– Нет проблем, сюрприз так сюрприз, ты ничего не говорил, я ничего не слышал.
Джип комфортный, а Дэйв – хороший водитель. Они выезжают с территории аэропорта и направляются в роскошный закрытый коттеджный посёлок на окраине города, где находится дом Саманты. Дэйв включает музыку. У них схожие вкусы, и Дэйв рассказывает Марку о последних музыкальных новинках.
На следующее утро Марк и Сэм, оба в белом, играют в теннис в частном клубе недалеко от дома. Марк старается изо всех сил, но сестра побеждает. После матча они идут во внутренний дворик клуба, чтобы освежиться чаем со льдом.
– Ты знаешь, что отец хочет продать компанию?
Сэм равнодушно кивает.
– Знаю. Если старик хочет продать компанию, пусть продаёт.
– Но это же семейная компания! – восклицает Марк.
– Тот факт, что мы с тобой работаем на папу, не делает её семейной компанией, – парирует Сэм. – Это его компания, и он волен делать с ней всё, что ему вздумается.
Марк пытается скрыть своё разочарование. Он надеялся на поддержку.
– А какие планы у тебя?
– Мы остаёмся здесь. Джек скоро станет партнёром в компании, где сейчас работает, да и детям здесь нравится. Если мне не понравится работать с новым владельцем, я уйду. Вокруг полно производств, я быстро найду новую работу.
Марк всегда знал, что его сестра не стремится управлять компанией Wilson Advance Solutions после того, как отец выйдет на пенсию. Он понял это много лет назад, но только сейчас убедился в том, насколько мало её чувство собственности по отношению к компании. Для неё это просто работа. Такая же, какую она может легко найти в другом месте. А вот с ним дело обстоит иначе. Он видит себя неотъемлемой частью семейной компании и очень хочет возглавить её, когда отец выйдет на пенсию.
Пока Марк размышляет, стоит ли продолжать этот разговор, у Сэм звонит телефон. По обрывкам фраз Марк понимает, что на фабрике какие-то проблемы. Он скрещивает пальцы – только бы это не имело отношения к его отделу. Сестра вечно жалуется на них.
– Нам нужно ехать. – Сэм предлагает подбросить Марка до дома, заодно ей нужно переодеться. Она не собиралась сегодня на работу, всё-таки брат приехал в гости, но работа, как всегда, превыше всего.
В каком-то смысле Марк рад её внезапному уходу. Сэм на восемь лет его старше и всю жизнь смотрит на него свысока. Удивительно, как ей с её характером удалось создать семью с прекрасным мужем и двумя замечательными детьми.
Возможность пообщаться с племянницей и племянником – это счастье. Они отлично проводят время, играя в бассейне и дурачась. Когда Сэм возвращается, Марк с облегчением узнаёт, что проблема на фабрике не имеет к нему отношения.
Удивительно, как быстро летит время, когда ты расслаблен. В воскресенье днём Марк улетает домой. Из этой поездки он вынес одно: переубеждать отца ему придётся в одиночку.
8. Плохая многозадачность
Прошла неделя.
Суббота, утро. Рик идёт на занятия, размышляя, стоит ли использовать для этой лекции анимированную презентацию. У него целая коллекция таких презентаций, подаренных бывшими студентами, которые использовали этот материал в своих организациях. Нет, ему нравится всё упрощать, обойдётся обычной доской. В этом преимущество профессорской должности: никто не указывает ему, что делать.
Рик входит в аудиторию. Студенты уже расселись по местам. Он пишет на доске: «Последствия плохой многозадачности».
– Просмотрев ваши домашние задания, я увидел, что многие пришли к тому, что многозадачность – это необходимое зло. Многим из вас, если не всем, постоянно приходится переключаться между проектами.
Обведя аудиторию взглядом, Рик убеждается, что все с ним согласны.
– Также вы пришли к единому мнению, что многозадачность является причиной множества проблем. Она вызывает конфликты и споры из-за ресурсов, которые делят между собой разные проекты. Люди устают, допускают ошибки и выгорают. Всё это верно, но это лишь верхушка айсберга. Я хотел поговорить о том, что спрятано под водой. Многозадачность – главный убийца времени, который существует в проектном управлении.
Сколько пафоса, внутренне скривился Марк, однако любопытно, что будет дальше.
Рик начинает чертить на доске.
– Давайте рассмотрим простой пример. Вот у нас есть три проекта, на каждый нужно девять дней.
Рик указывает на верхний ряд.
– Здесь нет многозадачности. Мы приступаем к проекту А в первый день и завершаем его за девять дней. На десятый день мы берём проект B и завершаем его за девять дней, а над проектом C мы начинаем работать только на девятнадцатый день, но также завершаем его за девять дней. – Рик продолжает: – В нижнем ряду квадраты показывают, что мы переключаемся между проектами. Мы начинаем с проекта A, но, сделав его на треть, переключаемся на проект B, а сделав треть B, переходим к проекту C, и так далее. Как и в предыдущем случае, мы приступаем к проекту А в первый день, но посмотрите, что творится со сроками.
– Не может быть! – Шонда ошеломлена. – Проект А занял три недели вместо девяти дней!
Тед констатирует очевидное:
– То, что вы описали, – это ещё цветочки. В реальности случаются непредвиденные задержки.
Его слова тонут в поднявшемся гуле голосов.
Марк потрясён. Именно это и происходит в отделе. Он мысленно дорисовывает квадраты на доске, ведь иногда проектов больше трёх десятков. Неудивительно, что даже на самый простой уходит вечность.
Убедившись, что все ухватили суть, Рик резюмирует:
– Основной фактор, влияющий на сроки, – это количество проектов, между которыми мы переключаемся. Чем их больше, тем больше на них уходит времени.
Он умолкает, давая слушателям полминуты на то, чтобы уяснить услышанное.
– В этом примере мы не учли время на переключения, но в реальности они редко происходят мгновенно. Вспомните, когда вы возвращаетесь к отложенному проекту, можете ли вы сразу же начать с того места, на котором остановились?
– Я каждый раз по новой пролистываю документацию, чтобы собраться с мыслями. Время, необходимое на переключение, точно нельзя назвать незначительным, – говорит Шонда.
Тед презрительно хмыкает из своего угла:
– «Нельзя назвать незначительным?» Люди зачастую вообще не помнят, что там было в этом проекте, им приходится снова изучать планы строительства и обращаться к архитектору. А потом кто-то вспоминает, что заказчик попросил внести изменения, но неизвестно, было ли это добавлено в план, и никто не помнит, что вообще это было, поэтому приходится связываться с заказчиком. Время на переключение определенно нельзя назвать незначительным!
– «Незначительно» – это преуменьшение года! – выкрикивает Чарли с другого конца аудитории. – Когда я смотрю на фичу, над которой не работал какое-то время, моя первая мысль: какой идиот писал этот код? Даже если этим идиотом был я, я не помню, почему я решил написать его так, а не иначе, и теперь думаю, как сделать его правильнее. В итоге я просто перечёркиваю всё и начинаю сначала. И конечно, новый код не работает, мне приходится искать баги и исправлять их, и так до бесконечности.
Рик рад, что Чарли затронул эту тему.
– Поверь, Чарли, ты не одинок. Очень часто, вернувшись к отложенному проекту, мы, вместо того чтобы копаться в том, что уже было сделано, начинаем всё сначала.
Рик указывает на доску:
– Вы все говорите, что в нижнем ряду с плохой многозадачностью время выполнения увеличивается ещё больше, потому что между квадратиками нужно добавить промежутки, обозначающие время на переключение и иногда на доработку. – Рик делает паузу, чтобы придать драматический эффект тому, что он скажет дальше. – А ведь у большинства из нас, как правило, больше трёх проектов. Таким образом, на каждый уходит времени больше не на десять-двадцать процентов, а на сотни. Вот почему я называю многозадачность самым большим убийцей времени.
В классе воцаряется тишина. Люди редко дают себе труд задуматься о том, к каким последствиям приводит многозадачность. И какой разрушительный эффект она оказывает на время выполнения.
У Марка голова идёт кругом. К чему он клонит? В голове звучит голос Рика: «Чем больше проектов выполняется одновременно, тем дольше время выполнения».
Спустя некоторое время Шонда нарушает тишину:
– И что вы хотите сказать? Мы вынуждены переключаться между проектами!
– Я понимаю. Но неужели мы вынуждены переключаться между столькими проектами? Чтобы значительно сократить сроки, мы должны контролировать WIP.
Марку нужно нечто большее, чем просто аббревиатура.
– Что вы имеете в виду, говоря о контроле WIP? – Он произносит слово так, как его произнёс профессор, – whip[10].
Рик думает, что сейчас ему бы очень пригодилась парочка тех анимированных презентаций.
– Я имею в виду сокращение количества проектов, над которыми вы работаете параллельно. Вы приступаете к новому проекту, только завершив один из уже начатых.
Ну, допустим, думает Марк. Но беда в том, что они уже завалены этими проектами выше головы. Сейчас работа практически встала. Если Марк будет ждать завершения текущих активных проектов, прежде чем запускать новые, он рискует тем, что и в новых сроки будут сорваны.
– Что делать, если в потоке уже слишком много проектов? – спрашивает Марк.
– Сложный вопрос. Если вы не можете позволить себе дождаться завершения достаточного количества проектов, заморозьте хотя бы часть уже начатых.
– Вы предлагаете отказаться от некоторых наших проектов?
– Я предлагаю временно заморозить их.
Тед разочарован таким ответом.
– То есть мы заранее должны решить, над какими проектами будем работать и сдадим их в срок, а какие заморозим и сорвём сроки сдачи?
Рик начинает раздражаться, но напоминает себе – он не обязан любить всех своих учеников. Они даже не должны ему нравиться. Но он должен заботиться о них и об их успехах.