— Вот и вот, — Лана показала пальцем.
— Ах, это, пустяки, подрался вчера, — сообщил Ислам.
— О, да ты еще и драчун, — воскликнула девушка, — с кем это ты подрался, а ну рассказывай, — потребовала она.
— Их пять человек было, — сказал Ислам, — один в Танковом полку живет, других я не знаю.
— Ты был один?
— Сначала один, потом друг помог, короче, они убежали.
— Как не стыдно врать, — укоризненно сказала Лана, — прямо как в сказке, семерых одним ударом, пятерых вернее.
— Я не вру, честное слово.
— Ну, ладно, оставим это на твоей совести. Но больше так не делай, обещаешь?
— Обещаю, — согласился Ислам, не покривив душой, потому что было неясно, чего именно не делать.
— А я подумала, что у тебя «асфальтовая болезнь». Знаешь, что это такое?
— Не знаю, но догадываюсь. Нет, не подвержен.
— Это хорошо. Кажется, мои «морские коровы» на берег потянулись, сейчас вопросы начнутся.
Из воды вышли две дородные тетки, подозрительно поглядывая на Ислама.
— Это из нашей школы мальчик, — не дожидаясь расспросов, заговорила Лана, — он председатель нашей пионерской дружины.
— Здрасьте, — сказал Ислам.
Женщины недоверчиво кивнули, они были похожи друг на друга, курносые, коротко стриженные и крашенные пергидролью. Они не спеша прошествовали мимо и расположились где-то невдалеке. Сразу стало как-то неуютно.
— Очень своенравная девочка, — донеслось до слуха Ислама, — ни на минуту нельзя одну оставить.
— Ты слышишь? — тихо спросил он у девушки.
— Нет, я глухая, — отозвалась она. — Тебе не кажется, что море сразу поубавилось? — заговорщицки спросила Лана.
— Ничего не поделаешь, — в тон ей ответил Ислам, — закон Архимеда, тело, погруженное в воду, вытесняет из воды стоко же, или, вернее, объем погруженного в воду тела равен вытесненной воды.
— Какой ты умный, — восхищенно сказала девушка, — правда, там еще про силу говорится, которая действует на тело, погруженное в жидкость, — направлена вверх и равна весу вытесненной воды.
— Да, — неуверенно сказал Ислам, — он не мог ручаться за точность изложенной им формулы. — Пойдем поплаваем, — предложил он, — проверим на практике закон Архимеда.
— Пойдем, — согласилась девушка, — только, чур, не брызгаться, я этого не люблю.
За то время, что они беседовали, море пришло в движение, короткая и низкая прозрачная волна неспешно накатывала на галечную полоску берега. Стайки мальков бросились врассыпную, как только они вступили в море. Ислам сразу же бросился вперед и нырнул. Проплыл под водой несколько метров и поднялся на поверхность. Девушка, все так же осторожно ступая, продолжала медленно идти. Вода была ей уже по колено. Ислам улыбнулся и поплыл к ней. Лана расценила его намерение по-своему.
— Вот только попробуй обрызгать меня, — пригрозила она, — разговаривать не стану с тобой, имей в виду.
— Ну что ты, — сказал ей Ислам, — кто тебя обрызгает, тот и дня не проживет, я сам лично прослежу.
— Вот это правильно, — согласилась Лана, — это я одобряю. Не смотри так на меня, — добавила она.
— Как?
— Сам знаешь.
Ислам пожал плечами и погрузился в море с головой, чтобы смыть с лица выражение, не понравившееся девушке. Когда он вынырнул, Лана уже была в воде по пояс, сжав кулачки, она наконец присела и взвизгнула.
— Давай сплаваем, — предложил Ислам.
С берега донеслось: «Света, далеко не заплывай!»
— Вот так, режут на корню все начинания, — сказала девушка, — вся моя жизнь под присмотром проходит.
— Может быть, вечером встретимся, — предложил Ислам, его тоже тяготило это свидание под присмотром.
— Может, и встретимся, — без кокетства ответила Лана, она медленно плыла, выставив голову и старательно разводя руки перед собой.
— Тогда мне лучше уйти сейчас, чтобы не злить этих теток, а то матери твоей скажут чего доброго.
— Мне, конечно, обидно, что ты добровольно решил уйти от меня, но это разумно, я сама об этом думала.
Лана повернулась на спину и легла, раскинув руки, — иди, я тебя отпускаю.
— В девять вечера, как стемнеет, на автобусной остановке, — сказал Ислам, — напротив городка.
— Темнота — друг молодежи, — отозвалась девушка, — а у тебя чистые намерения?
— Просто, чтобы не пялились кому не лень, погуляем, поболтаем.
— Я согласна, — сказала девушка, — до вечера.
— Пока, — бросил Ислам и поплыл к берегу. Выбравшись из воды, он взял свою одежду, кивнул женщинам, которые с опаской следили за его движениями и, не одеваясь, пошел в сторону, вдоль моря, искать укрытие, где можно было бы выжать плавки.
Виталика он встретил в парке «Дружба». Тот стоял среди зевак, столпившихся вокруг игроков в нарды, его белокурая кудрявая голова была хорошо заметна среди других, седых и черных. Приблизившись сзади, Ислам ткнул его в бок и сказал:
— Только не говори, что меня ждешь.
— О, привет, — обрадовался Виталик, — а я тебя жду, думаю, че я буду искать, здесь постою, все равно отсюда пойдешь.
— На ловца и зверь бежит, — подсказал Ислам.
— Точно, — подтвердил Виталик.
— Да, брат, умен ты все-таки не по годам, — заметил Ислам, — ну рассказывай, чего новенького.
— Все пучком, — сказал Виталик, — я обошел человек десять, все будут как штык к назначенному времени и с собой еще приведут сколько смогут.
— С ума сошел, — рассердился Ислам, — кто тебя просил?
— А друзья на то и друзья, что их просить не надо, — резонно заметил Виталик.
— Слушай, — а если они вдвоем придут, прикинь, позорище будет.
— Они не придут вдвоем, они придут больше, а че такого, может, мы поболеть пришли, видишь, люди стоят, за партией наблюдают, там то же самое. Я им скажу, чтоб они близко не подходили, как будто в парке гуляют.
— В том парке, даже когда торжественное открытие было, никто не гулял. Пионеров насильно из школы привели, и те потом разбежались, — скептически сказал Ислам.
— Ты ничего не понимаешь в военном искусстве, — нагло заявил Виталик, — это стратегия, в этом ничего стыдного нет. Читал Суворова, «Искусство побеждать»? То-то же. Есть передовой отряд, а есть запасной, который сидит в засаде, ждет команды. Ты же в Баку сам так поступил.
Довод несокрушимый, возразить было нечего. Ислам развел руками и буркнул:
— Одна надежда на то, что он не один придет, а то стыда не оберешься, — и добавил, оправдываясь, — в Баку нас никто не знал, здесь совсем другое. Ладно, ты куда сейчас?
— Никуда, до пятницы я совершенно свободен.
— А что у тебя в пятницу?
— Ничего. Так Винни-Пух говорил. Смешно. А ты куда?
— Туда, — Ислам кивнул головой, — в свою сторону, хочешь, пошли со мной, если делать нечего.
— А че мне делать, все равно я бродяжничаю.
Гара просидел без дела все утро, работы не было совершенно. От нечего делать он прибрался в мастерской, подмел и побрызгал водой земляной пол, нарезал из старых камер заплат впрок. Старые изношенные покрышки, валявшиеся за стеной, собрал и уложил аккуратно друг на друга и теперь, оседлав одну из них, сидел, покачиваясь и провожая взглядом проносившиеся мимо автомобили. Дорогу от дома до мастерской он всегда проходил, как сеятель, незаметно разбрасывая мелкие гвозди, которыми его снабжал младший братишка, десятилетний Намик, работавший в каникулы на заготовке тарных ящиков для овощей. Сегодня этот метод не действовал.
День обещал быть жарким, Гара взглянул на прикрепленный к стене термометр (столбик ртути подбирался к отметке тридцать градусов), опустил руку в стоящий рядом чан с водой, в котором он проверял заклеенные камеры на предмет пузырьков. Впрочем, здесь под навесом было терпимо. Справа, в ближайшей перспективе, в мареве поднимающего от асфальта воздуха, был виден тоннель автомобильного моста, в котором маячили две фигуры. Напротив, через дорогу, в одноэтажном продолговатом здании довоенной постройки размещались аптека, продуктовый магазин, ювелирный, ателье индпошива, почему-то две парикмахерские подряд и чайхана со столиками, вынесенными на улицу под виноградный навес. В чайхане сидели в основном те, кто работал в этих заведениях. Гара перевел взгляд на мост и в приближающихся фигурах узнал Ислама и его русского приятеля. Гара выбил из пачки «Родопи» сигарету, прикурил ее и в этот момент услышал визг покрышек. Повернув голову, он увидел новенькую «шестерку», водитель которой пытался справиться с управлением. Машину ему удалось остановить прямо у «Вулканизации».
— Видишь, у нас нога легкая, — издалека крикнул Ислам, — еще даже подойти не успели, а уже клиент. Как моя мама говорит, Аллах хлеб раньше гостя посылает.
Побледневший водитель выбрался из-за руля, обошел вокруг автомобиля и присел возле спустившего колеса, потом поднялся и, злобно оглядев всю троицу, произнес:
— Что уставились? Кто из вас мастер? Ты? Он безошибочно ткнул пальцем в Гара.
— Давай почини мне колесо.
Это был упитанный мужчина невысокого роста, лет сорока пяти, седой, холеный, в кремовых брюках и белоснежной тенниске. Он поискал глазами, где бы сесть, подошел к перевернутому тарному ящику, вытащил из кармана носовой платок, постелил и только потом опустился на него.
— Садитесь вон там, — сказал Гара ребятам, указывая на проволочные ящики из-под водки, — я быстро.
— Торопиться не надо, — предупредил его мужчина, — как следует делай.
Он вдруг грязно выругался.
— В третий раз за неделю колесо спускает, одно и то же, такие вот мастера клеят слюной, на два дня хватает.
Гара молча подошел к автомобилю, поддомкратил колесо, взяв в руки балонный ключ, сплющенным концом поддел хромированный декоративный колпак, снял его, перевернув, положил рядом с собой, стал выворачивать болты. Затем снял колесо и закрепил на станке. Подцепил монтажкой край покрышки, вывернул ее на диск, залез внутрь рукой и вытащил камеру, латанную в нескольких местах. Включил компрессор, надул камеру и, держа сосок, опустил ее в чан с водой; когда появились пузырьки, вытащил ее, мелом нарисовал крестик, затем приложил камеру к покрышке, чтобы определить место прокола, пошарил внутри покрышки и, вооружившись пассатижами, извлек из корда гвоздь. Мужчина при этом встал и подошел поближе, желая увидеть причину прокола, — взяв из рук Гара гвоздь, он разразился площадной бранью, добавив в конце: