Поверить в такое везенье Авива Капитоновна просто не могла: оказывается, они не встречались с графом. Но как такое возможно? Ведь подлец вчера не отходил от баронессы, поедал ее глазами. Неужто не предложил встречу? Или баронесса столь порядочная дама, что отказалась от его ухаживаний? Судя по вчерашнему кокетству, этого не скажешь… Или все-таки отказала графу? Раскусила его? Вроде говорит вполне искренне…
– Разве граф Урсегов не собирался показать вам Москву? – спросила она, приятно улыбаясь.
Баронесса ответила взаимностью.
– Что вы, моя милая, я чужих женихов не отбиваю. Своих девать некуда.
Мадам Бабановой показалось, что ослышалась.
– Что, простите?
– Довольно недоверия и недомолвок, – сказала баронесса и подмигнула. – Если вчера я позволила графу немного пофлиртовать, это не значит, что ему будет позволено больше… Мы уже почти родственники, так разве я позволю разбить ваше сердце… Будем друзьями…
И она протянула обе руки. Авива Капитоновна горячо пожала их. Чтобы союз был установлен окончательно, дама обнялись и расцеловались. И каждая осталась при своем: Агата помнила, ради чего играет свою партию, а мадам Бабанова не перестала опасаться молодой соперницы.
– Баронесса, позвольте нескромный вопрос? – спросил она.
– Между своими не может быть нескромности, дорогая… Спрашивайте про что пожелаете.
– Вам двадцать восемь?
– Двадцать шесть, – исправила Агата чисто женскую пакость.
– Почему не выходите замуж? Кажется, с вашими возможностями…
– Люблю свободу и желаю быть хозяйкой собственной жизни… Выходить замуж надо позже, ближе к преклонным годам, то есть к тридцати, – всадила она ответную шпильку.
Авива Капитоновна проглотила, но не сдалась.
– У меня есть чудесная сваха, моя родственница, мадам Капустина, да вы с ней вчера познакомились… Она быстро сыщет вам в Москве мужа… Право, не отказывайтесь…
«Ничего у тебя не выйдет, гадюшечка!» – подумала Агата.
«Вот ведь, зараза скользкая!» – в ответ подумала Бабанова.
Но собеседницы взаимно улыбнулись.
– Как собираетесь проводить время в Москве, баронесса?
– Хочу разгадать одну маленькую тайну…
Мадам Бабанова оживилась, как любая женщина, которая обожает секреты.
– Чрезвычайно интересно… Какую именно?
– Тайну «Клуба веселых холостяков», – ответила Агата с невинной улыбкой. – Говорят, в Москве есть такой клуб… Чрезвычайно хочу узнать, чем же они занимаются на самом деле…
Авива Капитоновна выразила сожаление, что ничем не может помочь. Да и не слышала о таком клубе.
– Это, в сущности, пустяки, – продолжила баронесса, – я ведь наведалась к вам еще и по делу. Вы позволите?
– Конечно, конечно, в чем вопрос?
– Мы с Астрой Федоровной мало знакомы, но я страстно хочу быть ее дружкой… Помогать ей перед свадьбой, ездить по магазинам, подсказывать молодой девушке всякие женские хитрости, везде быть рядом. Ведь нашей невесте нужна такая помощница, как я, – закончила она, чуть не сказав: «защитница».
Предложение мадам Бабанова приняла с восторгом:
– Ну конечно, баронесса! Мечтать не могла о такой дружке для моей дочери… Такая честь! Астра будет рада… Заодно расскажите ей про Алексея Сергеевича… Кстати, он у нас в доме… Позвать его?
– Не стоит беспокоиться, – ответила Агата, зная, чем кончаются внезапные встречи с Пушкиным. – Тогда сговорились…
– Постойте! – вскрикнула Авива Капитоновна. – С вас первая обязанность дружки: сегодня моете невесту в бане!
Агата искренно не поняла, что от нее хотят: вениками в парилке махать? Ну это уж слишком…
– В бане? – переспросила она. – Как это понимать?
И подумала: «Ох уж эти замшелые купеческие традиции!»
«Ох уж эти аристократы, ничего не смыслят!» – мысленно ответила мадам Бабанова.
И рассказала семейную традицию: прадед Бабановых выкупился от помещика на волю, торговлю создал, разбогател. Но традиции крестьянские сохранил: невесте в их семье перед свадьбой полагается идти в баню с дружкой и колдуном. Колдуна в женскую баню в Москве не пустят, а дружка должна быть. Роль чисто символическая: принять рубашку невесты, расплести косу. За отсутствием косы у Астры Федоровны оставалось только соблюсти условность. Авива Капитоновна уверяла, что сама прошла через баню перед своей свадьбой.
Жару вообще и баню в особенности Агата не выносила. Но разве может отказаться дружка? К тому же баня – такое место, где может случиться что угодно: тьма и пар кромешные. Надо присматривать за Астрой там, куда Пушкину ходу нет.
И Агата дала согласие.
Мадам Бабанова выразила благодарность и пригласила быть у них в начале восьмого: поедут с девочками и свахой в Центральные бани. Затем вернутся обратно и чудесно поужинают. Говеть[23] невестам по обычаю предстоит в день свадьбы.
– На графа сегодня не рассчитываем, у него мальчишник, – для чего-то добавила Авива Капитоновна. – А вот Алексею Сергеевичу и тетушке будем сердечно рады… Передайте им приглашение на вечер, милая. Совсем забыла пригласить его лично… От этих свадеб голова идет кругом…
Делать вид, что оказалась у двери случайно, Василиса не стала. Как на ее месте поступила бы любая горничная, страдающая любопытством. Она не охнула, не смутилась, не покраснела, не улыбнулась мило и застенчиво, а смотрела прямо, глаз не потупив.
– В доме, где женщины, подслушивать не считается грехом, – сказала она и поклонилась, как прислуга. – Прошу простить, господин Пушкин, за бестактность… К сожалению, почти ничего не смогла понять… В большой гостиной баронесса фон Шталь, если желаете знать. Мне горничная сказала…
Подобную прямоту нечасто встретишь у московской барышни. Все больше козни и хитрости.
– Прощены и получили награду? – спросил Пушкин, кивая на коробку «Эйнем», которую держала Василиса.
– Прощения нет, – ответила она. – Мадам приказала отнести печенье к себе в кабинет… Я теперь окончательно на положении прислуги.
– Полагаю, ненадолго… Вас можно поздравить?
На долю секунды Василиса задумалась и тут же нашлась.
– Да, выхожу замуж…
– Кто ваш избранник?
– Конторский служащий в фирме Бабановых…
– Чудесный выбор. Как зовут жениха?
– Ардалеон Курдюмов, сын господина Курдюмова, управляющего фирмой. Вы познакомились с ним вчера вечером.
Пушкин согласно кивнул.
– Когда свадьба?
– Послезавтра… Венчаемся в церкви Николая Чудотворца в Кузнецком переулке, это в Пятницкой части… Церковь маленькая, гостей будет немного: моя маменька, конечно, господин Курдюмов и несколько друзей Ардалеона… Вас буду рада видеть, господин Пушкин. Загляните хоть на минутку перед собственной свадьбой, пожелайте нам счастья… Пригласить баронессу фон Шталь не смею и подумать… Хотя я и жених были бы счастливы ее пригласить…
– Приглашения на свадьбу печатали?
– Нет, у нас по-простому.
– Мадам Капустина нашла вам партию?
Василиса улыбнулась так, как улыбаются умные девушки.
– Обошлась без ее бесценных услуг… Думаю, эта дама теперь в доме не появится.
– Что случилось?
– Вчера после вашего ухода был страшный скандал между Авивой Капитоновной и мадам Капустиной… Кричали друг на друга так, как люди разрывают отношения…
– Свахе не понравилась смена женихов? – спросил Пушкин.
– Была в ярости… Заявила, что ноги ее не будет, плюнула на порог и, кажется, прокляла. – Василиса опомнилась, что позволила себе слишком много. – Простите, что занимаюсь сплетнями, это так некрасиво…
Пушкин был не в обиде: сплетни и слухи – ценный товар для сыска.
– Как же нашли себе жениха? – спросил он.
Вопрос явно пришелся по душе. Василиса гордилась собой:
– На Масленицу господин Курдюмов был приглашен с сыном на праздничный обед… Познакомились с Ардалеоном, вскоре он сделал мне предложение. Для такой бедной девушки лучшего желать нельзя…
– Состоите в кассе взаимопомощи невест мадам Бабановой?
Барышня презрительно скривила губы.
– Еще не хватало… Маменька сберегла небольшое приданое… Ардалеону неважны деньги, он любит меня.
Спрашивать, любит ли Василиса жениха, Пушкин не стал. Иногда это не имеет существенного значения. Тем более «стерпится – слюбится». Так ведь?
– Астра и Гая Федоровны приглашены?
– Незачем, – заявила Василиса с завидной решимостью. – Ходить на свадьбу прислуги у господ не принято.
– Кого-то из подруг по пансиону?
– У них своя жизнь, – ответила Василиса так, чтобы было ясно: барышни, выпорхнув из пансиона и выйдя замуж, избегают бывших подруг, которые служат компаньонками. Что поделать, такова жизнь…
– Останетесь служить здесь?
– И не подумаю… Когда попросила у мадам Бабановой расчет, она взяла счеты и вычла из моего жалованья пропавшую бутылку шампанского и два бокала… Только вообразите! – Василиса в гневе дернула головой, точь-в-точь как Гая Федоровна, недаром столько лет прожили вместе. – Сосчитала триста за бокалы и двадцать пять рублей за шампанское! На руки должна была получить тридцать рублей. Так осталась должна двести девяносто пять… Авива Капитоновна была так добра, что простила долг! Какая купеческая щедрость…
Василиса так разошлась, что швырнула коробку печенья. Пушкин еле успел поймать. Она приняла ее с извинениями.
– Простите… Такая обида незаслуженная… Ведь никогда ни в чем не отказывала… Любую просьбу исполняла… А она бокалы вычла… Простите, господин Пушкин, что позволила себе недозволительную горячность…
И она присела в книксене, как хорошо вышколенная прислуга.
– Василиса Ивановна, вы помните по пансиону мадемуазель Бутович?
– Как же не помнить, – сказала Василиса, поправляя невидимую прядь. – Только подругами не были. У Марины вздорный и дерзкий характер. Держала себя высокомерно. А почему вас это интересует?
– Мадемуазель Бутович сегодня должна выйти замуж за господина Гурлянда, друга графа Урсегова.