Поэтому Кезия просто продолжала ехать, останавливаясь на привалы вместе с остальными. Но ее дни и ночи проходили без любви, без дружеского общения. После трех дней путешествия она уже была готова отказаться от теплой постели и хорошей еды ради одного доверительного разговора или сердечной улыбки. Но она по-прежнему ужинала с герцогом и капитаном, всякий раз тихо извиняясь и удаляясь в свою палатку, когда меркли последние лучи дневного света и над горизонтом всходили прибывающие луны.
Кезия не хотела спать, ибо не слишком утомилась в течение дня, и поэтому просто лежала на походной постели, приготовленной для нее солдатами Керни, глядя в полотняный потолок палатки, прислушиваясь к звукам лагеря. Мужские голоса и смех разносились над каменистой равниной, местами поросшей высокой травой, и смешивались с трелями соловьев и шепотом ветра. Кто-то пел в отдалении высоким и чистым мальчишеским голосом. Кезия не узнавала мотива. Неподалеку от палатки фыркнула лошадь и переступила ногами.
В конце концов на лагерь спустилась тьма, подобная густому туману, и веки Кезии смежил сон. Однако через мгновение она вновь открыла глаза и обнаружила, что находится посреди широкой равнины. Высоко в небе опять стояло солнце, частично затянутое тонкими облаками. Керни и солдаты исчезли.
«Я вижу сон».
Кезия услышала голос, окликнувший ее по имени, и обернулась. Навстречу шел Гринса.
— Почему ты не даешь мне спать? — спросила она, когда брат приблизился. — Наши разговоры выматывают меня.
Гринса усмехнулся:
— Не больше, чем меня.
Он выглядел лучше, чем несколько дней назад, хотя по-прежнему казался усталым.
— Ты покинула Глендивр, — сказал он. — Насколько я понимаю.
— Да, с отрядом из семисот солдат.
— Ты молодец, Кези! — Гринса улыбнулся еще шире, — Где вы сейчас?
— Мы еще в степи, но уже переправились через Сасснн и завтра начнем спускаться с гор.
Брат помолчал, словно оценивая расстояние, пройденное войском герцога.
— Что там происходит? — спросила Кезия. — Они уже начали войну?
— Насколько мне известно, нет. Мы с лордом Тависом выбрались из Кентигерна. Сейчас мы находимся недалеко от Тримейна. Мне нужно, чтобы ты завернула туда — вместе с Керни, разумеется.
— Это не составит труда. На пути от Глендивра в Кентигерн там все останавливаются. Думаю, Керни в любом случае рассчитывал зайти в Тримейн. У него хорошие отношения с Латропом.
Гринса кивнул:
— Хорошо.
— Тебя не беспокоит, что мы выдадим наше знакомство?
— Конечно, беспокоит, — сказал он, нахмурившись. — Но мне необходимо поговорить с твоим герцогом, и Тримейн — единственное место, где я могу сделать это, не подвергая опасности жизнь лорда Тависа.
— Зачем тебе говорить с Керни?
Он заколебался.
— Ты уверена, что хочешь знать?
Кезии показалось, что ветер вдруг подул сильнее, пронизывая все ее тело. По правде говоря, она не хотела знать. Но в любом случае Керни спросит у нее совета, и она хотела быть готовой ко всему.
— Ответь мне.
— Я собираюсь просить Керни дать Тавису убежище в доме Глендивров.
Кезия не была удивилена. На месте брата она сделала бы то же самое. Только Керни мог предотвратить войну — и только он мог спасти Тависа. Глендиврские герцоги редко вступали на престол, и остальные дома не подозревали в представителях династии Глендивров честолюбия или угрозы своим амбициям. Вдобавок, если учесть отдаленность Глендивра от других герцогств, это место было бы более безопасным для Тависа, чем любое другое. Намерение Гринсы представлялось совершенно разумным.
— Ладно, — сказала Кезия. — Ты хочешь, чтобы я внушила эту мысль герцогу до нашего прибытия в Тримейн, или предпочитаешь сам высказать ее при вашей первой встрече?
— И все? — спросил Гринса, приподнимая бровь. — Никаких возражений? Ты просто соглашаешься?
Она пожала плечами:
— Похоже, другого выхода нет, верно?
— Да, но…
— Тогда ответь на мой вопрос, — сказала Кезия с едва заметной улыбкой, — и дай мне поспать.
Гринса рассмеялся.
— Ты права. Нет, не говори ничего герцогу. Возможно, это облегчило бы нам задачу, но, боюсь, вызовет подозрения. Они посчитают такое предложение слишком смелым. Они не поверят, что мы одновременно и независимо друг от друга пришли к такой мысли.
— Хорошо. Тогда я ничего не скажу. Но сделаю все возможное, чтобы мы остановились в Тримейне.
— Когда вы там будете?
Кезия на секунду задумалась.
— Как я сказала, мы еще в степи. До Тримейна осталось, по крайней мере, двадцать лиг, и нам еще предстоит спуститься с гор — так что раньше чем через неделю мы там не появимся.
— Значит, у нас тоже остается время, чтобы добраться туда. Надеюсь, мы остановимся в храме, но тебе не стоит беспокоиться. Я сам разыщу тебя.
Кезия снова зябко поежилась и потерла руки.
— Ты в порядке, Кези?
Она кивнула и принужденно улыбнулась.
— Я в полном порядке. Просто устала.
— Разумеется. — Гринса обнял ее своими длинными руками и поцеловал в макушку. — Спи, сестренка. Береги себя. Скоро увидимся.
Он отпустил Кезию и пошел прочь.
— Гринса, подожди! — крикнула она почти непроизвольно.
Брат снова повернулся к ней.
— Что-то должно случиться, да?
Он нахмурился:
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Во время нашего последнего разговора у меня возникло такое ощущение, будто ты что-то скрываешь. Мне кажется, ты знаешь, что нас ожидает впереди, но не говоришь.
Несколько мгновений Гринса молча смотрел на нее; его лицо хранило непроницаемое выражение, но в светлых глазах читалась печаль.
— Ты права, — наконец сказал он. — Я знаю.
— Ты скажешь мне?
— Я не могу, Кези. События следует предоставить их естественному ходу, и никто из их участников не должен знать будущего. Один человек может все изменить, а это очень опасно.
— Но ты ведь знаешь.
Он пожал плечами:
— Я Избранный.
В прошлом, много лет назад, Кезия завидовала дару брата. Но когда она начала понимать, сколь тяжкое бремя нес Гринса, зависть прошла — и теперь она испытывала только восхищение при мысли, что мальчик, которого она помнила с детских лет, обладает мудростью и мужеством, необходимыми для того, чтобы с таким спокойствием произносить эти слова. «Я Избранный». Ни один инди в Прибрежных Землях — даже такой умный, как Керни, — не мог понять этого.
— Будущее, которое тебе открылось… — сказала Кезия. — Оно ужасно?
— Кези, я не могу…
— Оно ужасно? — настойчиво повторила она.
Гринса протяжно выдохнул сквозь стиснутые зубы.
— Я не знаю, хорошее оно или плохое. Я видел лишь отдельные картины. Я знаю наверняка лишь одно: мы должны сделать это. На карту поставлено слишком многое.
Кезия не ответила. Она замерзла и была слишком усталой и испуганной, чтобы говорить.
Гринса ласково улыбнулся и снова подошел к ней. Он нежно положил ладонь сестре на лоб, поцеловал ее в щеку и произнес единственное слово:
— Спи.
Кезия открыла глаза в темной палатке. Ночью сильно посвежело, и она дрожала от холода. Ей безумно хотелось пойти к Керни — просто заснуть, прижавшись к нему. Но она поплотнее закуталась в грубое одеяло и забылась лишенным сновидений сном.
ГЛАВА 22
Город Королей, Эйбитар
Они говорили приглушенными голосами, чтобы не потревожить короля, спавшего в своей постели в дальнем конце огромной спальни. Слуги входили и выходили, принося блюда с едой и чашки с водой, до которых Айлин не дотрагивался, и позже унося подносы. Возле королевского ложа сидел травник, на случай, если Айлину понадобится элексир для облегчения боли или снотворное, и священники замкового монастыря молились рядом. Иногда заходили целители, но они уже давно не дежурили у постели больного. Эйбитарский король умирал, и вся магия мира не могла спасти его.
Натан до сих пор помнил свою первую встречу с Айлином, состоявшуюся почти семнадцать лет назад. К тому времени король уже достиг среднего возраста и находился у власти больше шестнадцати лет. Волосы у него начинали редеть и седеть, и он уже не казался сильным и ловким воином, каким, по слухам, был в молодости. Но все равно на Натана произвела глубокое впечатление спокойная сила, чувствовавшаяся в Айлине, и уверенная зрелость его суждений.
Тогда Натан был совсем молодым человеком; он никогда раньше не видел королей, тем более не разговаривал с ними. Он даже не собирался приезжать в Одунский замок, но на этом настоял его герцог, Филиб Торалдский, сын Айлина. Главный советник короля недавно умер, и Айлин искал нового кирси на эту должность.
— Мне страшно не хочется расставаться с вами, — сказал молодой герцог, — но, думаю, вам следует поехать. Моему отцу вы нужнее, чем мне; и при королевском дворе ваши способности принесут больше пользы.
До сего дня Натан считал тот поступок Филиба величайшей услугой из всех, какие ему когда-либо оказывали инди.
Он нервничал перед встречей с королем, поскольку не разделял уверенности герцога в своих способностях. Но несмотря на разницу в возрасте и явное недоверие Айлина ко всем кирси, они с королем почти сразу поняли, что найдут общий язык. В последующие годы Натан понял, что Айлин не был выдающимся правителем. Он был компетентным военачальником и щедрым опекуном королевства, но и только. Вот Филиб стал бы великим королем, если бы не умер. И Натан видел семена величия в его сыне, внуке Айлина, который несколько раз посещал Одунский замок до своей трагической гибели, произошедшей два года назад.
Однако, даже не являясь великим правителем, Айлин делал все, что мог потребовать Эйбитар от своего короля. Он старался сохранить мир в стране и разумно использовал военную силу, стараясь не рисковать жизнями солдат. Он находился у власти дольше всех королей, вступавших на престол в последние два века, и в годы правления Айлина Эйбитар оставался одним из трех могущественнейших королевств в Прибрежных Землях, вместе с Брэдоном и Санбирой. Королевство не могло требовать большего от своего правителя. Айлин заслуживал лучшей участи, чем такой печальный конец, такое медленное угасание в постели, — без наследников, без жены, которая бы утешала и проливала слезы. Поэтому, хотя целители больше не дежурили у постели умирающего, Натан