– Вижу, вы уже собрались? Простите, что поделать, столько хлопот. Диего, Френк, – этим он кивнул, а потом с явным интересом оглядел меня. – И ты, мальчик.
Дедушка Бао, третий из неформальных лидеров городских Окраин прошел мимо меня к столу, опираясь на палку. Про эту палку много легенд ходило. И что в ней древний императорский клинок, и что она – ветвь с какого-то священного дерева и символ какой-то тайной организации. Чего только не придумают люди. Которые дураки.
– Ну что, мальчик, давай сразу к делу?
Говорил дедушка Бао – его трудно было назвать как-то иначе. Улыбчивое морщинистое лицо, да и сам он весь какой-то такой... дедушка. Он в первое Падение был работником детдома, эвакуировал сирот в безопасное место, и так получилось, что всех их усыновил. Большая семья получилось, одних внуков на целую школу хватит.
– Мы бы хотели попросить тебя.
– Вы? Меня?
– Мы – тебя. Тебе нужно сделать одну вещь. Полезную для людей. Полезную для тебя.
Что можно ответить в такой ситуации я не знал, так что лишь пожал плечами. Старик покивал так, словно я ему ответил, и продолжил.
Эти трое хотели, чтобы я публично потребовал скорейшей раздачи оружия из городких арсеналов ополченцам. Все уже устроено, меня должны были пригласить на тиви, а так же отвезти на несколько встреч с фанатами, где каждый раз я должен буду как бы от себя высказать мысль, что в городе станет безопасней, если ополчению раздать оружие.
Мысль на первый взгляд разумная, да и на второй. Достаточно вспомнить те обрывки, которые остались в голове после падения заводской ставки – если бы у людей было чем уничтожать единиц, то жертв получилось бы в разы меньше.
– Не понимаю. Вы ведь... Почему вы не можете сказать? Или просто сделать?
– Можем, мальчик, можем. – Говорил со мной только Бао, остальные двое показательно присутствовали, но не участвовали. Хотя никакого негатива в мой адрес тоже не выказывали. – Но если скажем именно мы и если это предложение услышат именно от нас, то получится не очень хорошо. Потому что цена нашему слову совсем другая, чем твоему. Прости уж за это, ты конечно вправе...
Я поднял руку, останавливая объяснения. Старик улыбнулся и продолжил:
– Сейчас уже всем ясно, что т"эпидемия инициирована специально и по нестандартным протоколам.
– Кое-кто думает, что это я.
– Глупости. Это не ты.
– Хотите сказать, что доверяете?
– Тебя мы проверили сразу. К тому же мы тебя знаем.
Ну да – знают, самое большое "через одно рукопожатие". Да что далеко ходить, мама работает на фирме одной из внучек дедушки Бао. И вообще, если подумать, то на этих трех сходится до удивления много ниточек, к которым я прикасался. Пауки точно знают, что я делал все это время.
– Конечно, твой отец занимался тяжелыми доспехами еще с тех времен, когда сам ходил в школу, и что там на его стике мы узнать не можем.
Он вопросительно посмотрел на меня, но я лишь кивнул. Да, не можете. Нет, не скажу. Идите в нули, хрычи старые. А попробуете отобрать, сломаю вашу палку о ваши головы.
– Да... но людям понятно, что это не ты. Тебя проверили вообще все, кто имеет такую возможность. Охранная служба Совета, Комитетчики – да все, кто мог тот и проверял.
– Думаю, не так сложно найти виновного... Доступ к ресурсам, знания, возможности? Кому выгодно, наконец?
– Мальчик, важнее не то, кто этот человек, а то, что он сделает, когда его найдут.
Старик замолчал, дав мне время обдумать сказанное. Действительно, если Единство инициировали нарочно, да еще такое странное, с непонятными принципами, то кто поручится, что в городе нет еще одного скрытого очага? Или ста одного?
– Я и сам не понимал, почему никто не действует, как раньше. – Слова я подбирал с трудом продавливая безразличие. Как бы не хотелось послать всех подальше, но это важно. Это будет защищать маму, когда меня опять выставят против кинетика. – И я готов помочь, чем могу. Наверное, у вас есть что-то помимо пожеланий?
– С тобой свяжется человек, расскажет что и когда говорить. Тебе, вижу, сейчас нелегко. Контузия, да? – Дедушка Бао сочувственно покивал и я едва не кивнул вместе с ним. Может, он говорит потому, что лучше других умеет общаться с школьниками? – Сейчас главное, чтобы ты согласился. И понял, зачем это нужно.
Зачем они меня уговаривают? Таким людям не приходится что-то объяснять, они просто говорят и их волю исполняют. Но они собрались все трое и говорят со мной, словно мое мнение что-то может изменить. Решив, что можно побыть немного наглым, я намекнул:
– Для этого не нужно было меня приглашать... – Прозвучало грубо и я тут же поправился: – Ну, то есть у вас много дел, зачем собираться, уговаривать. Это же ясно, что надо сделать. Прислали бы кого-нибудь...
Все трое одновременно хмыкнули, причем очень похоже, но ответил только Бао:
– Мы собрались не для разговоров, а чтобы люди, – он кивнул в сторону двери. – Увидели это. Запомнили. Рассказали друзьям и знакомым. И тогда, услышав твои слова, они поймут больше, чем было сказано.
Ну вот, теперь еще и это...
– Как же меня все эти сложности достали.
– Молодому рыцарю хочется идти вперед, на врага, да?
Он улыбнулся, но я только покачал головой:
– Хочется свалить подальше.
Дедушка Бао помрачнел, кивнул сам себе, а потом жестко сказал:
– Нельзя.
– Даже учитывая, что я темная фишка той сволочи, что этим вот крутит?
– Тем более нельзя. Ты не представляешь, какие сейчас вокруг тебя хороводы водят. Решений о ликвидации принималось не меньше трех, это только те, о которых мы знаем. – Он снова нагнулся, положив руки на свою палку. – Ты ниточка, по которой можно найти кукловода. Но дергать за нее нельзя. Как на рыбалке – надо еще немного поводить, а подсечь лишь когда все будет ясно. Терпи, хорошо?
– Иначе найти нельзя?
– То, что можно, мы уже нашли. А все остальное – за стенками очага. Скорее всего – центрального. И пока Единство не падет, мы ни в чем не можем быть уверены окончательно.
Странный разговор. Наверное, не будь мне так все равно, я бы понял, зачем все это, но сейчас понять не получалось. Поняв, что к дальнейшим разговорам я не пригоден, меня отправили домой, в казарму, простым "ступай, мальчик".
Действительно, как будто эти трое в самом деле собрались, чтобы я в их компании посидел. Меня увидеть и рассказать? Ну да, как же. Хотя и это тоже, наверное, но далеко не в одной моей тушке дело. Но кто же скажет о таком школьнику? Даже оперативнику Стражи не скажут. И награжденному боевому пилоту не поведают о своих мудрых планах. Это все слишком сложно для него.
Мистер Торрес высадил меня почти у ворот казармы, на прощание удивив – перегнулся через сиденье и крепко сжал мне руку со словами "мы все за тебя, парень!" Вообще-то он довольно высокомерный тип, а тут вот...
Но и этого я тоже не понимаю. Кто за меня? Почему за меня? Или я такой дурак, или от лечения никак не отойду.
Лейтенант Гоф вынырнул откуда-то из бокового коридора и тут же протянул планшет:
– Майс? Подпиши здесь.
Хоть бы поздоровался.
– Что это?
– Завещание. Вообще-то положено выждать время, но фон Альц завещал тебе всю свою базу, так что лучше не тянуть. – Он пролистнул планшет и показал, где подписывать еще. – Перевел на тебя права по контрактам своего копья и средства на оплату техников. Впрочем, они и так решили остаться с тобой, тем более, что выехать из-за осадного положения им не удастся.
Ура, я наконец-то настоящий рыцарь. Свое копье, свой оруженосец, инструменты, запчасти. Доспех тоже свой, только шлем поменять и перекрасить. Не выданное со складов, не подаренное в надежде на сотрудничество – свое. Между прочим, большие деньги.
– Ну и там по мелочи. Особо оговорил передачу личного стика. Ставь подпись здесь и я тебе его отдам. Или не ставь, если не хочешь.
Кажется, он так шутил. Я не уверен.
– Ханна...
– Только что вернулась, у нее через час тренировка с новыми пилотами. Будешь участвовать?
– Новыми?
– Сразу два, с копьями и усилением, прибыли на следующий день после вашей победы.
Как там Дитрих говорил – безопасно набрать рейтинга? Особенности местного Единства понятны, основные юниты и даже Лидер засветились, можно гордо выходить на первый план. Жертвы павших забудутся, помнить станут лишь то, что вот эти – пришли и победили.
– Я к себе, полежу. Голова кружится, тренироваться стану завтра.
Он кивнул и я двинулся дальше, к своей комнате. Дойти, лечь и уснуть. Не думать ни о чем. Завтра, все завтра – и даже если безумное Единство заявит меня в очередной раз, у меня еще сутки, чтобы поспать. Не хочу я вас видеть, отстаньте от меня со своими интригами, героями, похвалами – просто оставьте меня. Завтра я пойду и сдохну, не вопрос, но сейчас...
У дверей своей комнаты я задержался. Совесть требовала пойти к доспеху, проверить, пощупать. Надо поговорить с "моими" техниками, надо пообщаться с новичками, надо..
В нули. Раньше хоть в доспех можно было ото всех спрятаться, а теперь и там найдут. Я открыл дверь, зашел и с грохотом ее захлопнув повернул ключ. Кажется, здесь ничего не изменилось. Белье поменяли, кровать застелена, а больше ничего. Задернув шторы и отбрыкавшись от обуви я упал лицом в подушку, попробовал расслабиться, но что-то мешало. Может, раздеться? Душ там, или горячего молока потребовать, с печенькой? И медблок, с "тишиной".
Сунув руку под подушку нащупал какой-то предмет, вроде картонка или...
Вытащив, присмотрелся. Фотография? Групповая. Та самая, которую мы делали всей ставкой перед вторым боем. Вот Винс, вот Дитрих... Вот я. И что-то здесь... в полутьме было не разобрать, я поднялся и одернул штору, а потом присмотрелся.
Пять десятков мужчин и женщин, три тяжа, две мехи. И большая часть крест-накрест зачеркнута красным. Прямо рядами – крест, крест, крест. Видимо, все погибшие за эти два боя.
Тупо поглядев на лист я перевернул и совсем не удивился надписи с другой стороны. Тем же красным маркером.