— Ушли совсем недавно, — добавил майор. — Возможно несколько часов назад. Так что пока вы пытались вылечить селян, здесь продолжалась исследовательская работа.
— Здесь вы тоже никого не застали? — спросил я.
— Увы, нет, — покачал головой полицейский. — Мы нашли это всего пару часов назад. И то благодаря показаниям местных жителей.
— Кто-то видел эту лабораторию и молчал?
— Ну не настолько всё плохо, — хмыкнул он. — Несколько жителей как бы между прочим упомянули про странную семью, которая снимала пустой дом на околице. Жили тихо, скрытно, мало с кем общались, только здоровались. А ещё они часто ходили в управу, но там не работали. Как мы теперь узнали, они тут работали, только совсем по-другому. Биологические следы в съёмном доме и в этой лаборатории полностью совпадают, так что это они. Саму лабораторию нашли с трудом.
— Хорошо, что нашли, — сказал я. — Но что дальше-то? В итоге никого не поймали и не с кого спросить за все эти человеческие жизни.
— Найдём у кого спросить, — недовольно ответил майор, словно оправдываясь. — Мы подали запрос на всех недавно пропавших микробиологов по всей империи. Этим от нас не скрыться, через пару часов мы будем знать их имена и как они выглядят, а дальше дело за малым.
— Если удастся их поймать, возможно получится выйти на заказчика этой вакханалии, — произнёс Виктор Сергеевич.
— Может быть, — кивнул майор. — Но, опять же, нет никаких гарантий. Они могли и не знать человека, который платит им деньги за исследования и молчание. Скорее всего они скрылись с немалой суммой денег, которая может бы им обеспечить роскошную жизнь. Только красиво пожить у них долго не получится, скоро они окажутся в наших карцерах.
— Очень на это надеюсь, — без тени иронии сказал я. — И заказчика хорошо бы найти. То, что мы оборвали здесь течение эксперимента, его уже не остановит. Масштабы настоящей эпидемии, которую он может устроить, несопоставимы даже с великими эпидемиями средневековья.
— Я это прекрасно понимаю, Александр Петрович, — сказал майор, глядя мне в глаза. — И я сделаю всё, что в моих силах.
— С вашего позволения мы пойдём осматривать наших пациентов, — сказал я и не дожидаясь этого самого позволения мы вышли из лаборатории.
— Что об этом всём думаешь? — спросил Виктор Сергеевич.
— Боюсь, что это только начало, — произнёс я. — Бактерия разрабатывалась явно не для уничтожения села, а для чего-то гораздо большего. А ещё больше боюсь, что наши пациенты заболели снова.
— Думаешь, что чума снова вернётся?
— Всё может быть. Думаю, что она может прийти в город, а тогда мы с ней точно не справимся, — сказал я, уже рисуя в воображении трагедию подобного масштаба. — Если не найдут того, кто всё это затеял, то так и будет.
— Только вот большой вопрос, кому это надо? — спросил Виктор Сергеевич, больше риторически, чем в ожидании ответа. Однако у меня ответ чисто для себя был припасён.
— Почти уверен, что это надо тем, кто хочет поменять власть в империи, — высказал я своё мнение. — И, как показывает история, это ни к чему хорошему не приведёт. Ещё большой вопрос, кто готов уничтожать народ массово ради достижения своей цели?
— Думаешь щупальца Кракена тянутся с запада? — спросил Виктор Сергеевич, сдвинув брови. Я увидел это даже через стекло респиратора.
— Думаю, но утверждать не могу, — пожал я плечами. — Чаще всего было именно так. Процветание Российской империи безмерно раздражает её заклятых «друзей». Не зря же вместе с полицией приехали люди из контрразведки, они же занимаются и делом Баженова в новом пересмотре в том числе. Скорее всего эти семена с одной горсти на нашу землю сыпятся.
— Не было печали, — вздохнул Виктор Сергеевич.
— Но пока не об этом нам надо думать, — решил я завершить бессмысленные терзания. — Об этом пусть майор думает. А мы собираем сумки и врассыпную по селу, проверяем состояние здоровья населения.
Ходить по домам мы решили по одному, так будет гораздо быстрее. Я очень надеялся, что никто из получивших антибиотики, по новой не затяжелел. Надо бы, кстати, подсказать экспертам, которые будут исследовать взятые у пациентов материалы, проверить иерсиний на чувствительность к антибиотикам. Как это делается, могу объяснить детально при необходимости.
У нас антибиотик пока что один и вариантов нет, но по этой причине и микробы тут не пуганые и подобный препарат должен действовать безотказно. Больше сейчас интересует динамика выработки устойчивости. Если именно эта поганая иерсиния будет быстро приспосабливаться, тогда размеры трагедии будут катастрофическими.
Пока я шёл к первому дому улицы, по поводу которой уже чувствовал за собой ответственность, позвонил Курляндскому и объяснил ситуацию. Он обещал подключить к производству антибиотика все имеющиеся мощности и задействовать по возможности всех старых знакомых, кто этим занимается. Дядя Гот проникся проблемой и вложится как следует, но как бы не получилось так, что и этого будет недостаточно.
В этот раз бабулька отреагировала на стук в дверь значительно быстрее, засов скрипнул меньше, чем через минуту и она открыла дверь.
— Сынок, опять ты? — бесцветным голосом спросила она. — Ну проходи уж, коль пришёл. Чай будешь?
К столу она меня пригласила практически на меня не глядя. И как она себе представляла чаепитие в усиленном респираторе? Женщина похоже даже не восприняла, что я в противочумном костюме.
— Как самочувствие, бабуль? — спросил я.
— Как самочувствие? — равнодушно протянула она. — Да никак моё самочувствие. Деда моего забрали, я теперь даже похоронить его нормально не смогу. Говорят, что надо исследовать болезнь. Я не хотела его отдавать, но моего мнения никто не спрашивал. Их много мужиков-то, а я одна — старая бабка, что я им сделаю?
— Вы на них не обижайтесь, у них такая работа, — попытался я её успокоить. — А ваш благоверный даже после смерти может помочь спасать жизни другим.
Я уж не стал говорить ей, что её соседей выпотрошили в сарае с исследовательской целью совсем другие и совсем нехорошие люди. А пока она продолжала сокрушаться, что осталась одна я оценил состояние видимых кожных покровов, слизистых, дыхание было ровным, спокойным, достаточной глубины. Язвочек я не увидел ни одной.
— У вас со здоровьем сейчас как дела? — решил я конкретизировать вопрос, чтобы она рассказала о себе, а не о своей потере.
— Да моё-то нормальное, твоими молитвами и стараниями, сынок, — грустно произнесла она и на глаза снова начали наворачиваться слёзы. — Только вот жизнь не мила теперь, лучше бы он остался, а меня мёртвую отнесли на опыты.
— Вам дана жизнь неспроста, — решил я попробовать зайти к проблеме с другой стороны. — Раз вы остались живы, значит так надо. А вот что именно надо от вас этой жизни, вы должны сами подумать и понять.
Пожилая женщина подняла на меня задумчивый взгляд. Кажется, она прониклась моим последним утверждением и найдёт применение отведённым годам. Я улыбнулся ей, подмигнул, поднялся с табурета и ушёл. У меня впереди ещё много работы.
Я обходил дома один за другим. В дом, где живёт Мария заходить не стал, сам не знаю почему. Хотя нет, знаю. Я почему-то боялся, что она снова за мной увяжется, а я хотел сделать этот этап побыстрее, а к ним зайду в последнюю очередь. Это я так думал, но моим планам не суждено было сбыться. Выходя из третьего дома, где тоже всё было в порядке, я увидел стоявшую перед калиткой девочку. Он смотрела на меня с некоторым недоумением.
— Почему меня не позвал? — спросила Мария.
— Да тут смотреть особо нечего, — пожал я плечами. — Скорее перестраховка. И таблетки раздаю, чтобы они ещё несколько дней принимали препарат.
— А что такое антибиотик? — спросила она. — То, что убивает всё живое?
— Если буквально перевести, то получается так, — хмыкнул я. — Но на самом деле это вещество, которое содержится в плесневых грибах и уничтожает бактерий, которые могут помешать им спокойно расти. Это вещество выделено в лабораторных условиях и спрессовано в таблетки.
— А почему сразу не сделать в растворе, который вы вводите в вену? — прищурившись спросила она.
— Справедливый вопрос, — кивнул я. — Наверно моё упущение. В моём мире есть много антибиотиков, которые вводятся внутривенно, а здесь мы ещё не сделали.
— А какой он, мир из которого ты пришёл? — снова спросила она, так и не давая мне пройти.
— Жестокий, — коротко ответил я. — Давай лучше потом об этом поговорим. Хочу быстрее всё закончить и снять этот костюм.
— А зачем тебе этот костюм, если ты просто можешь выпить этот свой антибиотик и тебе ничто не будет угрожать?
— Интересный вариант, — хмыкнул я. — Но так никто не делает. Пойдём скорее, потом поговорим.
— Потом, значит никогда, — пробурчала она себе под нос, но уступила мне дорогу.
Глава 7
Очень пессимистические у Марии настроения по поводу нашего дальнейшего сотрудничества. Наверно она сделала не совсем верные выводы из того, что я не зашёл за ней сразу.
— Хорошо, если так, — сказала она, а я глубоко вздохнул. Забыл, что она умеет читать мысли при желании. Дальше старался думать только о пациентах.
— Что нашли ищейки из города? — спросила Мария, пока мы шли к следующему дому.
— А ты мои мысли только слышишь или ещё и видишь? — спросил я.
— Если хорошо себе представляешь, тогда увижу.
— Тогда я лучше тебе покажу.
Я постарался максимально чётко вспомнить картинки в черной папке, потом подземную лабораторию. Девочка шла молча, сдвинув брови. Я ожидал бурной реакции, но она не сказала ни слова.
— Что ты обо всём этом думаешь? — не выдержал я, когда мы вышли из очередного дома, где тоже все чувствовали себя хорошо.
— Ты говоришь, что мир, из которого ты пришёл, жестокий, — задумчиво произнесла Мария. — Мой тоже не сахар, но я уже не понимаю, куда катится этот. Я же прекрасно помню сельского главу, он был немного странный человек, но порядочный, местные его уважали. Он был человеком слова и старался для села делать всё, что требовалось. У меня в голове не укладывается, как он пошёл на это? За деньги можно продать Родину, но неужели можно перестать быть человеком?