– И еще я хотел пообщаться с тобой, – сказал Уильям. – Твой брат робеет. Он сказал, что не будет присутствовать при нашей с тобой первой встрече.
– Мой брат? Робеет? Мы сейчас говорим об одном и том же человеке?
Уильям рассмеялся.
– Для него все это внове.
– Но не для тебя?
– Для меня тоже, если ты имеешь в виду влюбленность. – Френни ничего не сказала, и теперь уже Уильям внимательно посмотрел на нее. – Вряд ли это тебя удивляет. Он уверен, ты знала раньше его самого.
Она доподлинно знала, что Винсент никогда не любил женщину. Эта тетушкина соседка, которая его совратила, девчонки-студентки, официантки, поклонницы его музыкальных талантов – для Винсента они не значили ничего. Обычно он встречался с ними не больше одного раза и часто не помнил, как их зовут. Но с Уильямом Грантом все было иначе. Френни поняла это сразу, как только брат вышел к ним. Поняла по тому, как он смотрел на Уильяма.
– Теперь ты знаешь, – сказал Винсент.
– Мне кажется, я всегда знала, – ответила Френни.
– Ну, теперь это уже ни для кого не секрет.
– Я уверена, ты не обидишься, если мы поговорим наедине, – сказала Френни Уильяму, взяв брата под руку.
– Я не обижусь.
Они оставили Гарри Уильяму, и пес, кажется, был не против.
– У него тоже есть дар ясновидения, – сказал Винсент, когда Френни увела его в переулок. – Наедине не получится. У нас все в открытую. Ты могла бы говорить и при нем.
Френни страшно бесило, когда брат косил под дурачка.
– Ты сам знаешь, что так нельзя, – сказала она.
– Влюбиться в мужчину?
– Влюбиться вообще! – Они оба рассмеялись, а потом Френни вновь посерьезнела. – Нет, правда, Винсент. Ты забыл о проклятии?
– Да в жопу проклятие, Френни. Тебе еще не надоело строить свою жизнь по каким-то дурацким правилам, проистекающим из поступков людей, которых давно нет на свете? Может быть, прокляты все. Может быть, это нормальное человеческое состояние. Может, мы именно этого и хотим.
Френни была не на шутку встревожена. Она по-прежнему считала, что должна оберегать брата. Когда его похитили из роддома и потом сразу вернули, она не отходила от его колыбельки. Сидела, держа на коленях банку с солью, и не желала оставить его ни на секунду. Она видела призрачное сияние вокруг него, знак интересной и яркой, но короткой жизни. Френни и сейчас принесла с собой соль, но вот он, Винсент, стоит улыбается. И вот Уильям Грант – наблюдает за ними издалека, встревоженный, обеспокоенный и явно влюбленный в ее брата.
– Френни, – сказал Винсент, – не спорь со мной. Дай мне быть собой.
Она обняла его крепко-крепко и забыла о соли и розмарине, о проклятии и о том, что у судьбы всегда найдется для тебя сюрприз.
– Тогда будь счастлив, – от всей души пожелала она.
Ей действительно очень хотелось, чтобы он был счастлив.
Ворон прилетел в первый день нового года. Прилетел и уселся на фонарном столбе. Они пообедали вчетвером. Сестры приготовили фаршированного гуся по рецепту тети Изабель, с устрицами и каштанами, чтобы разжечь эротическое волнение в каждом, кто отведает угощения. Винсент с Уильямом помогли сестрам убрать со стола, после чего ушли вместе, захватив немногочисленные пожитки Винсента. Винсент и так практически поселился в квартире Уильяма, а теперь переехал уже окончательно. Когда они ушли, Френни обнаружила, что брат забыл «Мага» дома, и сочла это хорошим знаком. Она хотела спрятать книгу в кухне под половицей. В надежде, что, может быть, Винсент забудет о ней совсем. Но как только она прикоснулась к «Магу», он обжег ей руки.
– Ладно, – сказала Френни. – Если ты оставишь его в покое.
Когда Френни с Джет мыли посуду, Джет выглянула в окно и увидела ворона.
– Это не Льюис?
Френни вышла на улицу поприветствовать старого друга, с которым не виделась больше двух лет. Она протянула руки, и он слетел вниз и уселся у нее на плече. Что бы ни говорили о воронах, в глазах Льюиса блестели слезы.
– Что-то с Хейлином? – спросила Френни.
Ворон прижался клювом к ее щеке, и уже через минуту Френни все знала. Она пулей влетела в дом, схватила телефонную книгу и нашла номер Данстер-Хауса.
Ворон сидел на журнальном столике и не сводил глаз с Френни. Пока та пыталась дозвониться до университетского общежития, Джет взволнованно ходила из угла в угол. Уже начались студенческие каникулы, и Гарвард опустел. Наконец трубку взял комендант. Он сказал Френни, что не может дать ей никакой информации, поскольку она не родственница Хейлина.
– Не принимай никаких отказов, – сказала Джет. – Добейся ответа.
Френни принялась умолять коменданта, и тот все-таки сдался и сообщил, что студента Хейлина Уокера увезли в Массачусетскую городскую больницу.
– Конечно, тебе надо ехать, – сказала Джет. – Это даже не обсуждается.
– А если я все испорчу? Если сломаю ему жизнь? – Френни не знала, что делать. – Может, мне лучше остаться?
Никогда прежде Френни не обращалась к сестре за советом, и Джет растерялась и даже слегка испугалась, тем более что она сама поражалась тому, как все складывалось в ее собственной жизни. Она не собиралась видеться с Рафаэлем после той встречи в отеле, но все обернулось иначе. Они часто встречались, подолгу гуляли в парке. Джет читала его конспекты к урокам, иногда даже давала советы, а чуть позже, когда он написал книгу о методах обучения «трудных» детей, на которых повесили ярлык необучаемых, он поблагодарил ее в посвящении. Она не жалела о том, что в ее жизни есть Рафаэль.
– Поезжай, – сказала Джет Френни. – От судьбы все равно не уйдешь.
Френни бросила в сумку зубную щетку и чистую футболку. Льюиса она посадила в кошачью переноску – дело близилось к вечеру, и погода явно не располагала к дальним перелетам. Она приехала на Пенсильванский вокзал на такси и купила билет на ближайший поезд до Бостона.
Вагон был переполнен, и Френни пришлось ехать стоя до самого Нью-Хейвена, а потом места освободились, и ей удалось сесть. К тому времени ее охватило дурное предчувствие. Видимо, окружающие тоже что-то почувствовали: хотя свободных сидячих мест больше не было, никто не сел рядом с ней.
Добравшись до Бостона, она первым делом выпустила Льюиса из переноски, и тот взмыл в небо. Френни зашла в магазин рядом с вокзалом и купила большой пакет пончиков с мармеладом, потом взяла такси и поехала в больницу. Она уже знала, что надо назваться родственницей больного. Она представилась сестрой Хейлина, и ей сообщили, что у него был острый приступ аппендицита. Сосед по комнате нашел его в полубессознательном состоянии и сразу же вызвал «Скорую». Он был в критическом состоянии, сообщила разговорчивая медсестра, провожавшая Френни до палаты. Можно сказать, его жизнь висела на волоске. Врачи боялись, как бы не случился септический шок, и Хейлин до сих пор очень слаб.
Хейла определили в палату на двоих, и Френни пришлось пройти мимо койки его соседа, ближайшей к двери. На койке лежал древний старик, и сразу было понятно, что он умирает. Круг темноты уже смыкался вокруг него, становясь все плотнее с каждой секундой. Френни помедлила и взяла старика за руку. Он с благодарностью сжал ее руку.
– Ты пришла ко мне? – спросил он. – Пришла со мной попрощаться?
– Да, – ответила Френни.
Хейлин дремал, но проснулся, услышав голос Френни. Он был очень бледным и сильно похудел. Щеки заросли темной щетиной. Успокоив умирающего старика, Френни подошла к койке Хейлина. Бросила сумку на пол и прилегла рядом с Хейлом, стараясь не задевать трубки капельницы. Хейлин обнял ее и осторожно прижал к себе.
– Френни, – сказал он. – Ты пришла.
– Конечно, – сказала она.
– Мы всегда были единым целым, – сказал Хейлин.
Френни рассказала ему, как Льюис прилетел к ней в Нью-Йорк.
– На самом деле он меня не особенно любит, – сказала она. – Ты всегда ему нравился больше.
– Неправда, – сказал Хейлин. – Он от тебя без ума. У меня на столе стоит твоя фотография, и он часами сидит перед ней и смотрит влюбленными глазами. – Он рассмеялся, но тут же сморщился от боли и схватился за живот. Френни привезла защитный амулет. Она обвязала запястье Хейлина синей шерстяной ниткой, вымоченной в лавандовом масле, и поцеловала его в ладонь.
– Это чтобы меня вернуть?
– Это чтобы ты быстрее поправился.
Она вручила ему пакет с пончиками. Хейлин улыбнулся.
– Ты помнишь.
– Конечно, помню.
Хейл принялся нахваливать Кембридж. Он утверждал, что Френни непременно понравятся его набережные и узкие улочки. Она может снова подать документы в Рэдклифф. Они снимут квартиру прямо на главной площади. Сам Хейлин взял несколько дополнительных курсов и собирался окончить университетскую программу на год раньше, чтобы провести больше времени с Френни. Ей было приятно разделить с ним мечту о счастье – ровно до той минуты, когда она посмотрела в окно. На подоконнике с той стороны сидел Льюис и пристально за ней наблюдал. Он знал, о чем она думает. Она слишком сильно боялась проклятия. Ей не хотелось, чтобы с Хейлином что-то случилось. Френни соскользнула с койки. Ей было трудно находиться так близко к нему. Она налила Хейлу воды.
– Френни, – сказал он. – Мы с тобой созданы друг для друга. И вот доказательство: ты приехала.
Она не знала, что делать: остаться или уйти.
– Ты же не бросишь меня сейчас, – настаивал Хейлин, и она уже была готова сказать, что никогда больше его не бросит и они всегда будут вместе, но тут дверь открылась и в палату вошла высокая светловолосая девушка лет двадцати. В клетчатой юбке, голубом кашемировом свитере и вязаном шарфе. Очень хорошенькая, с сияющей улыбкой, раскрасневшаяся после прогулки вдоль реки Чарльз, где было ветрено и морозно, о чем она сразу и сообщила присутствующим. Хотя на улице дул сильный ветер, ее аккуратная прическа даже не растрепалась. В руках она держала большой пакет с пончиками с мармеладом.
– Я вся заиндевела! – сказала она. – Господи, Хейлин, я вчера чуть с ума не сошла от беспокойства. – Она подошла к койке Хейлина. – Я позвонила твоим родителям только сегодня утром. А то они бы не спали всю ночь. – Он