Чуть позже приехало подкрепление в виде взвода полицейских и целой бригады следователей, которые пошли опрашивать сотрудников и пациентов. О мерах предосторожности я их предупредил. Полицейские на пару с лекарями отправились по адресам из синего журнала начальника колонии, чтобы выловить всех сотрудников колонии, что в данный момент находится за её пределами.
— Ребята, я больше не могу, — простонал после очередного дома Илья и опустился на заснеженный поребрик. — У меня больше сил нет.
— Рано сдаёшься, Илюха, — сказал я и ободряюще толкнул его локтем. Желание хлопнуть ладонью по плечу сдержал. — Пойдем перекусим, как раз время для ужина. Ты просто голодный, вот и сдулся.
— Завидую я твоему оптимизму и энергии, — пробубнил он, вставая и отряхивая зад от снега.
— Могу поделиться оптимизмом, Илюх, — хмыкнул я. — Осталось совсем немного, а нас теперь много. Так что скоро всё это закончится.
— И мы наконец поедем домой? — проскулил он, глядя на меня щенячьими глазками.
— Этого обещать не буду, — покачал я головой. — Возможно придётся здесь остаться. Поживём — увидим.
— Я не хочу здесь оставаться, — начал он мотать головой. — Где тут ночевать? Куда не плюнь, везде эти сальмонеллы, сами заболеем.
— Если и ночевать здесь, то только в машине, — пояснил я. — В эти помещения можно будет возвращаться только после работы дезинфекторов, костюмы которых нас сегодня очень выручили.
— Спать, сидя в машине? — ещё больше удивился Илья.
— А что тут такого? — пожал я плечами. С другой стороны, это я через это прошёл и не раз, а откуда здешним аристократам такие приключения? — Когда устал, можно и сидя поспать. А вообще, скарба в микроавтобусе хорошенько поубавилось, можно и кресла разложить. А я спинку водительского сиденья откину, мне нормально будет.
— Давай лучше будем надеяться, что мы скоро поедем домой, — начал успокаивать сам себя Илья.
— Будем, — кивнул я и протянул ему банку с тушёнкой. — На вот, открывай и ешь. Потом пойдём дальше.
Хорошенько подкрепившись и помедитировав, мы направились к самым дальним домам, до которых ещё не добрались остальные. Штативы для капельниц уже давно растерялись по всей территории. Флаконов с раствором оставалось по пальцам пересчитать. Следующему пациенту я ставил капельницу, примотав флакон к швабре, которую привязал полосой, оторванной от простыни, к спинке стула. Голь на выдумки хитра, этим и живём.
Когда на всех встреченных нами входных дверях уже присутствовали метки из пластыря, мы сели в машину и поехали к административному зданию, таков был уговор. Вылезая из кабины, я увидел приближающегося Обухова. Чуть дар речи не потерял, мэтр решил сам лично приехать на место и увидеть всё своими глазами.
— А ты оказался прав, Саш, — сказал он, подойдя поближе, но руку протягивать не стал, грамотный. — Это на самом деле брюшной тиф. Только течение нетипичное — быстрое развитие симптомов и тяжёлое течение. Белорецкий, которому как оказалось ты успел позвонить раньше меня, уверен, что это умышленное заражение, будут расследовать, кто привёз эти продукты, и кто этот загадочный меценат, который решил одновременно угробить столько людей. Не понимаю, кому это надо. Кстати, а ты в курсе, что твой старый друг Боткин тоже здесь?
— Что? — глупо спросил я, а у самого аж под ложечкой засосало. Ну почему его лечил кто-то другой, а не я? Почему мне не повезло? Я хоть поговорить бы с ним мог. А может смогу? — Надеюсь вы не будете скрывать, где он находится?
— Не буду, — улыбнулся Степан Митрофанович. — Только без глупостей, Саш!
— Можете во мне не сомневаться, побег я ему не устрою, — твёрдо сказал я. — Ну, говорите же, где он?
— Вон тот переулок видишь? — спросил Обухов, тыча пальцем в темноту. — По левой стороне третий дом, второй этаж и направо. Беги, только быстро и не долго. Он очень тяжёлый был, его еле откачали.
Последние слова я услышал, уже направляясь быстрым шагом в указанном направлении. Сердце забилось чаще, я очень хотел увидеть его, а ещё меня немного испугала фраза, что он был очень тяжёлый. Может я чем-то ещё смогу помочь.
Третий дом, второй этаж и направо. На двери два куска пластыря, приклеенные крест-накрест. Кажется, моё сердце в этот момент остановилось. Но Обухов бы сказал, если Андрей умер? А он сказал, что он «был» тяжёлым, значит его спасли. Это какая-то нелепая ошибка? Я потянул дверь на себя. Оказалось, что это вход на ответвление лестничной площадки, за которой находятся ещё две двери. На одной полоска, а на другой — крест. Туда, где крест, я точно не опоздаю, поэтому открыл дверь, помеченную одной полоской.
На негнущихся ногах я вошёл в комнату, где при тусклом свете ночника на диване сидел Андрей. Живой! Больших усилий стоило не броситься к нему, чтобы обнять. Рукопожатие сейчас тоже будет неуместно. Заметив мои сдерживаемые порывы, Андрей улыбнулся.
— Да я всё понимаю, не переживай, — сказал он. Голос довольно твёрдый, не измождённый. Значит ему достался довольно сильный лекарь, это хорошо. — Присесть не предлагаю, разве что в другой раз, адрес ты теперь знаешь.
— А почему ты раньше не сообщил мне, что ты здесь? — спросил я, удивлённо вскинув брови. — Здесь ведь разрешены посещения, я мог бы приехать.
— Так я здесь совсем недавно, можно сказать ещё на карантине. просто не успел.
— Я очень рад тебя видеть, — от души сказал я. — Правда ещё больше был бы рад увидеть тебя на свободе. Но, здесь всё равно гораздо лучше, чем на рудниках.
— Ха, однозначно, — усмехнулся Боткин.
— Сколько тебе присудили?
— За особые заслуги заменили каторгу поселением и срок сократили до десяти.
— Десять лет? — у меня внутри всё опустилось. Хотя, чему я особо удивляюсь, Андрей же сам признался во всех своих прегрешениях, за которые он по идее должен был получить в два раза больший срок. Так что это и правда сильные поблажки. Но, твою мать, десять лет!
— Ну это же лучше, чем двадцать пять, правда? — грустно усмехнулся Андрей.
— И намного лучше, чем пожизненное, как у Баженова, а тем более смертная казнь, — добавил я. — Но это же так долго, целых десять лет!
— Ничего, переживём, — улыбнулся Андрей. — Зловредный брюшной тиф пережил, а это тем более переживу. Ты, кстати, не в курсе ещё, откуда тут эта зараза взялась?
— Откуда взялась? — переспросил я, чтобы выиграть несколько секунд на размышления. Потом решил, что от него не буду скрывать свою версию, она всё равно пока не подтверждена. — Праздничный обед в понедельник был отравлен. Точнее заражён сальмонеллой тифа. Кто это сделал, пока является загадкой. Спецы Белорецкого уже активно роют почву копытами.
— Ну, эти нароют рано или поздно, — хмыкнул Андрей. — Такое дело втихушку точно не закроют. Можно сказать, событие века. Белорецкий собственными усилиями Баженова смог посадить, хотя фигуру такого масштаба по идее должны были столичные службы окучивать.
— Согласен, Павел Афанасьевич крутой, — кивнул я. — Хотя на первый взгляд так не скажешь.
— Главное — правильно подобранные кадры.
— Так, хрен с ними со всеми, — махнул я рукой и переключил тему. — Ты как себя чувствуешь?
— Не поверишь, — хмыкнул он. — Намного лучше. Хотя буквально час назад уже прощался с жизнью. В животе пока не очень хорошо, а так более-менее.
— Капельницу делали? — решил я уточнить.
— Кого? — округлил он глаза.
— Понятно, — вздохнул я. — Значит на тебя уже не хватило. И у меня все запасы под ноль.
— Да о чём ты хоть говоришь? — не успокаивался Андрей.
— Давай потом расскажу, когда приеду к тебе в спокойной обстановке, — ответил я. — Ложись, я живот твой гляну.
— Ну давай, — улыбнулся Боткин. — Ты меня ещё ни разу не лечил. Разве что в моральном плане.
Я положил ладонь ему на живот и начал сканировать. Естественно, увеличены печень и селезёнка, воспалительный процесс в кишечнике немного успокоили до моего прихода. Всё равно я начал с кишечника, выгоняя остатки инфекции, потом плавно прошёлся по печени, пытаясь насколько возможно выгнать оттуда токсины и активировать гепатоциты, чтобы они лучше справлялись с устранением последствий сильной интоксикации. Вот теперь ему точно станет намного легче.
— Андрей, ты уж прости, но мне надо идти, — сказал я, поднимаясь с края кровати.
— Понимаю, — сказал он и без особых усилий смог самостоятельно сесть. — Раз уж всё равно руки замарал, дай хоть лапу пожму на прощанье.
Я улыбнулся и крепко пожал протянутую мне руку. В этот момент нащупал кое-что в кармане комбинезона.
— О, кстати, на-ка вот тебе наку, — сказал я и протянул ему облатки с таблетками. — Это анальгетик, а вот это — спазмолитик. Изобретения Курляндского, на практике показали себя с лучшей стороны. Если вдруг снова прихватит, можешь использовать. А вот это антибиотик, лучше употребить сразу, чтобы добить последнего врага. Тут по-хорошему надо всё антисептиком обработать, но у меня его уже нет.
— Не переживай, обещали завтра дезинфекторы приедут и всё обработают, — улыбнулся Андрей. — Спасибо за заботу и за лекарства.
— Ну, я побежал? А то там уже общий сбор должен быть.
— Беги, — кивнул Андрей. — Как сможешь — приезжай, буду ждать.
— Может тебе принести чего-нибудь особенного?
— Желательно золотой амулет, — расхохотался Андрей. — Да шучу, конечно. Принеси мне пожалуйста сыр с плесенью, который в «Медведе» подают, такого больше нигде нет. Если я не ошибаюсь, это их собственное производство.
— Ладно, сделаю. Ну, пока?
— Пока, беги.
Мы ещё раз пожали друг другу руки, и я вышел на улицу. Дикую усталость как рукой сняло. Положительные эмоции вытеснили всё напрочь. Я готов был ещё пару домов наверно вылечить. Когда подходил к административному зданию, увидел, как толпа лекарей загружается в автобусы. Неужели на сегодня всё? А я так и не позвонил отцу, хотя обещал это сделать утром после похода к Обухову. Тогда сделаю это хотя бы сейчас.
— Не переживай, Саш, — сказал отец. Судя по голосу, он особо не обижается. — Я представляю, какая там была суета, так ты ещё и за рулём, у тебя и минуты свободной не было, а я все подробности от Обухова узнал, он сам мне позвонил.