— А что же мне теперь делать? — пробормотал парень, продолжая нелепо шевелить пальцами. — Может попробовать ещё раз?
— Достаточно велика вероятность того, что после этого станет только ещё хуже, — покачал я головой. — Не стоит.
— А как тогда я буду работать?
— Смотрите, функция конечности восстановлена, но с некоторыми изменениями. Учитывая особенности вашей травмы, вы могли бы остаться с парализованной рукой на всю жизнь в лучшем случае. В худшем — остаться парализованным лежачим инвалидом, если бы не удалось поставить на место шестой шейный позвонок. Те изменения, что сейчас остались в вашей руке, скоро станут для вас привычными и вы уже не будете задумываться, какой палец куда девать, организм привыкнет, мозг адаптируется.
— Вы хотите сказать, что пройдёт какое-то время и я, желая согнуть мизинец, буду сгибать мизинец, а не что-то ещё?
— Именно так, — кивнул я. — Если сейчас попытаться улучшить ситуацию, можно получить обратный эффект, а если оставить всё как есть, вы довольно скоро адаптируетесь и забудете, что у вас была такая проблема. Будете полностью здоровым человеком. Чувствительность пальцев и руки сохранена?
Я потыкал карандашом его кисть и предплечье в разных местах.
— Вроде да, — ответил он, прислушиваясь к своим ощущениям. — Тут всё нормально.
— Вот и отлично, — улыбнулся я. — Поздравляю вас со вторым рождением. А Шапошникову я скажу, что вам понадобится несколько дней, чтобы прийти в себя и адаптироваться к поведению левой руки. Я напишу вам комплекс упражнений для кисти для более быстрой адаптации.
— Спасибо, господин Лекарь, замучил я вас вопросами, а ведь на самом деле мог бы просто остаться инвалидом. Вместо того, чтобы поблагодарить вас за то, как вы мне здорово помогли, я наседаю с несущественной проблемой.
— Не переживайте по этому поводу, — хмыкнул я. — Я вас прекрасно понимаю. Скорее всего на вашем месте я задавал бы такие же вопросы.
Глава 18
Строитель сразу после того, как я закончил «ремонт» его позвонка, рвался бежать домой. С большим трудом уговорил его остаться под наблюдением хотя бы до конца моего рабочего дня. С ещё большим боем удалось отвезти его в палату на каталке, снова нацепив на него шину Шанца. Это его так расстроило, словно его позвонок теперь просто разлетелся в клочья.
Ничего, главное удалось. Посмотрю потом, если не увижу ничего плохого, то отпущу домой, а Шапошникову скажу, чтобы к работе не допускал как минимум до понедельника.
После обеда привезли жертву «скользкого асфальта» со скрученным переломом обеих костей правой голени, угловым и осевым смещением. Короче полный комплект в одном флаконе. Когда его доставили на каталке знахари Гартмана, в коридоре оставались последние два пациента. Судя по красным носам и глазам — с простудой, то есть ничего серьёзного кроме этого перелома меня сегодня уже не ожидает.
— И что же с вами случилось? — спросил я у поскрипывающего зубами мужчины лет шестидесяти. — Постигла неудача в погоне за счастьем?
— Шутить изволите, господин лекарь? — улыбнулся пациент. Ну вот, значит уже не зря пошутил. — Неудачно сошёл с тротуара на мостовую. Зарекался ведь не переходить дорогу в неположенном месте, дёрнула нечистая, а Боженька тут же покарал за непослушание. Нога скользнула под меня, и я приземлился прямо на неё.
— Знакомая ситуация, — покачал я головой. — За эту зиму вы далеко не первый.
А рискну-ка я и попробую срастить перелом, как это демонстративно делал Захарьин. Главное пациента хорошо обезболить и не навредить ему своими действиями. Эксперименты экспериментами, а долг превыше всего.
— Опять не дали спокойно уйти домой чуть пораньше, — пробубнил недовольный Борис Владимирович, приступая к своим обязанностям.
— Что, сильно достали сегодня? — спросил я с сочувствием, когда пациент уже проваливался в глубокий операционный сон.
— Да не то слово, — махнул рукой Корсаков и тяжко вздохнул. — Вроде до весны ещё далеко, а какое-то массовое обострение началось, один хлеще другого.
— А что делать, — хмыкнул я. — Психическая нестабильность — побочный продукт развитой цивилизации.
— Интересная цитата, — покачал головой Корсаков. — Это чья?
— Не помню, — ответил я. — Слышал где-то. А что, разве не так?
— Да, так, — Корсаков снова вздохнул, словно ему не хватало воздуха. — Всё так. Но это не уменьшает значимости того факта, что они меня сегодня задолбали, как дятел старый дуб. Можете работать, кстати, пациент готов.
Я не стал успокаивать мастера души, он это умеет делать гораздо лучше меня, а приложил руку к деформированной голени и просканировал раздробленные кости. Да уж, тут совсем не весело. Контролируя положение отломков потоком магии из правой ладони, я левой рукой изменял положение стопы, пока всё не встало на свои места. Теперь можно и прихватить крупные костные отломки. Я ещё раз проверил положение стопы, соответствие длины голени и попросил Свету немного потянуть за пятку. Вот теперь идеально. Тонким потоком я быстро сформировал первичное сращение, теперь по крайней мере отломки никуда не денутся. И они уже можно сказать не отломки, а часть единого целого.
Перед тем, как перейти к завершающему этапу, надо проверить наличие повреждения мягких тканей, а при таком переломе оно будет обязательно. Сканирование показало, что пациенту просто повезло, повреждение мышечной ткани было незначительным, мышцы больше отодвинуло, чем порвало, это я восстановил достаточно быстро. Теперь можно уже формировать плотную костную мозоль. На это ушло ещё минут пять.
— Вот и всё, пациент здоров, — сказал я, убирая руку от голени. — Сделал конечно не как Захарьин, за полторы минуты, зато качественно. Не могу уже себя заставить действовать большим мощным потоком, привык всё делать по новому методу.
— Тогда зачем вообще пытаться делать как Захарьин? — поинтересовался Корсаков. — Чисто ради спортивного интереса?
— Получается так, — хмыкнул я.
Корсаков молча покачал головой и начал выводить пациента из состояния глубокого сна.
— Как сейчас ваше самочувствие? — поинтересовался я у пациента, когда увидел в глазах полное осмысление окружающего мира.
— Теперь отлично, — улыбнулся мужчина и сначала осторожно, потом довольно интенсивно пошевелил стопой. — Лишь небольшой дискомфорт при движениях, в остальном всё в полном порядке.
— Тогда можете потихоньку вставать и слезать со стола, — сказал я и подал руку, чтобы поддержать. — Только учтите, ходить пока надо осторожно, берегите ногу. Да и вторую тоже надо беречь.
— Это понятно, господин лекарь, — улыбнулся мужчина. — Буду теперь лучше под ноги смотреть и дорогу переходить там, где положено.
— И это тоже верно, — кивнул я и улыбнулся.
Двух оставшихся пациентов я принял быстро, простуду я лечу со скоростью моргания. Навестил строителя в палате, никаких симптомов повреждения спинного мозга я не обрнаружил, рефлексы в норме, симметричные. Отпустил его домой, строго настрого запретив на ближайшие дни любые физические нагрузки. Взяв в кладовой коробку с ампулами хлорэтана, я сел в машину и поехал в гости к Демьянову.
Фокус с замораживанием лучезапястного сустава прошёл ещё веселее, чем в кабинете у Гартмана. Почувствовав резкое охлаждение, Вячеслав Анатольевич взвизгнул и чуть не запрыгнул на стол, держась за свою замороженную руку. Тик, которого я не увидел при входе в кабинет, заиграл с новой силой.
— Это что такое вообще? — пытаясь успокоиться и глядя на меня подозрительным взглядом, спросил Демьянов.
— Вы уж простите меня великодушно, — сказал я, старательно изображая виноватый вид, что давалось мне с большим трудом. Умудрился не заржать. — Если бы я знал, что вы так испугаетесь, не стал бы этого делать без предупреждения. Этот препарат изначально был придуман чтобы снимать боль, предотвращать развитие гематомы и отёка при спортивной травме. Работает быстро и эффективно.
— Ага, это я заметил, — обиженно пробурчал главный знахарь. — И где вы это взяли? Впервые в жизни такое вижу.
— Это изобретение гениального фармацевта, — ответил я, не называя имени.
— Курляндский что ли? — спросил Демьянов, заинтересовавшись ампулой в моей руке. Потом потянулся за ней. — Можно?
— Конечно, — улыбнулся я. Уже думал он так и будет от неё шарахаться. — Чтобы попробовать в действии, надо снять этот маленький резиновый колпачок с носика и направить его по назначению.
Вячеслав Анатольевич бережно взял ампулу в руки, покрутил перед носом, внимательно разглядывая, потом всё же снял колпачок и направил струю себе на руку. Выдержал секунд пять, не больше и снова заткнул носик.
— Отличная штука, — наконец улыбнулся и он. — Наши знахари такое оценят.
— Тогда оставляю вам эту коробку, — сказал я, двигая её к нему поближе. — Раздайте пока каждому по одной ампуле и не забудьте про бланк, в который они должны вписать отчёт. Потом отдадите все отчёты мне.
— Понял, — кивнул Демьянов, заглядывая в коробку и не веря своему счастью. Опять сногсшибательная новинка и опять бесплатно. Кому ещё так в жизни везёт? — Как только соберу со всех отчёт, сразу позвоню вам.
— Договорились, — кивнул я. — Тогда больше не буду вас отвлекать, до свидания.
— Что, даже чаю не попьёте? — поинтересовался Вячеслав Анатольевич.
— Хах, — выдал я уже стоя на пороге и вспомнив анекдот на эту тему. — Спасибо, но теперь уже в другой раз.
Я хотел ещё застать Сальникова и Рябошапкина, чтобы сообщить приятную новость. Они же ещё не знают, что у нас уже есть помещение под новую клинику.
Дмитрия Ефремовича я поймал в коридоре, он уже одетый чуть не ушёл домой. Увидев меня обрадовался и нисколько не расстроился, что домой попадёт не сразу. Мы с ним вместе зашли за Рябошапкиным, который тоже при виде меня расплылся в улыбке. Распрощавшись с последним пациентом он снимал халат.
— Ну что, господа, — сказал я и потёр руки. — Сегодня вы попадёте домой немного позже, чем собирались.