— Что вы скорее всего поступаете правильно, — ответил я.
— Ты по поводу этого грузовика? — уточнил отец.
— Угу, — сказал я, отхлёбывая кофе, чтобы он прекратил попытки сбежать из кружки.
— Всё понятно, — нахмурившись сказал отец и пошёл вниз по лестнице. — Зайду к тебе чуть позже, расскажешь подробнее.
Он отправился, как и мама, в сторону грузовика, а я наконец расположился за столом. Котангенс позаботился, чтобы я не грустил в одиночестве. С громким «мяу» он запрыгнул мне на колени, требуя немедленно его погладить, потоптался немного и улёгся, мурлыкая, как старый холодильник. А я и не был против, так намного уютнее и меньше мрачных мыслей лезет в голову, кот работает в роли оберега от них.
На столе так и лежал учебник по бытовой магии, который я теперь решил почитать не просто из любопытства, а с целью приобретения практических навыков. Открыв книгу в произвольном месте, сразу наткнулся на главу, где описана способность Пантелеймона генерировать тепло. Я вспомнил, как он немного подтопил снег в парке, и мы смогли катать снежные шары, чтобы лепить фигуры. При морозе ниже десяти и рыхлом пушистом снеге такое было бы невозможно. Да, согрел он не особо сильно, зато какую площадь! Мне вполне это сможет пригодиться.
Я внимательно перечитывал главу в третий раз, попутно экспериментируя. Уже согрел комнату настолько, что впору было раздеваться до нижнего белья. Считаю это очень неплохим результатом, правда вымотался изрядно. А Пантелеймон это делает, не имея ядра! Ну правильно, он этим всю жизнь занимается. Правда чаще всего он фокусирует тепло в одной точке, что помогает ему растапливать камин, например. А это, кстати, тоже очень полезный навык, но поджигать в своей комнате ничего не стал, потом попробую.
— Чего это у тебя так душно? — спросил отец, входя ко мне в комнату. — Как в парилке! Открой окно что ли.
— А бытовая магия — это не такая уж и ерунда, — сказал я, открывая окно и впуская в комнату вместе с холодным воздухом редкие снежинки. — Зря я этим всё это время пренебрегал.
— Это ты тут так натопил? — хмыкнул отец. — Готовишься таким образом согревать палатку?
— Боюсь для таких подвигов у меня слишком мало опыта, — покачал я головой. — Но я на верном пути.
— Так ты сказал, что мы не зря гречкой закупаемся? — спросил отец, усаживаясь на стул напротив меня. — Что сказал Обухов?
— Надеяться на лучшее, но готовиться к худшему, — ответил я. — Все фармацевты города занимаются изготовление антибиотиков, а лекарей мобилизуют для работы в очаге заражения. Мне поручено подключить и клинику на Рубинштейна, в случае появления очага они будут работать под моим руководством. Отвёз ему днём список, что нужно для развёртывания палаточного пункта временного размещения для бригады медиков.
— Ого, — сказал отец и покачал головой. — Просто так деньги из городской казны тратить не будут, значит власти в ожидании худшего.
— А мы будем надеяться на лучшее, — сказал я и улыбнулся. — Но подготовимся как следует.
— Если с этой новой чумой всё обстоит так, как ты рассказал, то далеко не всегда при контакте с больными нужны лекари, — сказал отец, направив взор куда-то вдаль. — Целителей вполне хватит, чтобы поставить диагноз и вручить облатку с таблетками. Капельницу поставить тоже в большинстве своём должны справиться. Во дворе стоит уже второй грузовик за сегодня, первый был не столько с продуктами, а больше с предметами первой необходимости. В том числе и с медикаментами, противочумными костюмами. Предлагаю тебе пойти вместе с этим разобраться. Повариха наконец приступила к своим прямым обязанностям, тогда поужинаем и пойдём. Мне нужен твой совет, как недавно побывавшего в очаге специалиста.
— Для меня это, можно сказать, большая честь, — улыбнулся я.
— Да брось ты, — махнул рукой отец, поднимаясь со стула. — Не скромничай. Примерно через полчаса спускайся в столовую на ужин.
Отец вышел из комнаты, а я на некоторое время завис, как старый компьютер, думая о том, что он сказал. Оставшиеся до ужина полчаса я посвятил развитию практических навыков по концентрации тепла, потом достал из тайника золотой амулет и занялся ядром, чего я уже несколько дней не делал, теперь прогул поставят. Установив амулет на пятую ступень, приступил к прокачке ядра и сосудов.
До этого я занимался на четвёрке, пятую запустил впервые, но организм отреагировал вполне адекватно, голова закружилась лишь совсем немного и звёздочек перед глазами появилось по пальцам сосчитать можно. Значит в ближайшее время так и буду продолжать. Такими темпами скоро дойду и до шестой ступени, которой меня Поджарский однажды решил показательно приплющить. Если мне скоро придётся иметь дело с большим количеством пациентов в тяжёлом состоянии, то более развитое ядро будет в тему. Теоретически можно будет задействовать Марию, она мою энергию расходует с большей эффективностью, но я не уверен, что со стороны это будет смотреться уместно, когда по домам в противочумнике ходит взрослый мужчина и ребёнок шести лет от роду.
Глава 11
Утро понедельника обещало быть нескучным. Я уже сидел в кабинете у главного лекаря города, когда начали заходить члены коллегии. Гааз бросил на меня безразличный взгляд, каким оценивают паутину в углу чужого сарая и уселся на своё место. В момент, когда наши взгляды пересеклись, я ему едва заметно подмигнул. На его лице проявилось недоумение, но лишь на секунду, затем лицо снова стало каменно безразличным.
— Ну что, господа, — обратился Обухов к членам коллегии, усаживаясь в своё кресло. — Тёмные времена ещё не наступили, но уже переминаются с ноги на ногу за порогом, а каравай для встречи ещё не испечён. Пока что всё везде тихо, но это явно затишье перед бурей, которая обязательно грянет. Спецслужбам пока не удалось найти лабораторию, где вывели этот зловредный штамм чумы, тем более у них нет твёрдых оснований для задержания заказчиков этого чёрного карнавала, хотя некоторые подозрения уже имеются. Вследствие этих причин мы с вами должны быть готовы ко всему, в том числе к эпидемии. Присутствующий здесь Александр Петрович Склифосовский уже имел опыт столкновения с этой страшной инфекцией и может поделиться своим опытом.
— Так ли велика и страшна угроза, как её рисуют, Степан Митрофанович? — с иронией в голосе спросил Гааз, окинув меня взглядом, как нагадившего в углу щенка. — Видится мне, что это была обычная вспышка из природного очага инфекции, которую наш Александр Петрович возвёл до уровня вселенской катастрофы. Есть ли какие-то доказательства, что бактерия выращена искусственно?
— А доводилось ли вашему сиятельству видеть хоть что-нибудь за пределами стен своего кабинета? — не особо стесняясь его высокого положения, но спокойным голосом спросил я. — Вы представляете себе, как в принципе выглядит чума?
— Да что вы себе позволяете, молодой человек? — вскипел известный в городе и стране лекарь, когда я макнул его носом в ту же миску с прокисшими щами, что и он меня.
— Большего, чем ваше сиятельство, я не могу себе позволить, — хмыкнул я. — Поэтому ровно столько же.
— Господа, сейчас не время для бестолковых междоусобиц, — хлопнул ладонью по столу Обухов. — Нам надо срочно решать важные вопросы. Чтобы удостовериться в достоверности доклада Склифосовского, для вас подготовлены материалы с фотоотчётом, которые вы можете найти в папках, лежащих перед вами на столе, прошу всех сию минуту с ними ознакомиться, чтобы больше не возникало нелепых вопросов.
Я только сейчас обратил внимание, что перед каждым лежала папка с документами. Все принялись внимательно изучать её содержимое, я тоже решил полюбопытствовать. Судя по всему, большая часть материалов и фотографий были представлены сотрудниками контрразведки и лабораториями, моих фотографий там было немного. Набор снимков, нужно отметить, был очень впечатляющий, не для слабонервных. Кое-кто из членов коллегии заметно побледнел, зато в серьёзности сложившейся ситуации больше никто не сомневался, даже Гааз.
Убедившись, что все ознакомились с предоставленным материалом, Обухов озвучил план действий, направленных на предотвращение распространения новой инфекции в случае появления нового очага, а также для борьбы с вероятной эпидемией. Все члены коллегии получили задание по организации противоэпидемических мер на определённых участках с выделением достаточных средств из городской казны.
— И ещё одно очень важное замечание, господа, — обратился ко всем Обухов, подводя итоги. — Нельзя допускать паники среди населения. Делать всё надо быстро, но тихо и спокойно, с улыбочкой, под маской подготовки к учениям и ревизии имеющегося потенциала для борьбы с непредвиденной катастрофой. Слово «чума» нигде фигурировать не должно. Теперь все могут быть свободны, приступайте. А вас, господин Склифосовский, я попрошу остаться.
Члены коллегии встали со своих мест, прихватили приготовленные специально для них папки с документами и двинулись к выходу. Гааз бросил на меня взгляд на прощание. Не могу сказать, что я увидел там хоть крупинку появившегося уважения, но он точно был не таким же безразличным, как двадцать минут назад.
— Ну что, Саш, ты готов? — спросил Обухов, снова устало усаживаясь в своё кресло. Создавалось впечатление, что он всю ночь работал не смыкая глаз.
— Смотря к чему, — хмыкнул он.
— У меня есть небезосновательное предположение, что к скорому выезду на новый очаг. Скорее всего этот злой гений на одном Никольском не успокоится, — Обухов откинулся на спинку кресла и вздохнул. — Я просто попытался представить себе, что бы я делал на их месте. Так вот, исходя из того, что мы уже знаем, что это диверсия, значит готовимся к более масштабному манифесту, а следовательно эффект от него будет не тот, которого они ожидают. Я бы на их месте постарался отвлечь основные силы, подготовленные к борьбе с вероятной эпидемией, а потом ударить, как говорится, в самое сердце.
— Звучит вполне логично, — кивнул я.