Я пью кофе, разглядывая стены так непохожего на медицинский кабинета Пушкаря. На стенах вместо дипломов и сертификатов, странных подарков или фотографий со знаменитостями, обычно украшающих стены врачебных кабинетов, – фото незнакомых улыбающихся людей в обыденной жизни: вот усатый мужчина поймал щуку, а вот дедушка тискает внуков, одна дама снялась в театре, другая – с дочерью в Диснейленде. Поймав взгляд, Ольга объясняет: «Это бывшие пациенты, не пожелавшие скрывать свое лицо. Дмитрий Юрьевич любит собирать свидетельства жизни после рака. Ему кажется, эти фотографии – очень наглядное доказательство того, что она есть». «Что она есть», – как эхо бормочу я себе под нос, выходя из кабинета, бредя по коридорам, опускаясь в метро. Там, в вагоне, я разглядываю лица пассажиров, на ходу прикидывая: сколько из них уже столкнулись с болезнью, скольким это еще предстоит, сколько – выжили, выкарабкались, поправились, но никогда и ни за что не станут об этом рассказывать? Почему? Почему, черт возьми, наш образ жизни и мысли подразумевает, что рак – это точка в биографии: даже если он побежден, ничего существенного после болезни в жизни человека не произойдет.
Глава 21
Самолет авиакомпании Delta, стюардесса разносит прохладительные напитки и легкие закуски. Вместе со стаканом на откидной столик ложится розовая салфетка авиакомпании: «Delta против рака груди».
Аэропорт JFK Нью-Йорка. Зал прилета. По стенам – красочные баннеры. Один из них розово-белый: «Нью-Йорк – против рака груди».
Завтрак в недорогой гостинице Best Western, в глубочайшей пенсильванской провинции. Йогурт. На крышке надпись: «Наша компания намерена собрать в этом году один миллион долларов на борьбу с меланомой».
Обыкновенный магазин готовой одежды на Манхэттене. На двери красуется розовая ленточка. Спрашиваю у продавщицы: «Что это? Зачем?» – «Мы отчисляем два процента от продаж в фонд поиска и разработки препаратов для борьбы против рака груди».
Магазин сувениров при Институте онкологии имени Розвелла Парка, где работает профессор Андрей Гудков. В продаже носки, браслеты, кепки, шарфики, наклейки, дамские сумки, майки, да всё что угодно, – с ленточками на любой вкус. Всё продается в пользу благотворительной организации, помогающей людям с каким-либо видом рака.
Мне кажется, последняя капля – это подряд несколько машин на трассе с розовыми ленточками. Но нет, впереди Ниагара. Огромное казино на краю обрыва, за которым водопад. Во весь 50-этажный рост здания – неоновая панель. На панели загорается розовая ленточка с концами, перекинутыми друг через друга, на панели надпись: «Мы – против рака груди». Рядом со мной лысый дядька поправляет на затылке кепку с надписью «Ненавижу этот рак» – я видела их в сувенирной лавке. Бормочу себе под нос: «Сюр какой-то» и плетусь вслед за Гудковым в расположенный на парковке у Ниагары ресторанчик. Просим бутылку знаменитого розового калифорнийского вина Zinfandel. Приносят. Открывают. Рассматриваем пробку. Ну, это уже слишком. На пробке написано: «Каждый доллар от продажи этой партии вина мы направляем на борьбу против рака груди». И вот это уже действительно последняя капля! – я перестаю удивляться и делать брови домиком, я начинаю верить: от этого никуда не спрятаться, до этого всем есть дело, здесь ЭТО и вправду касается каждого. И ровно в эту секунду приходит и понимание, и принятие. И становится… не так страшно. Если со всеми, значит, и со мной, если все вместе, значит, как-то прорвемся.
В США перемена отношения к главной непобедимой болезни века, раку, связана с коммерциализацией борьбы против него: страшный и ужасный рак здесь сделался торговым брендом. Подмигивающим Микки Маусом. Чем-то привычным, повседневным, совершенно не пугающим. Ленточки с концами, перекинутыми друг через друга, разных цветов борются с разными видами рака, обыватели уже научились отличать один от другого. И к фатальному объявлению «у такого-то нашего знакомого рак» теперь непременно добавляется – рак желудка (груди, горла, легкого). Мы стали лучше разбираться даже на бытовом уровне.
Государственные и благотворительные миллионы, выделенные на пропаганду болезни, именно на пропаганду, на то, чтобы слово «рак» для обыкновенных людей перестало быть табу, дают результаты: американские домохозяйки, изо дня в день смотрящие популярные дневные сериалы о раке, уже вполне могут самостоятельно проводить плановые осмотры и не падать в обморок, нащупав в своей груди нечто необычное. А появление внутри рекламных пауз на телеканалах яркого ролика «Поздравляем, у вас рак!» дали старт масштабной просветительской программе, культивирующей заботу о своем здоровье и онкологическую настороженность: чем раньше рак обнаружен, тем эффективней с ним можно бороться. Ведь хорошо изученный, а значит, успешно излечимый рак на ранней стадии обнаружения – это шанс. Причем с высокими процентами на успех. Из всех рекламных роликов о раке мой любимый тот, что придумали для «рекламной кампании» рака легких: улыбчивый мужчина слегка за пятьдесят в твидовом пиджаке доверительно рассказывает с экрана о том, как поход к пульмонологу и онкологу изменили его жизнь… к лучшему. Его рак обнаружили и вылечили. Чувствует он теперь себя на все сто. И главное: перестал бояться рака, ведь он его уже победил.
Однако автор первой концепции рекламной кампании «Поздравляем, у вас рак!» калифорнийский копирайтер Джо Александр вспоминает, что поначалу идея показалась ему чистым безумием: «Когда ко мне пришли из отдела социальных проектов Министерства здравоохранения и сказали: «Послушай, Джо, нам надо сделать так, чтобы люди хотели обнаружить у себя рак», я ответил: «Вы что, чокнутые?» А потом они показали статистику и объяснили, что раком заболеют трое из пяти в этой комнате. Или двое из пяти – это ничего не меняет. Но с болезнью столкнется каждый. И есть два варианта. Или ты всё осознаешь поздно, а значит, беспомощно умрешь, несмотря на то, что на дворе XXI век и у науки есть что противопоставить болезни. Или, наоборот, тебя вылечат, и ты сможешь жить и радоваться дальше, зная, что, по крайней мере, от этого ты уже не умрешь точно. Я взял пару дней на размышление. Потом пришел и сказал: «О’кей, парни. Я всё понял, вы хотите дать понять людям, что у них есть шанс на второе рождение». Так появилась идея серии роликов «Поздравляем с днем рождения, у вас рак!»: в обычный офисный опенспейс входит веселая компания в колпачках, с тортом и свистелками; обнимают и поздравляют коллегу, шутят, пихаются и поют Happy Birthday; на экране высвечивается «поздравляем с днем рождения, у вас рак!», после – телефон горячей линии скрининговой компании и статистика полного излечения раков, обнаруженных на ранней стадии, и слоган: «Победа над раком – ваш шанс на второй день рождения!»
Этот ролик повторяли по нескольку десятков раз за эфирный день на крупных телеканалах, ведь нет ничего более массового, чем телевидение, и ничего более касающегося каждого телезрителя, каждого человека на планете, чем рак. Эффект был ошеломительный. Согласно социологическим исследованиям, проведенным отделом социальных проектов Министерства здравоохранения США, четверо из пяти американцев, посмотрев этот ролик, действительно решились и прошли онкологическое обследование в ближайшей клинике.
Последний и, видимо, сокрушительный удар по заговору молчания вокруг страшного и ужасного рака в США нанесло дневное шоу с говорящим названием «Рак-фигак» (Cancer-shmancer). Его до сих пор ведет в YouTube голливудская звезда Френ Дрешер, прославившаяся на всю Америку в качестве исполнительницы главной роли в собственном телесериале «Няня» (его русскую версию под названием «Моя прекрасная няня» несколько лет назад производил и показывал телеканал СТС).
Мы встречаемся с Френ в коротком перерыве во время перемонтажа декораций. Рак сделал ее не просто знаменитой «прекрасной няней», а очень знаменитой «звездой» и общественным деятелем. В этом сезоне Френ нарасхват. Помимо шоу «Рак-фигак», с которым, как она уверяет, никогда в жизни не расстанется, Френ ведет телесериал «Счастливо разведенные», подписаны и еще какие-то контракты, суть которых пока секрет. Обо всем этом мисс Дрешер говорит со сверкающей улыбкой победительницы. Ее история уже выстрадана, выписана и столько раз рассказана, что во многом превратилась в апокриф.
«Я придумала телесериал «Няня» и сыграла в нем главную роль, в эфир вышли уже десятки серий, когда вдруг выяснилось, что у меня рак, – ослепительно улыбаясь, рассказывает Френ Дрешер, выглядывая из-под кисточки гримера, тщетно пытающегося поправить ведущей макияж во время съемочной паузы. – И все так охали и вздыхали кругом, как будто я уже умерла. И я придумала создать сообщество и назвать его «Рак-фигак». Просто потому, что когда вы говорите: «У меня рак» – люди в шоке. А если вы скажете: «Знаете, у меня какая-то раковая херня», вроде не так страшно. Давайте смотреть правде в глаза, каждый из нас троих заболеет раком. Но в 90 % случаев его можно победить. Выше нос, аллё. Рак лечат! Правда, я круто научилась это говорить?»
И опять ослепительно улыбается. По-моему, я была первой, кто не стал восхищенно аплодировать и восклицать: «Вау, да вы просто супергерой!» По-моему, я вообще была первой на ее памяти, кто в ответ на эту заученную шутку, видимо, из ток-шоу, так и остался сидеть с серьезным и недоверчивым выражением лица, свойственным людям из России. Я помолчала, а потом спросила: «Вас никто никогда не осуждал за то, что вы придумали такое несерьезное название – «Рак-фигак» – для того, чтобы научить людей противостоять такой серьезной болезни? И не кажется ли вам, что в этих попытках отшутиться есть что-то беззащитное и даже… пораженческое? Как будто вы избегаете говорить о сути?»
Надо сказать, ослепительная улыбка на ее лице не дрогнула – все-таки Френ настоящий профессионал. Но вздохнула «прекрасная няня» глубоко. И отвечать стала не сразу, а выдержав такую длинную и тяжелую паузу, что я в какой-то момент испугалась, что она уйдет. Впрочем, настоящих голливудских звезд куют из настоящей стали. Она передернула плечами и отважно начала свою историю с самого начала. На сей раз совершенно серьезно: «Смотрите, как всё было. Я так долго карабкалась на эту голливудскую вершину, что даже когда «Няня» была во всех топах, когда я уже пролетела, хотя и была номинирована, мимо «Эмми» и «Золотого глобуса», – вам не понять, но у нас тут это важная часть карьеры, – так вот, даже в этот момент я продолжала бежать, хотя можно было остановиться. Но я уже разогналась, как поезд. Остановить меня было нельзя. Мне хотелось всё дальше, всё больше, всё круче. И вот в этот момент, на самом взлете, они мне говорят: «У вас рак, дамочка». Вот именно так и сказали. Я отлично это помню. И наступил конец света. Хотя нет, вначале я угробила три года на то, чтобы мне поставили диагноз, злилась и обвиняла в предательстве медицину и собственное тело, потому что мне казалось, что это его вина, что оно не справилось, подвело… Ну, в общем, я была зла, потому что всё то, что я строила и создавала, вдруг в один отвратительный момент полетело в тартарары. И всё, во что превратился мой мир, – это больница, больница, больница. Исчезли друзья, по-свински повел себя муж, мы развелись. Потом, чтобы вылечить рак, пришлось удалить матку. Это тяжелая операция. И особенно она тяжела для женщины, у которой никогда не было детей. Матку удалили, а значит, детей и не будет. Никогда. Это вообще была самая горькая пилюля, которую мне пришлось проглотить. Я ее проглотила. И вот тогда-то наступил конец света. Сериал про няню захлебнулся на пике популярности. Мой муж и партнер по сериалу Питер (