Адмирал Джеймс Лефевер упал на снег.
61
Со времени совещания на улице Бальфур прошло двадцать четыре часа. За эти сутки над Атлантикой, как весенние грозы, то и дело проносились телефонные звонки. Из министерства иностранных дел — в Госдепартамент США. Из израильского управления по Ирану — в штаб центрального командования США. Из «Моссада» — в ЦРУ.
В одиннадцать часов вечера премьер-министр Израиля стоял у себя в кабинете, заложив одну руку за спину, а другой прижимая к уху телефонную трубку. Как всякому придворному, который ищет аудиенции у императора, ему было велено ждать своей очереди. Президент Соединенных Штатов соблаговолит выйти на связь «через секунду».
Цви Хирш кипел от нетерпения. «Секунда» длилось уже пять минут, каждая из которых усиливала оскорбление, наносимое его от природы ранимому сердцу.
Наконец в трубке раздался женский голос: «Президент Соединенных Штатов».
Не успел премьер-министр произнести и слова, как послышался холодный, властный голос:
— Привет, Ави, рад вас слышать.
— Господин президент, сожалею, что повод для разговора не столь приятный, как мне хотелось бы.
— Я благодарен вам за то, что вы с нами посоветовались, — произнес американский президент. — Такой поворот событий застиг нас врасплох.
— Нас тоже. Уверен, вы понимаете наше положение. Нельзя допустить, чтобы в руки режима, который не скрывает своего намерения стереть Израиль с лица земли, попало ядерное оружие.
— Намерения — это одно, действия — совсем другое.
— Их действия подтверждены документально. На протяжении многих лет они финансировали террористическую деятельность ХАМАС, «Исламского джихада» и «Бригад мучеников Аль-Аксы». Их действия направлены не только против Израиля. Они принимали активное участие в убийстве премьер-министра Ливана. Не мне вам рассказывать, сколько всего они натворили в Ираке. У них две цели: во-первых, де-факто получить контроль над Ближним Востоком и, во-вторых, уничтожить мою страну. Они преуспели в достижении первой цели, но я не допущу этого по отношению ко второй.
— Соединенные Штаты всегда заявляли, что любой акт агрессии против Израиля будет рассматриваться как акт агрессии против нашей страны.
— В сложившейся ситуации мы не можем ждать, когда на нас нападут. Первый удар станет для нас роковым.
— Понимаю, но считаю, что действовать пока преждевременно. Необходимо получить санкцию ООН.
— Если бы вы узнали, что девятнадцать террористов собираются захватить ваши самолеты и направить их на Всемирный торговый центр, вы бы приняли превентивные меры?
— Напасть на другое государство — это не то же самое, что ликвидировать банду террористов, — сдержанно произнес президент, которого настораживало любое упоминание об одиннадцатом сентября.
Ставшее священным число и незамедлительные призывы к оружию, сопровождавшие каждое его упоминание, сделали одиннадцатое сентября «Помни об Аламо!»[37] нашей эпохи.
— Но и ядерное оружие совсем не то, что самолет, — парировал премьер-министр. — Любая бомба унесет жизни миллионов израильтян.
Президент вздохнул:
— Чем мы можем помочь, Ави?
— Нам нужно ваше разрешение на прохождение иракского воздушного пространства, — сказал израильский премьер-министр.
— Когда и если государство Израиль будет атаковано, вы незамедлительно получите такое разрешение.
— При всем моем уважении, господин президент, тогда будет уже слишком поздно.
— Иранцы отомстят.
— Возможно. Но всех битв все равно не избежать.
Возникла пауза, премьер-министр слышал, как американский президент советуется со своими помощниками. Через минуту в трубке раздалось:
— У вас ведь есть и вторая просьба.
— Нам нужны четыре ваши боеголовки глубокого проникновения «В61-11».
— Ничего себе просьба, Ави!
— Да, просьба серьезная.
На самом деле президент заранее знал, о чем его попросят, и тщательно подготовил ответ:
— Послушайте внимательно, что я вам скажу: Америка ни при каких обстоятельствах не начнет первой применять ядерное оружие. Тем не менее мы считаем, что у Израиля есть право на упреждающий удар в целях самообороны. В связи с этим и в знак уважения к нашей многолетней дружбе я отдал приказ немедленно переправить генералу Ганцу четыре боеголовки «В61». Но вы должны дать мне слово, что не станете применять это оружие в отсутствие прямой угрозы.
— Не знаю, могу ли я дать такое слово.
— Ави, это не обсуждается. Я повторю. Если этот иранский сукин сын тронет вас хотя бы пальцем, можете использовать бомбы по своему усмотрению и летать над Ираком взад и вперед с утра до ночи. Но дайте мне слово, что до этого момента оружие будет под замком.
Цви Хирш, слушавший весь разговор по второй линии, пристально смотрел на премьер-министра и, поймав его взгляд, резко закивал, показывая, что надо соглашаться. Премьер-министр подчинился:
— Даю слово. Спасибо от меня и от имени всего израильского народа.
Разговор закончился.
Цви Хирш положил трубку.
— Слыхали?
— Разумеется, — сказал премьер-министр, — а чему ты так радуешься?
— Он же ясно сказал, что бомбы можно использовать, когда и если будут прямо к тому провоцировать.
— И что?
Цви Хирш так устал, что с трудом ворочал языком.
— Неужели не понятно? — спросил он. — Им не обязательно нас бомбить. Это может быть все что угодно… любой выпад, при условии что мы сможем связать это с Тегераном.
Достаточно будет и того, что они погрозят нам пальцем.
62
В правой руке Пилот держал секундомер: «Пять минут. Пошли».
Мужчины быстро, но без суеты снялись со своих позиций у гаража. Разбившись на три группы по два человека, они приблизились к трем стальным ящикам — «гробам», стоявшим у стены. В двух ящиках находились крылья, каждое из которых состояло из двух секций чуть больше метра каждая. В третьем ящике лежал фюзеляж со всем техническим оснащением: инерционная навигационная система, спутниковый коммуникационный процессор Ku-диапазона, бензобак, программный модуль, турбовинтовой двигатель и детали носовой камеры.
Закрепив шасси, первая группа поставила фюзеляж на землю. Группа, отвечающая за крылья, скрепила между собой секции и вольфрамовыми шарнирами присоединила крылья к фюзеляжу. Пилот тем временем подкатил низкую тачку, в которой лежала гондола размером с большую дыню. Начиненная пластидом, она весила около двадцати пяти килограммов.
Внешне гондола была похожа на боеголовку, применяемую в ракетах «Сайдвиндер». На самом деле ракету типа воздух-воздух разработали более тридцати лет назад в оборонной компании «Рейтеон». С тех пор мало что изменилось. Только взрывчатка стала более мощной.
Гондола состояла из оболочки, двадцати килограммов пластиковой взрывчатки «Семтекс-Н», запала и пятисот титановых стержней. Когда датчик обнаружения определит цель — в данном случае пассажирский самолет, — он активирует взрыватель, который в свою очередь запалит гранулы, окружающие «Семтекс». От гранул воспламенится взрывчатка, и за короткое время высвободится гигантское количество горячего газа. Взрывная сила расширяющегося газа разнесет титановые осколки, превращая их в тысячи смертоносных осколков, которые изрешетят фюзеляж авиалайнера.
Дрон должен быть уничтожен так же эффективно, как и самолет: нельзя, чтобы кто-нибудь обнаружил его следы.
Как только зафиксировали гондолу и подключили ее к центральной панели, Пилот выкатил тележку из-под самолета, сказал: «Время» — и посмотрел на секундомер: «Четыре минуты двадцать семь секунд».
Никакой радости по этому поводу мужчины не выказали. Дрон так же быстро разобрали. Рисковать нельзя: случайная проверка может обнаружить в гараже готовый к запуску летательный аппарат. За несколько минут три «гроба» загрузили деталями и закрыли в специальном помещении в доме.
Лично проконтролировав все фазы тренировки, Пилот ушел в гостиную, из окон которой открывался вид на Цюрихский аэропорт. В восемь часов показались огни заходящего на посадку самолета. «Минута в минуту!» — отметил он. Хотя ничего удивительного — именно этот рейс славился своей образцовой точностью.
Он следил за огнями, пока аэробус «А-380» не коснулся земли. Даже с расстояния четыре километра самолет выглядел огромным. Пилот знал его параметры наизусть: семьдесят три метра в длину, двадцать четыре — в высоту, размах крыльев — восемьдесят метров — почти футбольное поле. Этот самолет — самое большое в мире коммерческое реактивное воздушное судно. Рассчитан на перевозку пятисот пятидесяти пяти пассажиров. Сегодня в списке пассажиров значилось чуть менее пятисот человек. Завтра на борту будет максимальная загрузка.
Самолет встал на свое парковочное место, такой огромный, что для него даже был построен специальный телескопический трап. И тут Пилот наконец смог разглядеть на хвосте шестиконечную звезду.
Из Тель-Авива прибыл рейс авиакомпании «Эль-Аль» номер 863.
63
Фон Даникен пришел к Тоби Тинджели ровно в девять. Прислуга провела его в кабинет. Тинджели сидел за большим письменным столом и говорил по телефону. На сей раз никаких джинсов и водолазки. На нем был черный костюм с жемчужно-серым галстуком. Волосы гладко зачесаны назад. Вместо приветствия он злобно взглянул на инспектора и бросил ему через стол перевязанную папку.
Фон Даникен просмотрел содержимое: документация, относящаяся к созданию «Эксельсиор траст» на Кюрасао, на Нидерландских Антильских островах. Компания была основана с уставным капиталом пятьдесят тысяч швейцарских франков. Из троих указанных директоров двое — сотрудники банка. Третье имя ни о чем ему не говорило, хотя и небезынтересно было узнать, что в августе прошлого года клиент с тем же именем посещал офис банка «Тинджели» в Вадуце. По срокам визит идеально совпадал с отъездом Рэнсома с Ближнего Востока.