На восьмую ночь она вошла в дом и забралась в постель к Джет. Она вся дрожала и даже не сняла пальто. Хейлина больше нет, и ничего нельзя сделать. Это непоправимо.
– Теперь я уже никогда не смогу никого полюбить, – сказала она сестре.
И тут зазвонил телефон.
Исцеление
Через тридцать лет после исчезновения Винсента две его внучки – четырех и трех лет от роду – жили с родителями в Калифорнии, в крошечном городке Форествиль, где деревья были такими большими, что закрывали собой все небо. Реджина Оуэнс выросла в очаровательную женщину с длинными черными волосами, серыми глазами цвета тумана и красивым мелодичным голосом. Она была настолько изящной, что птицы завистливо наблюдали за ней, когда она вешала белье на веревки в саду за домом. Она умела получать удовольствие от жизни. Ненавидела рутину и скуку и знала, как сделать так, чтобы во время уборки дома метла подметала полы сама по себе. Ее дочери, Салли и Джиллиан, родились с разницей в тринадцать месяцев. Разные, как день и ночь, они все равно замечательно ладили друг с другом – очень удачно, потому что других детей их возраста в городке не было.
Их мир был зеленым и мшистым. Мир дождей, лившихся с неба по несколько дней подряд. Даниэль, отец девочек, был рыбаком и проводником на реке Рашен-Ривер; мама Реджина была художницей, рисовавшей деревья, что вовсе не удивительно, если принять во внимание, где они жили. Девочки лазили по деревьям, что росли вокруг дома, и часто устраивали чаепития с куклами и плюшевыми игрушками прямо в ветвях. Если им удавалось как следует сосредоточиться, они могли вызывать ветер, появлявшийся из ниоткуда и трясший ветки, и тогда сестры смеялись и изо всех сил держались за ствол. Салли приподнимала руку ладонью вверх, и птицы слетались к ней, словно их звали, а Джиллиан висела, как на турнике, на самых высоких ветках, и ветер дул прямо сквозь нее, и она ни капельки не боялась.
А потом умерла бабушка Эйприл, их самый любимый человек на свете. Ее укусил ядовитый коричневый паук-отшельник, прятавшийся в связке бананов, купленных в супермаркете. С тех пор сестры не ели бананов. Они больше не лазили по деревьям и не смеялись. Мама Реджина от горя слегла и несколько дней не вставала с постели. Потом-то встала, конечно. Она была не из тех, кто легко поддается горю, но иногда сестры слышали, как мама плачет, развешивая белье во дворе, и птицы уже не слетались на нее любоваться. Свой день рождения она провела, запершись у себя в комнате, но под вечер пришла посылка из Парижа, как всегда приходила на ее дни рождения. Посылка с коробкой из кондитерской Ladurée. Сестры знали, что внутри будут макароны. Самое вкусное на свете печенье. Бледно-оранжевое абрикосовое. Зеленое фисташковое. Шоколадное – и самое лучшее – розовое, со вкусом роз. Реджина обрадовалась, как всегда радовалась посылкам из Парижа. Иногда в коробке лежала открытка, без всяких надписей, но с нарисованным сердечком. Однажды вместе с печеньем прислали большую коробку пастели.
Они съели печенье, запивая его терпким душистым чаем, после которого сестры всегда чувствовали себя особенно храбрыми.
– Всегда выбирайте смелость, – говорила Реджина дочкам. Она не тревожилась за Джиллиан, которая обожала ходить по канату, натянутому между деревьями, но осторожная Салли вызывала у нее беспокойство. – Не живи понемножку, – шептала Реджина своей старшей дочке, укладывая ее спать. – Живи на всю катушку.
Реджина влюбилась в отца девчонок, когда они оба учились в Беркли. Они решили уехать из города и поселиться в глуши, на природе. В первый год они жили в какой-то полуразвалившейся хижине, почти в сарае, и спали вдвоем в одном спальном мешке, без ума друг от друга. Они до сих пор были так влюблены, что не провели ни одной ночи врозь. Оба были людьми позитивными, с неуемной жаждой жизни. Тоска и печаль были им совершенно не свойственны. И вот наконец муж объявил Реджине, что им пора съездить в отпуск. Он удивил ее планами на второй медовый месяц.
Реджина, моя королева, сказал он, давай отпразднуем нашу счастливую жизнь.
Он поцеловал ее в губы и заставил ее рассмеяться, и после этого она как будто пришла в себя и вновь стала собой: женщиной, которая знала, как получать удовольствие от жизни, и всегда выводила своих дочерей танцевать под дождем во дворе. Мама с папой собрали чемоданы и пообещали девчонкам, что привезут им подарки и целую гору шоколада. Сара и Джиллиан помахали родителям из окна.
Но что-то случилось. Что-то очень плохое. Няня разбудила девочек посреди ночи. Сама еще подросток, няня билась в истерике, и сестры не поняли ни единого слова. Тесно прижавшись друг к другу, они пытались хоть что-то понять из того, что она говорила. Что-то о телефонном звонке от шерифа, об огне и воде, которые – девочки знали – никогда не смешиваются. Она называла их бедными сиротками и сокрушалась, что же теперь с ними будет. Размышляя об их страшной доле, няня впала в отчаяние и разрыдалась.
Снаружи шел дождь. Холодный, колючий ливень. Под таким ливнем никто не танцует в саду. Деревья дрожали под ветром, который вызвали вовсе не сестры. Листья падали и ложились на землю черным покровом. Птицы, всегда собиравшиеся у окна Салли, исчезли. Девочки ждали, когда их няня перестанет рыдать. Никогда раньше их не будили посреди ночи – по ночам они спали, как и положено детям, – и они пока поняли только одно: пришла беда. Беда постучалась к ним в дверь, поначалу – тихонько, но потом все настойчивее и громче. Мол, открывайте. Впустите меня.
Светловолосая Джиллиан, которая никогда ничего не боялась, вцепилась в своего плюшевого медвежонка и забилась в угол, чувствуя, как по спине расползается ледяной холод ужаса. Черноволосая Салли, всегда не по-детски серьезная, села рядом с плачущей няней и взяла ее за руку, чтобы та успокоилась. Это было мгновение, которого Салли всегда боялась: миг, когда вся твоя жизнь переворачивается с ног на голову. Бабушка говорила, что так бывает со всеми рано или поздно. Салли надеялась, что с ней это случится совсем-совсем поздно, но, как оказалось, случилось уже сейчас.
Их родители плыли в лодке по Рашен-Ривер, взяв с собой папино рыболовное снаряжение и мамины холсты и краски, в том числе и пастель, присланную из Парижа. Когда начался внезапный ливень, река забурлила и лодка перевернулась. Даниэля чуть не утащило под воду, но ему удалось ухватиться за лодку. Реджина, уверенная, что она не утонет, подплыла к нему, и они вместе выбрались на берег, мысленно благодаря судьбу за такую удачу. Там неподалеку был небольшой мотель, и они сняли номер, чтобы переждать ливень. Наверное, они слишком крепко заснули и не слышали, как началась гроза. Молния ударила в здание, где они спали в обнимку, позабыв о проклятиях, существующих в мире, и они не проснулись, когда в мотеле начался пожар и дым просочился в их номер.
Няня сказала сестрам, что шериф уже направил к ним своих помощников. Поскольку у девочек нет семьи, их заберут в интернат.
– Потом вам найдут приемные семьи. Может быть, разные. Может быть, вам придется расстаться друг с другом, но одни вы не останетесь.
– А где будут мама и папа? – спросила Джиллиан. Ее голос дрожал, в глазах блестели слезы. – Когда они вернутся домой?
Серые глаза Салли сделались почти черными.
– Ты разве не поняла? – сказала она сестре. – Их больше нет.
– Так не бывает, – сказала Джиллиан. – У нас должны быть родители.
Салли повернулась к няне. Она была старшей сестрой, отвечавшей за младшую, и уже было понятно, что пора действовать.
– Вы можете позвонить по телефону? Я скажу вам номер.
Няня промокнула глаза мокрым платком.
– Может быть, позже. Я сейчас не в том состоянии.
Салли встала с кровати, взяла Джиллиан за руку и отвела ее в гостиную.
– Нас никто не разлучит.
Она подошла к телефону, открыла мамин ежедневник и принялась быстро его перелистывать. К счастью, Салли умела читать. Она помнила огромный букет полевых цветов, присланный из Массачусетса к бабушкиным похоронам. Сопровождавшая букет открытка была подписана: С любовью, от Бриджет и Фрэнсис Оуэнс. Это значит, у них есть семья.
– Что ты ищешь? – спросила Джиллиан.
Сестры дрожали от холода. Обе были в пижамах и босиком.
– Бабушка говорила, что, если что-то случится, семья нам поможет.
– У нас есть семья?
Салли отнесла телефон няне, которая тоже спустилась в гостиную и прилегла на диван, и заставила ее набрать номер.
– Иди собирай вещи, – шепнула она Джиллиан. – Возьми наши самые лучшие платья. Которые нам покупала бабушка.
– А все остальное?
Салли покачала головой. Отныне они путешествуют налегке.
– Возьми Артура и Пипу. – Это были любимые плюшевые игрушки Джиллиан. Медвежонок и мышка. – А я возьму Максин. – Любимая черная плюшевая собачка Салли.
Салли ждала, когда кто-то ответит. Судя по голосу, трубку взяла гадкая злая старуха.
– Вы не знаете, который сейчас час? – раздраженно спросила она.
– Я еще не умею определять время, – призналась Салли.
– Кто это?
– Салли Оуэнс. А кто вы?
– Фрэнсис Оуэнс, – сказала старуха, явно удивившись.
– Вы присылали цветы. Моя бабушка говорила, что, если что-то случится, семья нам поможет.
Возникла долгая пауза.
– И что-то случилось?
К дому подъехала полицейская машина. Фары светили так ярко, что Салли прикрыла глаза рукой. Фары выключились, Салли моргнула. Надо будет сказать дяденькам в похоронном бюро, что родителей следует нарядить в черное. И чтобы им не надевали обувь. Так хоронили бабушку: босую и во всем черном. Они с Джиллиан наденут свои лучшие платья и тоже будут босыми в знак уважения к мертвым.
– Ну, слава богу, – сказала няня, когда полицейские постучали в дверь.
Салли еще крепче вцепилась в трубку.
– Мы приедем жить к вам, – сказала она злой старухе. По крайней мере, они с Джиллиан будут вместе. Джилли уже вернулась, держа в охапке их самые лучшие, самые нарядные платья. Свое фиолетовое и Саллино – розовое с кружевами. – Хорошо, – сказала Салли. – То что надо.