— Да ладно, зачем старику моя голова? — Он примирительно выставляет руки вперед. — Он даже наверняка не помнит, как меня зовут! Себе лучше оставь.
— Хорошая идея! — У Деванторы глаза загораются, как у ребенка, который по изгибам подарочной упаковки догадывается, что внутри тот самый желанный подарок. — Сделаю себе из твоего черепа чашку.
Маньяк. Он просто маньяк.
— Ты сейчас шутишь, я надеюсь?
Так, два открытых люка он прошел, значит, за ними благословленный Богом третий, закрытый. Проверять смысла нет: как только Рид хоть малейшим движением спалит план, он подпишет себе смертный приговор.
— Шучу, конечно! Из твоей маленькой глупой головы даже чашку не сделаешь — так, рюмочку!
Вот вроде и обосрал, а вроде и отлегло.
Девантора делает резкое движение вперед, и Риду приходится срочно податься назад, но крыша наклонная, равновесие удержать трудно, и в итоге он валится на спину, смешно взмахнув руками и совсем несмешно приложившись затылком.
— Слушай, не надо умирать самому. Мне будет обидно. Я тут стараюсь, — смеется Девантора, возвышаясь над ним окровавленным с ног до головы ангелом смерти.
Придерживая затылок, Рид приподнимает голову и цедит:
— Без ножа режешь.
— О, спасибо за напоминание.
И тогда Девантора достает из набедренной панели нож.
Снаружи повсюду беспорядочно стреляют охранники, итальянцы и люди из «Аль-Шамеда», и, если самолет Басира их всех не передавит, Кирихара не представляет, что делать с раненым Юдой. Умирающим Юдой?
— Вот черт. — Кирихара падает на колени рядом с ним. Неподалеку — еще два тела, оба картелевцы, признаков жизни они не подают: видимо, Юда уложил немало людей на пути сюда.
— Все… не так плохо… как выглядит. — Юда зажимает рану на боку. Выглядит он бледным, но терять сознание не собирается. Пока не собирается.
Самолет выезжает, оставляя их в ангаре одних.
Кирихара никогда никого не убивал, а еще никогда не бросал умирающих истекать кровью; и сейчас его моральный компас бьется в истерических конвульсиях. Нужно уходить как можно быстрее, но… Юда?
— Забирай… Рида… если он еще жив… и проваливайте, — прекрасно понимая, о чем он думает, приказывает тот. — Оттиски вам больше… не достать.
Это «если» заставляет Кирихару впервые остановиться и задуматься о шансах Рида на успех. Он много слышал про Девантору и много слышал про Рида. Видел Девантору в бою и видел Рида в бою. Он даже примерно предсказать не может, как эта драка закончится, — и это одновременно и пугающая, и приносящая облегчение мысль. Значит, пятьдесят на пятьдесят.
Кирихара решает проигнорировать приказ от человека, который не является его начальником даже номинально:
— Где хоть кто-нибудь из ваших людей, когда вы умирать собрались?
— Открой мне аптечку.
— Вам она не поможет, — раздраженно огрызается Кирихара.
Юда морщится от боли:
— Поче…
Окончания Кирихара уже не слышит.
В кармане начинает вибрировать телефон. Упершись локтями в обжигающий металл нагретого на солнце люка, Рид молится, чтобы не провалиться вниз, и кричит:
— Стой, подожди, стой! — Девантора поднимает брови. — Мне звонят.
— Да пожалуйста, Эйдан.
С горем пополам вытащив телефон, Рид принимает звонок и включает громкую связь.
— Рид, я н..ч..аю? — раздается в динамике.
— Лопес, ты на громкой!
— А, ладно. Привет?
— Привет-привет! — весело отзывается Девантора, подкидывая нож в руке и ловя его за лезвие. Вот позер. — Это кто?
— Лопес Розовое Сердечко, — представляет его Рид.
— Я начинаю?! — не очень понимая, что происходит, уточняет Лопес. — Диверсию! С самолетом!
— Нет! — торопливо говорит Рид. — Нет, не сейчас, я скажу когда!
— Лопес, милый, зачем тебе диверсия! — Девантора хмыкает, а потом, не давая Риду услышать, что Лопес говорит дальше, хватает нож поудобнее и летит прямо на него. Лезвие смотрит в сердце.
Риду кажется, что эти секунды — его последние секунды, если он хоть в чем-то ошибется, — тянутся неестественно долго. Сердце стучит как бешеное. Через мгновение он будет или мертвым, или победителем.
В тот момент, когда колени Деванторы с грохотом опускаются на люк, а сам он почти успешно нависает сверху, Рид отталкивается, ногами подсекает ублюдка, а сам скользит по раскаленной крыше в сторону.
— Так и знал, что ты… — улыбается Девантора.
А потом улыбка с его лица пропадает.
Потому что за секунду до этого Рид, все еще скользя, дергает щеколду, и именно тогда, когда Девантора должен был закончить фразу, люк под ним начинает опускаться.
— Да ты издеваешь…
Счет идет на секунды — и в этих секундах Рид выигрывает, окончательно спихивая Девантору внутрь сильным ударом двумя ногами.
Он подхватывает почти скатившийся следом телефон и, вскакивая на ноги, несется вниз, к крытому переходу, пытаясь удержаться на ногах.
— Лопес, — орет он в трубку, — уно!
Один люк, второй, не споткнись!
— Дос!
Третий — и карниз!
— Трес! Взрывай, Лопес, взрывай!
И с разбегу летит на крышу перехода.
А Лопес взрывает.
Их отбрасывает взрывной волной. Кирихару сносит на асфальт, и он тут же слепо выставляет пистолет вперед, пытается понять, что произошло.
А произошло вот что: самолет, успевший набрать скорость на взлетной полосе, взрывается. Полулежа на локте, Кирихара задирает голову. В нос набивается вонь: раскаленное железо, дым, керосин.
Про Юду он вспоминает, когда его голос раздается откуда-то слева:
— Надо же. Больше эти чертовы оттиски никому не достанутся, — хрипит он с нескрываемым одобрением в голосе.
Кирихара оборачивается на него, оборачивается на столб дыма, поднимающийся все выше в воздух, оборачивается снова на него, снова — на дым. На дым, в котором только что… он готов поклясться: в воздухе чувствуется запах паленого костюма за полторы тысячи долларов.
Кажется, они с Юдой в этой ситуации обращают внимание на совершенно разные вещи.
Кирихара его слова никак не комментирует: открывает рот, но тут же замечает бегущего к ним Гему.
— Кэп, мы схватили Девантору в другом ангаре! — заявляет он с расстояния метров в семь — громко, перекрикивая треск пламени, пожирающего остов самолета. — А здесь… Басир был внутри?
Вместо того чтобы ответить, Юда выдает протяжное драматичное кряхтение, и тогда Гема заметно ускоряется.
— Кэп!
— Я, пожалуй, откланяюсь. — Кирихара поднимается, отряхивая колени и плотно перехватывая ручку аптечки. — Гема, вы не знаете, где Эйдан Рид?
Гема, уже занятый Юдой, отвечает не оборачиваясь:
— Столкнул Девантору с крыши, — звучит очень похоже на него, — а затем мы потеряли его из виду.
Кирихара молча кивает и почти бегом направляется к выходу из ангара.
— В будущем… — говорит Юда ему в спину, — держись подальше от моей страны, Эллиот Кирихара.
— Сделаю все возможное, — с искренностью, которую трудно подделать, обещает тот.
Взорвавшийся самолет проредил дерущихся, оставил всех в непонятках и объявил начало антракта: видимо, стороны пытались быстро сообразить, кто взорвался, кто взорвал и есть ли у них теперь причина воевать друг с другом. Тем не менее перестрелка вяло продолжается.
Ему нужно пробраться через россыпь машин и перестреливающихся людей — обратно, к главному зданию. К Риду. Может быть, в этот раз у них все получится. Никто никого не бросит, никто никого не предаст, никто ни в кого не пальнет. Кирихара даже согласен простить то, что его спихнули с крыши и целых две секунды он думал, что разобьется, — пока под ним не оказался спасительный батут.
На арену — то есть летное поле — постепенно начинают подтягиваться и остальные участники джакартского саммита: Кирихара видит мотоциклы (черт, только не Арктика), «Тиморы» (черт, только не китайцы). В глаза бросается миниатюрная черная машинка; такие используют в маленьких аэропортах для перевозки багажа, но сейчас, на расстоянии и без прицепа, она кажется настолько крохотной, что может поместиться на ладони. Проходит всего секунд десять, а она все едет, не меняя траектории. Это рождает в груди Кирихары странное предчувствие. Больше всего его смущает даже не то, как комично выглядит этот транспорт из набора «Барби: все профессии» на фоне пальбы на взлетной полосе. Отнюдь. Проведя в голове быстрые геометрические расчеты, Кирихара понимает, что да, больше всего его смущает другое.
Больше всего его смущает то, что машинка на полной скорости несется прямо к нему.
Давным-давно, еще в академии, Кирихара пробегал стометровку за восемнадцать секунд и был предпоследним у себя в потоке. Видел бы тренер по физподготовке его сейчас! О, сейчас он стартует так, что дал бы прикурить Усэйну Болту — на бегу.
Финишной черты впереди все не видно. Взлетная полоса — гладкая, блестящая и ровная, но Кирихара высоко поднимает колени, чтобы не споткнуться. К оркестру огнестрельных инструментов, надрывающемуся вблизи ангаров, добавляется подспудный, едва уловимый шелест колес. Какой там был план? Забрать оттиски и переждать? Глядя через плечо, Кирихара думает, что если Рид выжидает за углом, чтобы эффектно появиться, то вот самое время это сделать!
Кирихара бежит, бежит, бежит — и на сто двадцать восьмом шаге понимает, что не имеет ни малейшего представления, а куда он, собственно, бежит. Вертит головой: там — дым и огонь, тут — «Аль-Шамед» и Картель, здесь — кладбище машин: версия 2.0 перестрелки на дороге. Ни знакомых лиц, ни надежных укрытий. Черт побери.
Ноги начинают уставать. Метрах в двухстах виднеется стоянка монструозного аэропортного оборудования: тягачи, деайсеры, транспортеры — ни на чем из этого далеко не уедешь, а со знаниями Кирихары в автомобильном искусстве — ничто из этого еще и не заведешь, но…
В этот момент боковое зрение сигнализирует о том, что нужно повернуть голову налево. Слева машинка сбрасывает скорость, чтобы ехать ноздря в ноздрю с Кирихарой, и это практически унизительно. Еще более униженным Кирихара чувствует себя в тот момент, когда вглядывается и видит положившего одну руку на руль инспектора Арройо.