— Ого, неожиданно, — хмыкнул я. — Ну мы тут вроде всё, закругляемся.
— Домой ждать?
— Надеюсь. Я сейчас узнаю и перезвоню.
— Надеюсь, — хмыкнул отец, повторив мою фразу, а мне стало как-то неуютно. Виноват, надо было позвонить, несмотря ни на что, родители ведь волнуются.
Глава 16
— А вы тут чего мёрзнете стоите? — спросил Обухов. Он подошёл к моим коллегам, стоявшим возле микроавтобуса, одновременно со мной. — Чешите домой, или вам тут понравилось?
— Не-е-ет! — замотал головой Юдин. — Домой, домой!
— Ну вот, видишь, Саш, — рассмеялся Обухов. — Твои люди домой просятся, а ты их отвезти не хочешь.
— Ещё как хочу! — воскликнул я, стягивая с себя уже ставший ненавистным комбинезон и всё, что с ним в комплекте.
— Вон в ту кучу бросайте, — указал Степан Митрофанович на виднеющееся в темноте бесформенное возвышение посреди большой асфальтовой площадки. — Сейчас всё это жечь будут. И не забудьте обработать руки и все поверхности в машине антисептиком! Если вдруг ваша помощь и завтра понадобится, я тебе позвоню.
— Хоть бы нет! — пробубнил, снимая комбинезон, Юдин. Думал наверно, что сам с собой разговаривает, но слышали все. Со стороны Рябошапкина и Сальникова послышались ехидные смешки. Виктор Сергеевич едва заметно улыбнулся.
Я сел в машину, завёл двигатель и включил печки, снова надо всех согревать. Термос с остатками чая отдал на растерзание, а сам, как и обещал, позвонил отцу. Сказал, что скоро приеду. В десять вечера пробок уже быть не должно.
Пока я всех развёз по домам, к себе прикатил уже в начале двенадцатого. Маргарита встречала меня в прихожей. Не отпустив ни одного комментария, забрала у меня пальто, шляпу, портфель и трость, а мне всё так же молча указала рукой в сторону столовой.
Стол был накрыт для ужина, родители ждали, пока я приеду и без меня не ужинали, спать отправили только Катю.
— Ну, что там, рассказывай, — сказал отец после крепких объятий и рукопожатий.
Пока Настюха наполняла наши тарелки, я пересказал достаточно информативно, но кратко события сегодняшнего дня. Старался не загромождать ненужными деталями, но в то же время не пропустить важное.
— Это однозначно диверсия, — вздохнул отец, когда я закончил свой рассказ. — И мне тоже кажется, что если это не дело рук самого Баженова, то его подельников. Получается, что массовое заражение произошло через несколько дней после того, как туда перевели Боткина.
— Ты думаешь, что смертоносным микробом заразили такое количество людей, чтобы поквитаться с Боткиным за дачу показаний? — удивилась мама. Я хотел задать тот же вопрос, но не успел.
— А почему бы и нет? — пожал плечами отец. — Если его просто убить, то сразу станет ясно, откуда ноги растут у этой истории. А тут просто какой-то террористический акт, который можно списать на кого угодно. Например, на какого-нибудь недовольного заключённого, который недавно освободился и решил отомстить за прошлые обиды. Я особо не удивлюсь, если это окажется первой рабочей версией у следователей.
— Белорецкий не глупый человек, — возразила мама. — Он разберётся.
— Он точно не глупый, — кивнул отец. — Но это не значит, что такой вариант не родится в голове кого-то из его подчинённых и тот не начнёт его активно продвигать.
— Ну, это понятно, — ответила мама. — Такой вариант в принципе кажется наиболее логичным. Если не учитывать совпадения с прибытием в колонию Боткина. А ведь Андрей давал много показаний против Баженова и его людей, так что вполне возможно, что его хотели убить.
— Вполне возможно, что и дальше будут хотеть, — добавил отец. — И, вполне возможно, что они не успокоятся, пока это у них не получится.
После последних слов отца у меня как-то закололо в области сердца. Если он прав, то Андрею продолжает угрожать опасность. Только как ему помочь в этой ситуации? Теоретически я мог бы пронести в колонию если и не золотой амулет, то хотя бы серебряный медальон. Такой же, как я сейчас ношу не снимая.
Только загвоздка в том, что на территории колонии у каждого охранника есть детекторы артефактов. Кроме блокирующего магию браслета на ноге заключённые никаких магических предметов не должны на себе носить. Пусть спрячет под подушку, и он защитит его, чтобы не убили магической атакой во сне? Вариант, но найти смогут и там.
А по-хорошему, я очень сомневаюсь, что у меня получится этот медальон туда пронести. Скорее всего и мой попросят оставить на входе, а вернут, когда буду уходить. Это сейчас до нас никому не было дела, лишь бы не подохнуть. Есть только один вариант, попросить поддержки в этом вопросе начальника колонии, которого я ринулся спасать в первую очередь. Думаю, что мне он после этого не откажет.
— Ты чего призадумался? — спросил отец, вырывая меня из моих размышлений.
— Думаю, как помочь Боткину, — честно ответил я. — И пока ничего дельного в голову не приходит.
— Я поговорю с Белорецким по этому поводу, — пообещал отец. — Думаю, что это лучший вариант, с которого стоит начать.
— А я с начальником колонии, — сказал я, отодвигая от себя пустую тарелку.
— Наелся? — заботливо поинтересовалась мама.
— Ага, — сказал я и икнул. — Это уже была вторая добавка.
— Ну тогда иди ложись, — сказала мама. — Остальные вопросы будем завтра решать, а тебе надо как следует отдохнуть, ещё не известно, как завтра события развернутся.
— Согласен, — кивнул я. После сытного ужина и так уже глаза слипались. — Всем спасибо, спокойной ночи.
С этими словами я встал из-за стола и направился к выходу из столовой.
— Спокойной ночи, — сказали родители хором, а сами так и остались сидеть за столом. Возможно хотели ещё что-то обсудить.
Я почти на ощупь добрался до кровати, с огромным усилием поднимая веки, разделся, побросав одежду на пол и залез под одеяло. Заснул наверно раньше, чем голова коснулась подушки.
Когда утром стоял под душем, пытаясь окончательно проснуться, возникла умная мысль позвонить в регистратуру, как только она начнёт работать, то есть полвосьмого, чтобы открыли приём. Пока вытирался, пришла мысль ещё умнее, а вдруг сейчас позвонит Обухов и скажет снова ехать в колонию Ораниенбаум? А ведь вполне может. Если он до завтрака мне не позвонит, позвоню потом сам.
И что вы думаете? Я как раз гонял вилкой по тарелке нежный аппетитный омлет, когда раздался звонок телефона. Ну так и есть, Обухов.
— Слушаю вас, Степан Митрофанович, — сказал я, отвечая на вызов. Родители напряглись, их вилки замерли в воздухе. С вилки отца кусок омлета шмякнулся на скатерть, Катя тихонько хрюкнула, стараясь не засмеяться.
— Отдохнул? — спросил мэтр. Интонация его голоса мне уже не понравилась.
— Вроде да, — обтекаемо ответил я. — А по какой причине интересуетесь?
— Приём ещё не назначил на сегодня? — продолжил он странный допрос, но уже можно было догадаться, что последует дальше.
— Что нужно сделать? — спросил я, чтобы сократить эту прелюдию.
— Да вчера оказывается не всех объехали, из тех, кто дома находился из работников, — сказал Обухов, наконец переходя к делу. — Так что у них там новые очаги разгораются.
— И? — спросил я, когда пауза начала затягиваться.
— Чего «и»? Ты всё понял уже, — хмыкнул Обухов. — Езжай туда со своей командой, на вас сейчас вся страна смотрит, вы у нас штурмовой десант. Заедь за растворами к Курляндскому, я с ним уже договорился, правда мне не дёшево это обошлось. Штативы твои собрали в кучу, на КПП заберёшь. Защитные комбинезоны вам уже подготовили, тоже осталось только заехать и забрать.
— Спасибо, Степан Митрофанович, — ровным безэмоциональным тоном сказал я.
— За что? — удивился мэтр.
— За то, что вы всех этих людей поставили на уши раньше меня, это дорогого стоит.
— Ёрничаешь? — хмыкнул Обухов. — Ты точно выспался?
— А это теперь имеет значение?
— Теперь уже нет. Короче, Склифосовский, езжай и делай свою работу, у тебя хорошо получается. Если что — звони.
— Лады, — бросил я и нажал отбой.
— Опять туда? — догадался отец.
— Ага, — вздохнул я и принялся ускоренно доедать омлет.
Еще свою команду обзвонить надо. Запасы еды и воды еще оставались в машине. Квас так вообще не тронули. Вода, квас… Всё это осталось в машине на ночь, а на улице минус десять. Как бы не полопались эти бочонки. Надо проверить этот момент до отъезда, скорее всего придётся это добро просто вытащить из багажника. Тогда надо будет купить заново.
— Насть, завари пожалуйста чай во все термосы, какие есть, — обратился я к поварихе.
— Хорошо, Александр Петрович, сию минуту, — откликнулась она с кухни. — Могу вам ещё бутерброды с собой наделать.
— Хорошая идея, сделай пожалуйста.
Перейдя к кофе, я взял в руки телефон и начал обзванивать коллег. Продолжению истории все были непомерно счастливы, особенно Юдин, который порадовал меня с утра качественным проникновенным нытьём. Я терпеливо выслушал всё это и сказал, чтобы он собирался. Напомнил, что чемодан с собой брать не надо, сегодня точно одним днём, ночёвок не предвидится. Последней новости он был рад.
Эх, жаль, что ресторан «Медведь» начинает работать только с полудня, не получится Боткину сегодня привезти его любимый сыр. Значит в другой раз. Да я сегодня его скорее всего увидеть-то не смогу.
На КПП Ораниенбаумской колонии нас ждали не только аккуратно скрученные изолентой по несколько штук штативы для капельниц, но и список адресов, куда нам предстоит наведаться, распечатанный в нескольких экземплярах. У меня были опасения, что они предложат нам провиант, который придётся из вежливости взять, но потом свалить в канаву, облить бензином и сжечь, но обошлось.
Пока мы грузили штативы в машину и разбирались с адресами, к воротам подъехало несколько машин дезинфекторов. На территории станции я столько не видел, значит привлекли дополнительные силы из других ближайших городов. Я не стал к ним соваться с вопросами, у нас не было команды проверять пациентов на территории колонии, скорее всего этим займутся другие. Было желание зайти проверить хотя бы состояние Андрея, но работы у нас сегодня было выше крыши, и я не стал задерживать своих сотрудников ради собственного успокоения. Угомонись, Саша, всё будет хорошо.