Адреса в представленном списке были достаточно сильно разбросаны. Несколько сотрудников из офицерского состава жили на окраине Питера, либо в самом Питере. Я сначала решил оставить их на потом и навестить уже на обратном пути, потом передумал. Список городских я отправил секретарю Обухова с комментарием «срочно передать шефу». Найдутся лекари в городе, которые смогут решить этот вопрос в ближайшее время и нам будет меньше работы.
— Кто там? — проблеял слабый старушечий голос через некоторое время после того, как я второй раз постучал в покрытую облупившейся краской ветхую деревянную дверь деревенского дома.
— Лекари, бабуль! — сказал я достаточно громко. Люди в таком возрасте чаще всего плохо слышат.
— А чего так орёшь-то, лекарь? — высказал всё тот же голос и послышалось, как отодвигают засов. — Я тебя нормально слышу.
Бабулька, открывшая дверь, идеально подошла бы для съёмок фильма про бабу Ягу без грима. Невысокая, скрюченная, с горбатым носом, украшенным сочной бородавкой на самом кончике, сморщенная, как увядшее яблоко.
— Проходите, сыночки, я вас пирожками угощу, — ехидно улыбаясь проскрежетала бабка и пошла в дом, показывая нам дорогу.
Один её вид во время этого сомнительного предложения уже говорил «беги отсюда!», и я не стал бы пробовать эти пирожки, даже если бы не было никакой эпидемии. В светлице её избушки на старых панцирных кроватях на груде перин лежали двое — мужчина и женщина лет пятидесяти в крайне неприглядном состоянии. В записи они значились, как муж и жена, работающие поварами в столовой. Ага, значит «качественные» продукты от «надёжного» поставщика их тоже не миновали, небось и домой притащили, как это обычно на Руси принято. Судя по виду, интоксикация была более выраженной, чем у начальника колонии вчера. Наверно таким же был Боткин, когда к нему пришли спасать. Странно, что бабуля выглядит живчиком по сравнению с ними.
— Бабуль, а ты тифом раньше болела? — спросил я, догадываясь о причине такой стойкости.
— Да то уж давно было, сынок, — улыбнулась бабка и поставила тарелку с горой аппетитно выглядевших пирожков на стол у окна. При прочих других обстоятельствах я бы не устоял перед такой красотой. — Я ещё совсем молодуха была, даже не замужем ишшо. Ой тяжко мне тогда досталось, еле выжила, чуть вперёд ногами не вынесли. Да вы угощайтесь пирожками, сыночки, вчера только вечером испекла. Мои пироги на всю Мордвиновку славятся.
— Спасибо, бабуль, мы сыты, — покачал я головой и стукнул Юдина по руке, когда он решил потянуться в сторону тарелки. Совсем разум потерял. — Твои-то тоже были на празднике в понедельник?
— А как же? — развела бабка руками, продемонстрировав кривые узловатые пальцы. — Там всех потчевали, вон мозоли аж на руках у обоих, столько овошшей нарубать. И домой принести смогли свежих, салатики дома делали. А вчера я вон пирогов напекла с капустой такой странной, борохли что ли, чудное название. А вкусная ерунда эта новомодная, особенно обжаренная с лучком да яичком и в пирог.
— Спасибо, бабуль, за информацию, — вежливо кивнул я. — Будем спасать твоих домочадцев.
— Так, а чё это у них, сынок? — бабуля заискивающе посмотрела мне в глаза. — Я подумала сначала, что от пережору это всё, али дизинтрия какая, а они всё хуже и хуже, уж и не знаю, чаво делать.
— Брюшной тиф это, бабуль, — ответил я и мы с Юдиным начали устанавливать штативы для капельниц.
— Ой, Божечки! — всплеснула бабка руками, прижала ладони к лицу и глаза увлажнились. — Да откуда ж эта зараза взялась? Я о ней с молодости уже и не слышала, думала сгинула хворь эта, ан нет, вот она, гадость эта. А ведь и правда, пятнами они все пошли, у меня-то также тогда было, как щас помню.
— Да, бабуль, всплыла эта гадость снова, — ответил я и принялся за работу.
Когда раствор пошёл по системам в сосудистое русло крайне ослабленной супружеской пары, мы с Ильёй начали воздействие магической энергией на их кишечник. Панкратов с двумя знахарями в это время работали в соседнем доме, где жила многодетная семья. Их отец работал в колонии и тоже умудрился притащить домой продуктов с праздника, устроив свой маленький праздник и не подозревая о его последствиях.
Скорее всего там понадобится и наша помощь, поэтому, завершив воздействие на кишечник, мы оставили капельницы и пошли в соседний дом. Здесь и правда пострадавших от инфекции было больше. Кроме супружеской пары в доме жила мама жены и пятеро детей, трагедия не обошла никого. Хорошо хоть они были не в таком тяжёлом состоянии, как их соседи. Панкратов и лекари начали с младших детей и это правильное решение.
Мы с Юдиным взяли на себя старших братьев десяти и двенадцати лет, взрослые по очереди следующие. Самой большой проблемой при оказании помощи детишкам — их страх и беспокойство. Капельницы мы решили младшим не ставить, по внешнему виду им сейчас намного легче, чем взрослым, а вот проработать кишечник всё равно нужно. И это несмотря на их писки, брыкания и боязнь щекотки.
Когда выходили из дома многодетной семьи, я взял список в руки. Живущих в Питере и черте города, я уже вычеркнул, эстафета передана. Вычеркнул и эти два дома, но осталось ещё столько, что у всех поневоле вырвался тихий стон.
— Так, работаем, ребята, не расслабляемся! — сказал я своей команде и самому себе. — Солнце ещё высоко.
Я ещё раз пробежался глазами по списку. Совсем недалеко был многоквартирный дом, в котором проживали сразу несколько из нужных нам семей. Вот этим сочным куском пирога мы и продолжим своё победоносное шествие. Чем больше народу сразу охватим, тем короче будет список, а это уже будет морально успокаивать и поддерживать.
Мы вошли в парадную и распределились по квартирам. Я взял на себя однокомнатную квартиру, где жила бухгалтерша колонии, а остальные по двое пошли осматривать две семьи. На мой стук в дверь никто не отреагировал, а звонок почему-то не работал. Очень странно, обычно человек, занимающийся финансами учреждения, живёт безбедно, а по этой облупленной двери такого не скажешь. Патологически честная?
Я постучался ещё раз и ещё, так и не получив никакого ответа. Попробовать выбить дверь? Она не выглядит достаточно крепкой и вынести её с ноги будет не сложно. А если она просто ушла к родственникам или знакомым и там слегла, а я тут двери выламываю? Может и в суд потом на меня подать. Лучше спрошу у соседей, когда её видели в последний раз, может они в курсе. Прежде, чем развернуться и уйти, я решил дёрнуть за ручку двери, и совершенно неожиданно она открылась.
Прямо возле двери на полу лежала женщина лет сорока, очень симпатичная, в роскошном бархатном халате. Судя по цвету её лица и губ, а также по максимально расширенным зрачкам и начинающим мутнеть роговицам, спасать её уже поздно. Скорее всего она перестала дышать ещё ночью. Наверно она хотела позвать кого-нибудь на помощь, из последних сил дошла до двери, повернула замок и рухнула на пол без сознания, так и не открыв дверь. Я осторожно обошёл её, прошёлся по квартире, чтобы проверить, нет ли кого здесь ещё в тяжёлом состоянии. Женщина в квартире была одна. Я вышел, прикрыл дверь, достал из кармана пластырь и оторвал две полоски, приклеив их крест-накрест. Царство ей Небесное. В списке сделал пометку о необходимости эвакуации тела. На моём пути она стала первой не спасённой, но это не моя вина, спасать её надо было вчера.
Глава 17
Мы бороздили окрестности Мордвиновки и другие близлежащие населённые пункты по списку адресов. Полоски пластыря крест-накрест клеили ещё три раза. Хотя для кого? Для себя? Параллельно с нами больше никто не ездил. Пометки об умерших я сделал в списке. Освободились примерно к восьми вечера и в состоянии выжатого лимона наконец-то поехали домой.
— Я никак понять не могу, — первым нарушил общее молчание Юдин. — Вчера ведь кого-то отправляли по списку адресов, почему они не доделали своё дело? Ведь этих несчастных вчера ещё можно было спасти!
— Я передам список Обухову, — сказал я. — Пусть разбирается, кто и почему. У меня у самого в голове не укладывается. Если сами не справлялись, могли бы оповестить Степана Митрофановича, он прислал бы кого-нибудь на подмогу.
— А может просто некого было? — предположил Рябошапкин.
— Не уверен, что вчера я видел всех лекарей Питера, — возразил ему Сальников. — Позвали на ликвидацию очага далеко не всех.
— Твоя правда, Дим, — согласился Рябошапкин. — Хоть я и не знаю всех в лицо, но однозначно были не все. Совершенно вопиющая ситуация.
— Да и сегодня было несколько пациентов на грани, — сказал Виктор Сергеевич. — Лично у меня были двое практически при смерти. Приди я к ним на час позже и были бы ещё кресты из пластыря на двери. А один из них — мальчик восьми лет, он уже еле дышал на руках у обезумевшей от собственной беспомощности матери.
— Просто капец какой-то, — произнёс Юдин и уставился в окно.
Дальше до самого Питера мы ехали молча. Коротко попрощавшись с коллегами, я поехал домой. Родителей о своём возвращении предупредил ещё до того, как выехал на шоссе, чтобы не повторять прошлых ошибок. Они сказали, что ждут меня, ужинать без меня не будут.
— Ты чего такой убитый, Саш? — спросил отец, глядя на меня с тревогой. — Что-то случилось?
— По моей вине нет, — покачал я головой, снимая пальто. — А по недосмотру и халатности других — да.
— Пойдём за стол, расскажешь, — сказал он, когда Маргарита забрала у меня пальто и шляпу, чтобы повесить в шкаф.
Судя по накрытому столу, меня собирались встречать, как победителя. По сути так оно и было, но смерти, которых могло и не быть, сильно омрачали наш успех. За два дня очаг был ликвидирован, а мог бы и за один. Я попросил дать мне пару минут, чтобы позвонить Обухову, не хочу откладывать этот разговор до завтра.
— Да, Саш, — мэтр ни капельки не возмутился, что я беспокою его в позднее время и по личному номеру. — Что-то случилось?
— Лично я считаю, что случилось, Степан Митрофанович, — вздохнув сказал я и вкратце изложил итоги нашей поездки.