.
Да, это правда. Но теперь день аварии отодвинулся в прошлое и, похоже, останется там навсегда. Она была рада, что открыла глаза.
– Я рада, что ты был собой, – сказала Джет.
Он поцеловал ее на прощание, поцеловал от себя, и они оба рассмеялись.
– Я тоже рад, – сказал он.
Когда Рафаэль ушел, Джет приняла горячую ванну, потом надела мягкий белоснежный халат и доела остатки курицы с фасолью. Она прилегла на кровать и позвонила Френни, чтобы та не волновалась, куда пропала сестра.
– Ты в отеле «Плаза»?! – изумилась Френни. – Сколько там стоит номер? Наверное, целое состояние!
– Так надо, Френни. Мне нужно было закончить то, что должно было произойти в ту ночь.
На Пятой авеню уже зажглись фонари. Скоро Рафаэль закончит смену и пойдет на вечерние занятия в колледже. Он говорил, что хочет стать учителем. Джет встала с кровати и подошла к окну. Кажется, она видела, как он вышел из отеля. Но, может быть, это был вовсе не он. Ведь она едва его знала.
– Здесь красиво, – сказала она сестре.
Джет уже и забыла, каким красивым бывает небо в этот вечерний час.
– Ты придешь домой завтра утром? – спросила Френни. – У нас нет денег на еще одни сутки в «Плазе».
– Да, – уверила ее Джет. – Я приду завтра утром. Но сперва закажу завтрак в номер.
Номер в отеле «Плаза» был не самой серьезной из их финансовых проблем; еще до открытия магазина почти все их сбережения ушли на налоги и оплату счетов за отопление и электричество. В надежде привлечь деньги в дом Джет сотворила бумажные чары: сожгла в камине долларовую купюру, вымоченную в меде и в молоке. Единственным результатом стал заказ на коробку черного мыла от крошечной аптеки на Бликер-стрит. Френни чуть изменила рецепт, добавив ингредиенты, доступные в городе. Здесь у них не было сочных трав и цветущих роз, как в саду Изабель. Поэтому Френни решила обойтись тем, что есть. Ветка ясеня из Вашингтон-сквер-парка, два пера, оброненных голубкой на Западной Четвертой улице, листья чахлой сирени, растущей у них во дворе. В результате их мыло получилось не таким мягким и гладким, как у Изабель, зато более насыщенным и ядреным. Умоешься с таким мылом, и не только станешь красавицей, но и преисполнишься боевого задора. Очень полезно для тех, кто каждый день ездит в метро или приходит с работы домой уже затемно.
Аптека стала заказывать мыло на постоянной основе, но все равно это были разовые заказы, и денег катастрофически не хватало. Чтобы хоть как-то держаться, пришлось распродать семейное имущество. Они продали за бесценок мамин лиможский сервиз. Продали французские медные кастрюли и мамину любимую бижутерию: морскую звезду, бабочек и жуков. В один хмурый пасмурный день, когда им было нечем платить за электричество, они отнесли почти всю одежду Сюзанны Оуэнс – костюмы от Шанель, платья от Диора – в комиссионку на Двадцать третьей улице рядом с отелем «Челси». Френни торговалась как одержимая, но в итоге они получили лишь несколько сотен долларов за неподвластные времени наряды, которые их мама купила в Париже, когда была молодой и влюбленной. Френни с Джет сели в холле отеля «Челси» и снова пересчитали деньги.
– Остановилась бы здесь, а не в «Плазе», – сказала Френни. – Тогда, может быть, мы бы сейчас не считали гроши.
– Моя судьба дожидалась не здесь. – Джет слегка улыбнулась, и эта улыбка выдала ее с головой.
– Ясно. – Теперь Френни все поняла. – И как же звали твою судьбу?
– Это не важно, – заверила ее Джет.
Френни прищурилась.
– Любовь?
– Ни в коем случае. Мы больше не собираемся встречаться, – весело проговорила Джет.
– Прекрасно, – сказала Френни. – Теперь ты у нас новая Колючая девчонка, у которой нет сердца.
Джет рассмеялась:
– Ну, нет. Это твой титул. Пожизненный.
– Да? – задумчиво переспросила Френни.
Джет подошла к сестре и села рядом.
– Френни, я пошутила. У тебя самое доброе сердце из нас троих.
– Неправда. – Френни сердито нахмурилась, хотя ей хотелось расплакаться. У нее до сих пор стояли перед глазами мамины вещи на вешалках в комиссионке.
– Нет, правда. Просто я знаю тебя даже лучше, чем ты сама, – сказала Джет. – А зачем еще нужны сестры?
Они расклеили приглашения на всех фонарных столбах в округе, и Френни дала объявление в «Голосе Гринвич-Виллиджа», районной газете, чья редакция располагалась на Шеридан-сквер, прямо за углом от их дома. В день открытия магазина полки ломились от всевозможных снадобий в красивых флаконах, цаплю Эдгара в витрине украсили бантиками и ленточками. К полудню стало уже очевидно, что покупатели не проявляют особенного интереса к новому магазину. За все время к ним заглянули лишь два-три человека и ушли без покупок. Огромное разочарование. Ближе к обеду пришли две девочки-старшеклассницы, обе хорошенькие, с длинными прямыми волосами, обе в поисках настоящей любви. Они нервно хихикали, волновались, с опаской поглядывая то на чучело цапли, то на зубы и кости в прозрачных банках на верхних полках.
Френни быстро сдалась и пошла убираться в кладовке, но Джет неожиданно для себя поняла, что ей нравится общаться с покупателями, и она с радостью предложила девчонкам самое простое снадобье: листья розмарина, зерна аниса, мед и красное вино. После отеля «Плаза» она прониклась глубоким сочувствием ко всем влюбленным. Она рассказала, что, если нет денег, можно прибегнуть к домашнему средству. Не самый разумный подход для владелицы магазина – раздавать подобные советы, – но вполне в духе Джет. Чтобы привлечь любовь, сказала она, нужно посадить дома головку лука. В цветочном горшке. На подоконнике, где много света и воздуха. И хорошенько ее поливать. Девочки, кажется, не поверили, что обычная луковица помогает найти настоящую любовь.
– И это все? Больше ничего не нужно?! – изумились они.
Джет сказала, что да. Это лучшее средство: обычная луковица и чистое сердце. Давным-давно она тоже была влюблена. Эти девчонки еще слишком юные и невинные для снадобий из голубиных сердец и заклинаний, скрепленных кровью. Они даже не подозревали о том, что любовь делает с человеком. Но Джет это знала, к сожалению, знала слишком хорошо, и даже если бы она забыла, если бы проснулась однажды ночью, не понимая, где она и кто, шрам у нее на лице сразу бы ей напомнил. Шрам стал почти незаметным, ей самой приходилось прищуриваться, чтобы разглядеть его в зеркале, но она знала: он есть. Иногда она трогала свое лицо, водя пальцем по тонкой линии шрама, и явственно слышала звон бьющегося стекла и глухой звук удара, когда такси сбило Леви. Тогда она звонила Рафаэлю, который теперь знал ее лучше, чем кто бы то ни было. Это была не любовь, вовсе нет, но Рафаэль оказался прав: в тот вечер в отеле «Плаза» он действительно спас ей жизнь и теперь чувствовал себя ответственным за ее благополучие. В каком-то смысле она была его женщиной, его судьбой. Он понял, что она замышляет. В тот вечер она принесла с собой пузырек с белладонной, вызывающей головокружение и тошноту, общую слабость и затрудненное дыхание. Она собиралась принять настойку, лечь в ванну, потерять сознание и утонуть. Это было бы символично. Никто не удержится на плаву после такого снадобья, будь ты хоть трижды ведьмой. Рафаэль сорвал ее планы, когда вошел в номер и лег рядом с ней. Он ей напомнил, что она жива.
В их последнюю встречу она привела его к Древу алхимии. Они принесли с собой пиво, и после второй бутылки Рафаэль признался, что разгадал ее замысел практически сразу, когда она сказала, что у нее нет багажа и помощь ей не нужна, но все же дала ему чаевые. Пять долларов. В ответ он спас ей жизнь. Он был ее тайной, о которой она не