— Дар ледяных дев, — сказала я, и все рассмеялись.
Я обошла пастухов и собрала монеты от тех, кому история пришлась по вкусу. Проходя мимо двери на кухню, я заметила, что Сарасри неодобрительно насупилась. Хозяйка заговорила со мной:
— Не следует такое рассказывать вблизи ледника. И лучше закрой на ночь ставни. Ледяным девам не понравится, что ты болтаешь о них.
Я — простая сказительница, разве магическим существам есть до меня дело? Вряд ли ледяные девы станут утруждать себя размышлениями о моих поступках. И все же той ночью я последовала совету Сарасри и закрыла ставни, но для того, чтобы уберечься от холода, а вовсе не затем, чтобы спрятаться от ледяных дев. К сожалению, деревянные ставни давно покосились, и, хотя я закрыла их возможно плотнее, в щель все равно тянуло холодом.
Спала я плохо. Слышала, как стонет и скрипит ледник, как перемещается и передвигается лед. И была рада, когда в щели между ставнями наконец забрезжил рассвет и на матушку, которая крепко спала рядом со мной, упали яркие лучи солнца.
Я тихонько оделась и вышла на улицу. Похолодало, каменистые тропинки замерзли. В пекарне я купила на завтрак сладких булочек. Они были теплые, и я поспешила обратно в комнату.
Я вошла к нам и позвала матушку, чтобы она просыпалась, но она не шевелилась. Я ее потрясла, но она все равно не очнулась.
— Мама, — звала я. — Мама!
Но мне было никак ее не разбудить. Я разыскала на кухне Сарасри, и хозяйка послала мальчика за целительницей. Забыв про завтрак, я сидела возле матушки.
Пришла знахарка — совсем седая старушка. Она опустилась на край маминой кровати и коснулась ее щеки. Потом поднесла серебряную ложку к ее носу и проверила, запотеет ли металл от дыхания. Погладила по руке и позвала матушку по имени. Потом покачала головой и заключила:
— Ледяная болезнь.
Я уставилась на знахарку и спросила:
— Как это?
— Болезнь приносит дующий с ледника ветер, — объяснила Сарасри. И нахмурилась. — Вот к чему приводит досужая болтовня о ледяных девах.
— Тот, на кого нападает ледяная болезнь, спит себе мирно до тех пор, пока не зачахнет, — объяснила знахарка.
Я поглядела на матушку. Во сне лицо ее казалось таким спокойным и умиротворенным. Сложно поверить, будто с ней что-то неладно.
— Ее можно вылечить? — спросила я.
— Есть только одно лекарство.
— Какое?
— Три капли крови дракона. Если вылить их в рот больной, она очнется. — Знахарка пожала плечами. — Но у нас нет драконьей крови, как нет и героя, который смог бы ее раздобыть.
— Как будто герой поможет! — печально покачала головой Сарасри. — Сколько их пускалось в путь к Драконовым вратам, раздуваясь от гордости и благородных намерений! Ни один не вернулся.
— Разве для того, чтобы добыть кровь дракона, нужно непременно быть героем? — спросила я. — Нам же нужно совсем чуть-чуть. Дракону совсем не обязательно умирать ради трех капелек.
Сарасри вновь нахмурилась. Но старая целительница кивнула и согласилась:
— Верно. Убивать дракона не нужно, если получится раздобыть кровь каким-нибудь другим способом. — Она разглядывала меня. Ее блестящие глаза были ярко-синими и с возрастом не потускнели. — Известно ли тебе хоть что-нибудь о драконах?
— Только то, что говорится в героических сказаниях, — призналась я, — но это совсем крохи. Дракон обычно умирает, как только появляется принц.
— Это сказки о принцах, а не о драконах, — махнула рукой старуха. — В них дракон предстает огнедышащим змеем с крыльями.
— Разве это не так? — спросила я.
— Не скажу, что не так, просто описание неполное. Сущность дракона заключена в его нраве, а не в облике.
— И каков у дракона нрав?
— Дракон — это сгусток пылающей бешеной злобы. Это творение огня и злобы, которое питается страхом и ненавистью. — Старуха встала и набросила на плечи шерстяной плащ. — Он огнем встречает того, кто приближается к нему со страхом.
— А что, если подойти смело? — поинтересовалась я.
Знахарка пожала плечами:
— Непростая задача. Но если это получится, возможно, удастся начать беседу. Я слышала, что драконы любят поговорить. Но они чуют лжеца, и это пробуждает в них гнев. Никогда нельзя врать дракону.
Пожалуй, именно здесь история начинается по-настоящему. С того самого момента, когда я поняла: мне нужно добраться до Драконовых врат и вернуться обратно с тремя каплями крови дракона, который в последние сто лет сторожит перевал.
Я договорилась с Сарасри о том, чтобы она позаботилась о моей матушке, и оставила пони в конюшне, потому что для нашей лошадки подъем будет слишком крутым и тяжелым. И отправилась по тропе, ведущей в горы.
Когда-то Драконовы врата называли перевалом Таклы в честь короля, который взял в жены ледяную деву. Через этот горный перевал лежал кратчайший путь из долины в торговые города на берегу Северного моря. Давным-давно дорогой через горы проходили торговые караваны с грузом ковров, специй и драгоценностей. Король Такла и после его сын Ринзен взимали с купцов плату за беспрепятственное продвижение этим путем.
Сто лет назад все изменилось. Король долины Белен по настоянию богатых купцов попытался свергнуть короля Ринзена и положить конец взимаемым им пошлинам. Армия Белена вторглась в горное королевство. Дракон, которого вызвали с помощью черной магии, отбросил армию назад и с тех пор никого не пускал на перевал.
Появление дракона разорило здешние земли. Некогда процветающее королевство превратилось в бесплодную пустыню. Купцы из долины объединились и предложили награду тому, кто сможет убить дракона и вновь открыть путь через перевал. Но все герои, пытавшиеся завоевать награду, погибли: огнедышащий дракон сжег их своим дыханием, разодрал когтями.
Теперь торговцам приходилось везти товары кружным путем, огибать горы с южной стороны и пробираться через пустыню. Путешествие получалось долгим и опасным. В пустыне на караваны нападали разбойники, похищали товары и купцов, требуя за них выкуп. Но возможность попасть к разбойникам была все же лучше неминуемой гибели при встрече с чудовищем.
Я поднималась к Драконовым вратам по тропе, которая была едва ли лучше той, по которой бегают козы. Зимние лавины преградили старый торговый путь. К тому же он зарос колючим кустарником, и никто нынче его не расчищал.
Путешествие от Набакхри до Драконовых врат занимало три дня. Пока я поднималась вверх, деревеньки делались все меньше и меньше. Люди спрашивали меня, куда я иду, и, когда я рассказывала им, мрачно качали головами.
— Возвращайся-ка назад, молодой человек, — говорили они. — У тебя нет ни единого шанса выполнить задуманное.
Последняя деревушка перед облюбованным драконом перевалом представляла собой несколько чумазых хижин, цеплявшихся за горный склон. Крохотный чайный домик попутно служил еще и гостиницей. У огня в общей комнате сидели три пастуха и обедали тушеной чечевицей с жареным хлебом и чаем.
Хозяином таверны был толстяк с внушительными усами и копной густых, словно шерсть горной овцы, волос.
— Ты что, потерялся? — спросил он меня. — По этой тропе некуда идти.
Я рассказала ему свою историю. Он подал мне обед и посидел со мной, пока я ела.
— Говоришь, тебе надо бесстрашно подойти к дракону, — сказал он. — Как же ты это сделаешь? Дракона только дурачок не испугается.
Хороший вопрос. Пока я взбиралась по горной тропе, я как раз размышляла о том, как победить страх.
— Я порой рассказываю очень страшные истории, — поведала я трактирщику. — Но я их не боюсь, потому что знаю: они хорошо кончаются. То, что я делаю сейчас, вполне годится для хорошего рассказа. Если я буду думать о происходящем как об истории, которую рассказываю, то мне страшно не будет.
— Но ты же не уверен в том, что конец у этой твоей истории будет хорошим, — нахмурился трактирщик.
— Конечно же он будет хорошим, — сказала я. — Это же я рассказываю, верно? Зачем же мне приделывать к собственной истории плохой конец?
— Такое чувство, что ты сам себя обманываешь, — заметил усач.
Я кивнула со словами:
— Само собой. Вы знаете способ получше?
Он покачал головой и налил мне еще чаю. Весь оставшийся вечер он рассказывал мне о героях, которые отправлялись убить дракона и не вернулись.
Когда я утром уходила из деревни, то изо всех сил пыталась выкинуть этот разговор из головы. Оказалось непросто. Надо мной маячила бесплодная горловина Драконовых врат. Черные камни, торчащие, словно зубья, вырисовывались на фоне голубого неба. Одна из скал напоминала стоящего человека. Это, говорят, все, что осталось от короля Таклы.
Ближе к вечеру я добралась до обледенелого поля вокруг замка, где жил дракон. За многие годы ледник сровнял стены, некогда огораживавшие сады, и поглотил надворные постройки. Хотя под давлением льда разрушились внешние стены, сам замок уцелел. Из белоснежного льда торчала одна высоченная башня. С того места, откуда я смотрела на нее, она казалась величиной с большой палец вытянутой вперед руки.
Я осторожно двинулась к ней через льды. Перед тем как сделать шаг, я проверяла палкой то место, куда собиралась поставить ногу. Один раз лед от толчка провалился и в вихрях снега полетел вниз. У моих ног разверзлась такая глубокая расселина, что дно ее терялось в тенях и голубом полумраке. Ледяной обвал загрохотал на дне и отозвался во всем леднике.
Ветер пробирал меня до костей, и я дрожала не переставая. Сначала ноги ломило от холода. Через какое-то время они вовсе онемели. Я размышляла о том, каково лежать на снегу, как делала это ледяная дева в истории о короле Такле. Сначала будет больно, но потом я вся онемею. Я смогу наконец отдохнуть и заснуть так же безмятежно, как моя матушка.
Небо потемнело, сделалось темно-синим. Отражавшийся от глубоких трещин во льду свет был такого же красивого глубокого синего цвета. От усталости у меня кружилась голова. Смотреть в небо стало для меня все равно что глядеть под ноги.