Я посмотрел на несущего эту чушь Биби. Похоже, он это всерьез. Какая база, какая стража?! У нас впереди Лидер и конец ставке, а значит новые синтеты в город уйдут!
Биб, осекшись, глянул на меня. Я отвел глаза и задержал дыхание, давя в себе слова. Не хватало еще с лучшим другом поссориться. Пусть даже он болтает всякое.
– Биб, до завтра. Я постараюсь вырваться, если ничего не навалят. Сам понимаешь, какие дела творятся.
Навис закивал:
– Хорошо, громила, увидимся! Если что – ты знаешь, где нас искать!
Угу, в морге. Там для вас уже приготовлено все.
Настроение снова качнулось и мне стало стыдно – Биби ведь не виноват, что у меня все серое вокруг. Вот ведь нашел, подождал, дал с Винсом попрощаться. Потом тоже – он ведь меня растормошить пытался. Как обычно. Надо, наверное, все-таки вырваться к нашим, посмотреть. Один вечер без тренировки ни на что не повлияет. Даже и месяц без нее не повлияет, потому что кинетика нам не завалить. А то, что я как-то смог доползти, то это дурацкое везение.
Не пойду я домой. Еще не хватало на маму сорваться, ей и так невесело. Погулял и хватит, надо... Вспомнив, что у меня сегодня в приказном порядке день отдыха я задумался, чего же тогда делать. Чем бы я отдыхал после школы, например? Вообще-то у меня отдых нечасто бывает, потому что лучше поработать. Наверное, болтался бы без дела, с пацанами трепался или просто посидел бы с планшетом. Или пошел развлекаться.
Я люблю смотреть старые муви. Это совсем другой мир, в котором не нужно бояться, что вещь оживет и попытается тебя убить. Мир, в котором можно вот так просто носить в кармане телефон, или даже вообще общаться через океан с совершенно незнакомыми людьми. Смотришь на живших до Падений и не представляешь, как они могли не понимать, к чему все идет?
Рука сама сжалась в кулак, я даже поискал что-нибудь, что можно было ударить. Идиоты, почему они ничего не понимали?! Почему за их ошибки должны расплачиваться мы?!
Эта болтанка продолжалась всю дорогу до казарм. Настроение то прыгало вверх и я даже начинал верить, что все как-то обойдется, то падало вниз и тогда прохожие начинали уступать мне дорогу шагов за двадцать. А серое небо давило и давило, словно ему заплатили за это.
У входа в казарму часовой было сунулся, даже рот раскрыл, но почему-то ничего не сказал и только козырнул. Вот и хорошо, а то лезут тут всякие. А эти идиоты чего вылупились?
Идиоты, то есть какие-то незнакомые регуляры, вполголоса зашептались. Делать вам нечего, уродам, шли бы лучше отработали проход занятого синтетами дома. А то видел я вас, дармоедов, только деньги городские зря тратите.
По дороге в коридорах я еще и еще ловил на себе эти странные взгляды, но останавливаться не хотелось и я просто ускорял шаг до того, что под конец чуть не бежал. С лязгом закрыв за собой дверь бокса я остановился лишь у стойки с доспехом. Какая все-таки хорошая штука мой "универсал". Стоит спокойно, ничего не говорит, ничего не просит. Подняв планшет с верстака проверил – техработы выполнены вчера, доспех полностью исправен и готов к работе. Положив планшет обратно я подошел поближе. Сейчас, закрытый, доспех чуть возвышался надо мной, но не смотрел свысока; он словно бы глядел на что-то мне не доступное. Настоящий "рыцарь", побывавший в бою. И я его пилот. Странно это все как-то.
За спиной звякнуло...
Прежде, чем я что-то успел подумать, руки сами выдернули из крепления пускач, и только потом я рывком обернулся, выставив оружие. Глаза искали единицу, но в боксе было пусто, лишь... по полу катилась какая-то круглая железяка.
Упала с верстака. Я планшетом задел.
В висках стучало, неприятно так. И руки ходуном. Идиот, на таком расстоянии только ракетой и палить.
Пускач я вернул на место лишь с третьей попытки. Неудобно вот так, со стороны, не из доспеха.
– Майс?
Все, что у меня оставалось, я потратил только что, и на возглас поворачивался очень долго.
– Леннар. Привет.
– Тебе не рано из больницы?
– Нет.
Я хотел было добавить, что надо тренироваться, а полежать в больничной кровати еще успеется, но говорить не хотелось. И если я не хочу говорить, то надо сделать так, чтобы говорил мой адъютант.
– Леннар, чего это все на меня пялятся?
Коротышка замялся. Даже мне было понятно, что отвечать ему не хочется, но я ждал, и лейтенант все-таки ответил:
– Аналитики растрепали кое-что.
Я продолжал молчать и ему ничего не оставалось, как объясниться:
– Количество синтетов в ставке обычно десять к одному нашему. Но второй раз имеется недостача.
– Большая?
– Малый юнит. И с учетом того, что резерв у нас оставался, то превышение... – Он помолчал, ожидая моей реакции, не дождался и закончил: – С нашей стороны в один тяжелый юнит. И с этим рисунком на стене все становится очень... непросто.
Подозрительно, ты хотел сказать. Понятно, почему все так глазели.
– И если это превышение с нашей стороны, то ввод кинетика Единством вполне логичен.
Ультимативный юнит, ответ на нарушение ставки. Все сходится. Непонятно только, почему – ведь все условия ставки мы выполнили.
– И что дальше?
Он развел руками:
– Никто не знает. Есть масса идей, но какая из них рабочая?
Я кивнул. Даже мне понятно, что после провала на заводе и того, как показали себя регуляры, будут искать виноватых. А тут я, на стенке нарисованный. То самое "превышение в тяжелый юнит".
– Расписание есть?
– Я думал, ты еще день-другой в больнице проведешь, так что пока ничего. Но если...
– Мне завтра вечером нужно к друзьям сходить.
– Хорошо, я улажу. – Он закивал, потом что-то говорил, но поняв, что я не слышу, тихо куда-то испарился.
Я подошел к доспеху и достал стик. Нельзя так, мне нужна работающая голова и немного спокойствия.
"Привествую вас, оператор."
Слежение за полоской проверки оказалось куда интересней общения с кем-бы то ни было. Доспех закрывал меня от всего и даже то, что пока я мог пользоваться лишь механикой ничуть не смущало, наоборот, плавная тяжесть успокаивала. Наконец настройка закончилась и засветился тактический монитор. Вывести на него содержимое стика дело одной команды, затем я разбирался в груде хлама, с удивлением понимая, что некоторые вещи теперь смотрятся совсем по-другому. Может быть, это работало на других моделях, но для моего "рыцаря" это или бесполезно, или малоэффективно. Наконец, я нашел нужный раздел. Не то, чтобы я в этом хорошо разбирался, но здесь было несколько хороших трудов, некоторые еще до второго Падения написаны. Составить необходимый набор команд труда не составило, тем более что основой в нем была вполне рабочая версия. Сорокалетней давности. Ну вот, готово:
– Активация, пакет "тишина".
"Внимание, нестандартное применение медблока, требуется подтверждение"
– Да.
Я поморщился от укола и начал ждать. Нет у меня времени приходить в себя, потому что если очаги едины, то послезавтра будет заявлена новая ставка. А если нашу победу в центре Единство зачло, то я успею выйти из "тишины". Так что все к лучшему.
Медблок еще два раза делал уколы, после чего отключился и я все-таки вышел из доспеха. Поднял все еще валяющуюся на полу железку, положил обратно на верстак. Потянулся, прислушиваясь. Мир перестал быть серым, но стал каким-то тихим. Вот почему такое название.
Так, тренироваться еще рано, идти домой – только маму расстраивать, город у меня уже в печенках, в казармах всякие дураки глазеют. Что бы такого сделать? Пожалуй, схожу я в больницу. Нет, не схожу, а съезжу. Куда этот коротышка убежал, пусть машину организует!
Дитрих лежал в той же больнице, что и я, но на другом этаже. Наверное, два дня назад здесь творилось невесть что, но сейчас все суетились деловито, хотя по людям было видно, как они устали. Впрочем, ко мне подошли, объяснили куда идти, даже дали провожатого. Он, правда, улизнул почти сразу, но успел объяснить, куда двигаться.
– Привет, Майс!
– Здравствуйте, Дитрих.
– Присаживайся.
Старый рыцарь выглядел... старым. Он все еще возвышался в кровати могучей седой глыбой, но силы в голосе не слышалось. И одной ноги у него теперь не было. Впрочем, рыцаря это не смущало, он сразу перешел к делу и от сказанного даже окружавшая меня тишина поколебалась.
– Надо думать, как решать эту проблему с кинетиком. Тактики составляют карты, для каждого возможного участка, но смысла в этом нет – слишком много входов на территорию, слишком много позиций. Нужно искать схему, пригодную для любого случая. С проблемой придется разбираться нам.
Он смотрел на меня, ожидая реакции, а я только силился найти слова, хоть сколько-то пристойные, но способные передать мои чувства.
– "Нам"? Дитрих, у вас ноги нет!
– Только одной, и то всего половинки. Я могу идти даже в таком виде.
– Идиотизм.
– Нет, просто такая работа.
Он лежал совершенно спокойно рассуждая о том, что опыта у него больше и что шансы дойти на рубеж атаки повысятся. А я думал, что он не может не понимать, что...
– Вижу, не понимаешь.
– Не-а.
Дитрих вздохнул:
– Я сорок пять лет был рыцарем. Не хочу становиться старым калекой, у которого все в прошлом. Мне шестьдесят три, я начинал еще во второе Падение. Иногда понимаешь, что пора бы уже и закончить. У синтетов теперь в ставке есть "ультимейт", вынести его без потерь не получится, дойти могут или "рыцари" под дополнительной броней или мехи. Но потерять меху и потерять тяжей – тут даже обсуждать нечего. так что с моей стороны это не жертва, скорее традиция. Такое уже было, и не раз.
– Это самоубийство.
– Это работа такая, парень. Или умрет вся ставка, или умрем только мы. Тут даже выбирать не из чего.
Он не стал говорить, что "может обойтись".
– Вы ранены, вам надо остаться.
– Я даже безногий остаюсь самым опытным пилотом в городе.
– Зачем вам идти?!
Фон Альц хмыкнул: