— Брось, Саш, так надо на самом деле, — отмахнулся он. — Я пока другого варианта всё равно не вижу. Поживёт пока у меня, а дальше видно будет. Давай будем этот вопрос считать решённым, озвучь второй.
Я пересказал ему утреннюю беседу с Обуховым, наблюдая, как взгляд дяди Вити становится всё тяжелее и печальнее. Когда я закончил, он продолжал задумчиво и неторопливо размешивать сахар в чашке чая, который там давно уже бесследно растворился. Я замолчал и не трогал его, надо же дать спокойно подумать.
Положив чайную ложку на край блюдца, дядя Витя молча встал и вышел из комнаты. Через пару минут вернулся с тетрадкой и ручкой, которые положил передо мной на стол.
— Пиши, — коротко сказал он и подождал, пока я буду готов.
Потом он диктовал, а я записывал, что надо приобрести для организации небольшого палаточного городка. Он говорил даже такие мелочи, о которых я бы не догадался, пока не хватился на месте, чего не хватает для полного счастья. Например, я напрочь забыл, что палатки зимой надо отапливать, я же ни разу в жизни не жил в палатке зимой.
Когда закончили с этим списком, принялись за список медикаментов и оборудования, которые должны храниться в нашей дополнительной кладовой на случай возникновения эпидемии. После этого был ещё один список — закупки для нужд госпиталя при возникновении необходимости автономного существования в течение месяца.
— Записал всё? — спросил дядя Витя.
— Да, вроде всё, — сказал я, ещё раз пробегая взглядом по спискам.
— Пиши второй экземпляр, завезём сейчас Обухову и поедем.
— Куда поедем? — не врубился я во внезапно возникшие новые планы.
— За Марией поедем, куда же ещё, — покачал головой дядя Витя. — Это ведь отдельный список подготовки к эпидемии. Можно сказать заголовок.
— Ладно, — кивнул я, вырвал листы из центра тетради и постарался аккуратным почерком перенести туда всё, что мы только что написали. Кроме Марии, конечно. — Я готов.
— Значит допивай чай и на выход, — скомандовал дядя Витя. — Я пошёл одеваться.
Шустрый старик, только поспевай за ним. А уж за его мыслями так точно не поспеешь. Я засунул оставшуюся половину булочки в рот и запил остатками чая, а несколько печенек положил в карман, ребёнка угостить. Ребёнка, ха, до сих пор каша в голове, не определился, как правильно её воспринимать. Всё равно печенье никому не повредит.
Обухова в кабинете я не застал, но Дмитрий Евгеньевич сказал, что он где-то в больнице и должен вернуться в кабинет. По крайней мере его одежда осталась здесь. Тогда я отдал ему двойной тетрадный лист со списками и слёзно попросил вручить ему с соответствующими пояснениями, чтобы он не убрал, не думая, в карман и не забыл, это вопрос срочный.
Пока ехали в Никольское нас накрыла метель, существенно замедлив скорость передвижения. Лететь по трассе с такой плохой видимостью — за пределами благоразумия. Вернуться домой хотелось поскорее, но рисковать жизнью ради этого не стоит. А ведь ещё скорее всего предстоит непростой разговор с родителями Марии. С отцом-то проще, как она скажет, так и будет. А вот мать может упереться рогом. Ну тут надеюсь у магички хватит решимости применить на ней свои способности, чтобы не препятствовала отъезду.
Мы въехали в село, метель уже закончилась, и я легко нашёл нужный мне поворот. До самого дома ехать не пришлось, Мария вышла навстречу с рюкзаком на плечах, а папа нёс увесистый чемодан. Я улыбался до ушей, то, что я считал самым сложным этапом, оказалось самым простым. Я вышел из машины, чтобы поприветствовать обоих и помочь погрузить чемодан.
— Вы там берегите её, — коротко сказал отец девочки. Как говорится «вместо тысячи слов». — Мы будем скучать.
— Можете не переживать за неё, — пообещал я. — Она в надёжных руках. Как только захочет вас навестить, я её привезу. Если будет желание, сами в Питер приезжайте с семьёй, возьмите мою визитку. Звоните в любое время.
Мужчина молча кивнул, по щеке скатилась слеза. Он прощался с Марией словно навсегда. Впрочем, кто знает, может так и есть.
— Молодец! — воскликнула Мария, когда я выруливал обратно на трассу. — Быстро сообразил, а я ждала.
— Старался, — хмыкнул я, глянув в зеркало заднего вида на её довольное личико.
— Мы ведь сейчас к вам едем, да, деда Витя? — невинным голосочком спросила девочка, а Виктора Сергеевича чуть не перекосило от такого обращения.
— А что не так? — удивился я, наблюдая за его реакцией. — Привыкай, деда!
— И ты туда же! — всплеснул он руками.
— Да, а кому сейчас легко? — спросил я и рассмеялся от вида его кислой физиономии.
— Деда Витя, а у тебя дома игрушки есть? — Мария продолжала играть роль ребёнка.
— Нет, — сухо ответил он, а я нелепо хрюкнул, стараясь снова не заржать.
— Тогда хорошо, что я с собой кукол взяла, — сказала девочка уже интонациями взрослого человека. — А то никто не поверит, что в доме ребёнок живёт.
— Сейчас заедем в Питере в магазин игрушек и набьём ими ещё один чемодан! — торжественно заявил я о своих ближайших планах на будущее.
— Себе что ли хочешь прикупить? — спросила Мария и теперь пришла очередь дяди Вити заржать в голос.
— Ага, получил! — выдавил он сквозь смех. — А то только надо мной издеваться.
— А что, я согласен, — пожал я плечами. — Купил бы несколько конструкторов, да и плюшевый мишка мой уже поистрепался. Я же его каждый день с собой на работу беру.
— А если серьёзно, в какой-нибудь магазин для детей надо заехать, — сказала Мария. Мои деревенские наряды в городе совсем не в струю. Ты же обладаешь материальными средствами, Саш, чтобы одеть шестилетнюю девочку?
— Если в ювелирный не пойдём, то хватит, — хмыкнул я.
— Не, в ювелирный чуть попозже, — улыбнулась Мария. — И на украшения я уже сама заработаю, можешь не переживать.
— Ох ты, — улыбнулся я. — На завод пойдёшь работать?
— К тебе в госпиталь, — как ни в чём не бывало заявила Мария. — Или в онкоцентр на Рубинштейна. Научишь меня тонкостям, а дальше я сама справлюсь. Или ты в меня не веришь?
— Верю, — вздохнул я. Слабо представляю, правда, как приём ведёт лекарь, который выглядит как шестилетний ребёнок. — У меня была возможность убедиться в твоих способностях. Сначала только тебе надо адаптироваться к нашим магическим реалиям, научиться медитировать, например, чтобы самостоятельно восстанавливать уровень энергии в ядре.
— Ты мне про это несчастное ядро расскажи хотя бы для начала, — пробубнила девочка. — Что это за ерунда такая.
— У меня есть отличная книга на эту тему, — сказал я. — Дам почитать.
— Ты думаешь, что у меня нет такой книги? — хмыкнул Виктор Сергеевич.
— Точно, деда Витя, у тебя же отличная библиотека! — воскликнула Мария.
— Я уже начинаю испытывать некоторую неловкость, Мария, — сказал я то, что уже давно вертелось на языке. — Ты видишь всех буквально насквозь. Это отличный талант, но его надо контролировать или не выдавать всё в открытом виде. Есть же у людей какое-то право на личное пространство, мысли в голове которые не говорят вслух — это тоже часть личного пространства.
— Ну хорошо, больше не буду, — пожала она плечами, удивлённо глядя на меня через зеркало заднего вида. — Не думала, что это какая-то проблема.
— Это проблема, — кивнул я. — Одно дело, когда подслушивание чужих мыслей может тебя спасти или помочь найти выход из сложной ситуации, но когда ты слушаешь всех подряд забавы ради — это уже моветон.
— Ясно, — ответила девочка и отвернулась к окну. — Но про библиотеку я уже знаю. Могла бы узнать просто чуть позже.
— Ты главное не обижайся, — сказал я примирительно. — Я прекрасно понимаю, что в другом мире другие правила, а в деревне этикету и общепринятым нормам поведения не учат или учат, но по минимуму.
— Вот ты тогда и научишь! — безапелляционно заявила Мария. — А что ты глаза на меня выставил? Сам предложил, сам и сделаешь!
— Да без проблем, — хмыкнул я, подъезжая к большому торговому центру, где наверняка должны быть детские отделы.
Другой мир, княжна, магичка, телепатия. Женщина всегда в первую очередь женщина, даже если она выглядит, как шестилетняя девочка. От перемеряных нарядов и пар обуви у меня уже начало рябить в глазах. К её вещам добавилось ещё как минимум два чемодана. Виктор Сергеевич схватился за голову, когда представил, где это всё размещать в своей квартире. Мария каждый раз давилась от смеха, когда видела его обескураженное выражение лица.
Я помог занести вещи в квартиру, освободить шкаф в гостевой комнате. Потом мы поужинали заказанными в грузинском ресторане блюдами, которые привезли с собой из торгового центра, поболтали немного, и я поехал домой.
На парковочной площадке перед домом стоял грузовой фургон, Пантелеймон руководил разгрузкой. В открытых дверях стояла Маргарита, раздавая указания грузчикам, что куда нести. По ходу родители и правда решили закупиться впрок, потому что на коробках я в основном видел маркировки различных продуктов. На душе стало неспокойно, отец никогда бы на такое не пошёл, если бы не чувствовал реальной угрозы. Как говорится «это ж-ж-ж неспроста».
Вслед за грузчиком я протиснулся мимо Маргариты и встретился в прихожей с взволнованной матерью.
— Привет, сын, — бросила она, чмокнула меня в щёку, не надевая пальто вышла на улицу и направилась к грузовику.
Я вошёл наконец в прихожую, снял пальто и шляпу. После всей этой мотовни очень хотелось сесть в кресло перед камином, закинуть ноги на пуфик, накрыться пледом и взять в руки книгу, попивая чай с плюшками. Но этому сбыться было не суждено. Камин давно остыл и запаса дров рядом не было, а Настюха была занята распределением продуктов по холодильникам и тумбочкам, заварить чай ей было некогда. Мог бы и сам, но в итоге нажал на кнопку кофемашины и через пару минут ушёл к себе в комнату, прихватив из буфета пару пирожков с неизвестной начинкой.
— Приехал? — спросил выходивший из своего кабинета отец, когда я поднялся на второй этаж. — Что сказал Обухов?