— А как вы себе представляете, Александр Петрович, работу этих лекарей с онкологией? — сказал он таким тоном, словно я предложил накормить крокодила капустой. — Небезызвестный факт, что чтобы уничтожить новообразование, требуется маг-лекарь достаточно высокого уровня мастерства и с развитым ядром. У них же после использования медальонов от Баженова всё это в плачевном состоянии. Если бы они были достаточно сильными, мы бы о них сегодня не разговаривали в таком ключе.
— Если я правильно понял, Анатолий Венедиктович, — улыбнулся я, и не собираясь прогибаться под его тяжёлым взглядом. — Вы понятия не имеете о методе, которым я занимаюсь и который уже на основании официального разрешения преподаю. Этот метод позволяет прицельно воздействовать малыми энергиями на объект и производить довольно значимые манипуляции, не имея при этом сильно развитого ядра. Под моим руководством уже знахари умеют раны заживлять и многое другое, о чём раньше и не мечтали в сладких снах. Так что после обучения у нас в госпитале лекари из клиники на Рубинштейна вполне справятся с такой задачей не хуже элиты.
— Да что вы говорите, Александр Петрович? — ехидно улыбнулся он. Такое впечатление, что он решил теперь на себя взять обязанности Захарьина по вставлению палок в колёса. Только у него теперь ничего не получится, разве что только немного задержит. — То есть вы хотите сказать, что, проучившись у вас, любой из них сможет ликвидировать относительно небольшую опухоль за одну процедуру, так?
— Именно так, — уверенно кивнул я. — Если ваше сиятельство любит пари, то можем его заключить.
— А что, это неплохая идея! — оживился Гааз.
Я слышал раньше, что он азартный человек, вот и решил закинуть удочку. Чтобы пари состоялось, должно воплотиться в жизнь моё предложение по обучению лекарей с Рубинштейна, а это уже победа без обсуждения. В том, что я выиграю пари, нисколько не сомневался, поэтому предложил поставить достаточно кругленькую сумму. Глаза Анатолия Венедиктовича загорелись адским огнём. А у меня сегодня праздник. То, что, как я предполагал, будут долго обсуждать и думать, как воплотить в жизнь, теперь уже почти сделано.
— Только есть одно условие, необходимое для оттачивания навыков обучаемых, — добавил я. — Клиника на Рубинштейна некоторое время должна продолжать функционировать, чтобы они могли нарабатывать опыт. О том, что у них в итоге всё хорошо получается, будет нетрудно убедиться, если регулярно проверять статистику. Когда они освоят тонкие потоки, я научу их бороться с онкологией.
— Месяца вам хватит? — довольно улыбаясь спросил Гааз, видимо считая, что этого критически мало.
Обухов всё это время молчал и не вмешивался. Периодически бросая на него взгляд, я заметил, как он старательно скрывает улыбку, чтобы не спалиться. В этом противостоянии с Гаазом он дал мне полный карт-бланш. Он прекрасно понимал, что я справлюсь. А вот Анатолий Венедиктович думал с точностью до наоборот, что я провалюсь с треском и этот месяц мне ничего не даст. Эх, темнота, а ещё ведущий лекарь Санкт-Петербурга называется. Надо же быть в курсе событий.
— Должно хватить, — после некоторой паузы и изобразив глубокие размышления ответил я.
— Значит, через месяц мы здесь встречаемся, подбираем пациента с относительно небольшим образованием, размером от пяти до шести сантиметров, и выбранный мной в случайном порядке лекарь из числа обучаемых вами, справляется с этим образованием за один сеанс, так?
— Именно так, — кивнул я, сдвинув брови. Надо продолжать изображать, что меня терзают смутные сомнения, но отступать уже некуда. — Здесь, через месяц. Кандидата будете выбирать сами из обученных мной, кого захотите.
— А вы смелый, Александр Петрович, — хмыкнул Гааз. — Смелый, но глупый. Все сидящие здесь станут свидетелями вашего фиаско. Так что готовьте денежки заранее, чтобы потом по карманам себя не хлопать.
По залу пробежали редкие смешки. Значит были и ещё сомневающиеся в моих возможностях. Ну и ладно, сидите и радуйтесь. Не очень сильно удивлюсь, если они тут тотализатор устроят. Тогда те, кто в меня верят, смогут неплохо поправить материальное положение. Мелочь, а приятно.
— И так, подводим итог столь необычного способа решения важного вопроса, — стараясь казаться максимально серьёзным, сказал Обухов. — Лекари из клиники на Рубинштейна приступают к обучению у господина Склифосовского по новой методике, продолжая работать на своих местах, чтобы закрепить полученные навыки. После окончания учёбы и прохождения итогового испытания на заседании коллегии, они становятся сотрудниками первого в истории Российской империи онкоцентра. Осталось только определиться, где сие лечебное заведение будет располагаться.
— Так пусть на Рубинштейна и располагается, ваше сиятельство, — улыбаясь предложил я. — Дома и стены помогают.
— Интересное предложение, — хмыкнул Обухов. — А почему бы и нет. В конце обучения меняем вывеску, налаживаем логистику онкобольных и центр начинает функционировать. Очень даже неплохой вариант. Вот только куда тогда будут обращаться за медицинской помощью пациенты, которые привыкли к этой клинике?
— Я вчера посмотрел расположение клиник на карте, ваше сиятельство, — решил я снова вставить своё веское слово. — Рядом находится пара клиник, которые вполне могут поделить между собой их территорию.
— Я проверю этот вариант, — кивнул Обухов. — Это было бы идеально, тогда не придётся вливать финансы в новое учреждение, останется только немного дооборудовать это.
— И на этом этапе тоже серьёзных вложений не потребуется, — улыбнулся я. — Основная загвоздка в навыках и логистике, а покупать для центра что-то особенное вряд ли придётся. Если вы не возражаете, я в ближайшее время проведу ревизию помещений и оборудования в клинике и составлю список, чего не хватает.
— Хорошо, Александр Петрович, — кивнул Обухов. — Тогда займитесь этим в ближайшее время. А пока происходит обучение и трансформация обычной клиники в онкоцентр, вы назначаетесь исполняющим обязанности главного лекаря клиники на Рубинштейна, Александр Петрович.
— Я? — удивился я реально искренне, такого поворота событий никак не ожидал. — Но как, Степан Митрофанович? Мне же ещё госпиталь на ноги поставить надо и обучением заниматься, когда я буду всё это делать?
— А это уже ваша забота, Александр Петрович, — железным голосом сказал Обухов.
Гааз в это время, казалось, вот-вот лопнет от радости. Наверно считал, что в новых обстоятельствах мне будет ещё сложнее выполнить своё обещание и вероятность его выигрыша возрастёт с девяносто пяти до девяносто девяти процентов.
— Ну хорошо, — спокойно ответил я, пожимая плечами. — Родина сказала «надо». Значит так надо, сделаем.
Про комсомол я продолжать не стал и про партию, не поймут.
— Тогда этот вопрос считаю решённым, — подвёл итог Обухов. — На повестке дня остаётся только поиск виновных в заражении работников и осужденных колонии Ораниенбаум. Расследование будет вестись совместными усилиями с полицией. Наше участие обязательно, так как это не отравление ядом или газами. Человек, который вывел и вырастил, а потом доставил в колонию такое количество видоизменённого инфекционного агента, однозначно имеет отношение к медицине. Возможно, мы даже знаем его в лицо, и он ходит спокойно по городу. На этом наше заседание закончено, всем спасибо за внимание, о любых догадках по поводу возможного злоумышленника или группы лиц прошу немедленно докладывать мне лично или моему заместителю, Гаазу Анатолию Венедиктовичу.
Ха, этот злыдень похоже только выиграл, что его дружбана свергли с вершины олимпа, теперь он заместитель главного лекаря, а соответственно и денежное пособие, и положение в обществе. А денежное пособие его в скором времени, то бишь через месяц, пополнит моё благосостояние, осталось лишь немного подождать и много поработать.
— Здорово ты его накрутил, — сказал Юдин с восхищённой улыбкой на устах. — А он так и не понял, что у него шансов ноль.
— Незнание возможностей оппонента не освобождает его от раскошеливания, — хмыкнул я. — Зато на этом фоне вопрос очень быстро решился, без долгих и нудных обсуждений. Он ведь теперь палки в колёса ставить не будет, а будет просто наблюдать, как мы стараемся, а у нас один хрен ничего не получится.
— В смысле, не получится? — испуганно посмотрел на меня Илья.
— Это я его мысли озвучил, — улыбнулся я. — Так что не надо в компот помои лить, он ещё пригодится. Мы-то знаем, что это не так. Но для того, чтобы его не спугнуть, успехами сильно хвастаться не будем. Никаких восторженных докладов о повышении потенциала этих лекарей. Буду изображать тщетные попытки не ударить в грязь лицом. Устроим ему шоу, утрётся надолго.
— А если потом будет мстить? — нахмурился Юдин.
— Я его за язык не тянул и ни на чём не настаивал, у нас сотни свидетелей, — возразил я. — А если всё-таки надумает потом в тапки гадить, так потом этим же тапком по мягкому месту может и получить.
— Люблю я твой искренний оптимизм, Саш, — сказал Илья и покачал головой. — Даже иногда немного завидую.
— Могу поделиться, — предложил я.
— Давай, отрежь хотя бы небольшой кусочек, — хмыкнул Илья.
Сразу после заседания коллегии я повёл машину не в сторону госпиталя, там всё равно пока не ждут, а на Рубинштейна. Причём поехали мы туда всем составом. Буду осматривать свои новые владения, хоть и временные. Что вы там говорите? Не бывает ничего более постоянного? Ну, это мы будем посмотреть, как говорится.
Микроавтобус я припарковал возле соседнего здания. Скорее всего сотрудники клиники доберутся до места позже нас, поэтому мы немного подождём, хочу войти в клинику в их присутствии. Лекари долго себя ждать не заставили. Меньше, чем через десять минут к парадному входу клиники подъехал лимузин, из которого вылезло больше десяти человек, которые грустной вереницей потянулись внутрь. Главного лекаря я в лицо запомнил, его среди них не было. Могли бы человеку хоть дать возможность личные вещи из кабинета забрать. Мне нет смысла бояться, что он заберет что-то лишнее, моего там всё равно ничего нет, даже карандаша.