Из неотёсанных брусков и досок были сооружены спальные места в три яруса по всему периметру комнаты. На каждой «кровати» лежали мужчины, женщины, дети всех возрастов. Я даже не брался подсчитать, сколько людей находится в этой комнате. Озарённый догадкой я, несмотря на протесты женщины, сказанные на неизвестном для меня языке, вышел из комнаты в коридор и пошёл заглядывать в остальные комнаты, там всё выглядело точно так же. То есть четыре комнаты с тремя ярусами деревянных нар по периметру. Я почему-то думал, что в этом мире такого не бывает, ошибался.
Ну теперь не моё дело выяснять причинно-следственные отношения, проверять паспорта и прописку — тоже вовсе не моё дело. А я начну делать то, ради чего я сюда приехал — спасать человеческие жизни.
— Вы по-русски говорите? — спросил я у женщины в наряде шамана, на что в ответ она снова начала лопотать по-своему, схватила меня за локоть и потащила обратно в комнату, которую я видел первой.
Даже языка знать не надо, чтобы понять, что в той комнате находится основная проблема. Я перестал сопротивляться и послушно пошёл за ней. Марии поручил пока обойти остальных и заняться первичной медицинской сортировкой. Да, да, с таким количеством пациентов, свалившихся на голову одновременно, применимы военные методы.
Шаманка подвела меня к кровати на втором ярусе, где лежал маленький мальчик, года полтора или два, не больше. Он был без сознания и настолько горячий, что на нём можно было жарить яичницу. Очень частое поверхностное дыхание, синие губы и увеличенные лимфоузлы не вызывали сомнений, что это не обычная простуда, а именно то, ради чего я здесь.
Я положил руку на грудь ребёнку, направляя постепенно нарастающий поток магической энергии в сердце и лёгкие. Тут ещё надо уметь не переборщить. Я решил, что лучше будет не торопиться и воздействовал очень плавно. Через несколько минут его дыхание стало реже и глубже, ещё через пару он открыл глаза и начал истошно кричать, пытаясь сбросить с себя мою руку. Женщина в наряде шамана прикрикнула на него, и он успокоился, вытаращив на меня свои карие глазки. Ну, похоже, здесь можно заканчивать. Осталась ещё сотня и всё.
Теперь самая сложная задача — как пацану скормить антибиотик. С вариантом постучаться с чёрного хода здесь может не прокатить. Я отправился на кухню и открыл первый попавшийся холодильник, их здесь было три. Продуктов тут припасено немало, но, учитывая сколько их здесь, то тут лишь необходимый минимум. Молоко тоже нашлось. Я размял ложками четверть таблетки, развёл молоком и думал, как бы это теперь скормить. Шаманка молча взяла у меня ложку со смесью и пошла обратно в комнату. Я поторопился следом. Оказывается, она поняла мои действия правильно, то, что было в ложке, быстро ушло в маленький ротик, потом мальчику была вручена бутылочка с чем-то типа компота. Ну вот, одна миссия выполнена.
— Саша! — услышал я, как из соседней комнаты меня требовательно зовёт Мария.
— Я тут, — откликнулся я, входя в другую комнату, где моя напарница также боролась за жизнь ребёнка.
— Вон того срочно возьми на себя, — сказала она и ткнула пальцем.
На полке, тьфу ты, на кровати лежал парнишка лет двенадцати. Он метался в бреду, сбрасывая с себя одеяло, которое его сосед тщетно пытался вернуть на место. Я убрал одеяло, чтобы оно не накрыло меня в самый неподходящий момент, и начал вливать магическую энергию по привычной уже схеме. Мария как раз закончила со своей престарелой пациенткой, которая пришла в себя и начала верещать на своём наречии.
Я вручил шаманке несколько облаток таблеток и жестами попытался объяснить, что каждому надо дать по две. Женщина молча кивнула, забрала у меня таблетки, сходила на кухню за кувшином с водой и принялась кормить соотечественников спасительными белыми кругляшками.
Когда только что вылеченная старушка обратилась ко мне на чистейшем русском, я чуть не подпрыгнул от неожиданности.
— А ты кто такой будешь, сынок? — прозвучал совершенно ожиданный вопрос.
Выйдя из временного ступора, я объяснил ей, кто я и откуда. Старушка уверенно встала со своего ложа и нисколько не смущаясь того, что на ней кроме ночной сорочки больше ничего не было, стала водить меня по комнате, безошибочно выбирая самых тяжёлых по состоянию. Я осилил ещё двоих и на этом мой запас энергии иссяк. Бабулька чётко просекла этот момент и направила потянувшуюся к земле мою пятую точку опоры в единственное в комнате кресло, стоявшее в углу. Я даже не смог сразу поблагодарить, а просто закрыл глаза и начал медитировать.
Через пять минут моё ядро снова было полнёхоньким, я встал, поблагодарил старушку, которая за это время умудрилась приодеться чуть ли не в вечернее платье. Увидев её резкое преображение, я нервно икнул. Женщина мне показала на следующего пациента, нуждающегося в неотложной помощи, но я поднял палец вверх.
— Одну минуточку, — сказал я и пошёл искать Марию.
Я боялся, что из-за своей неопытности в таких делах валяется там где-нибудь без сознания, но я ошибался, она была в полном порядке.
— Ты за меня что ли переживаешь? — спросила Мария, встретившись со мной глазами.
— Есть такое, — хмыкнул он.
— Мне это приятно, конечно, — кокетливо произнесла шестилетняя девочка, от чего у меня пробежали возмущённые мурашки по коже. — Но со мной всё в порядке, я знаю меру.
— Мне остаётся только завидовать, — пробормотал я и вернулся к пациенту, на которого указывала старушка.
— Ты уж не серчай сынок, что я в твои дела лезу, — сказала она. — Просто я сама раньше знахаркой работала. Долгая моя история, не буду отвлекать.
— Я обожаю чужие истории, — вздохнул я, — но сейчас, пожалуй, и правда не время для них. Так что я продолжу.
И я продолжал и продолжал. Отдыхал в кресле и снова продолжал. Перед глазами уже был хоровод из карих глаз и чёрных, как смоль, волос. Да чего ж вас столько много-то! Я уже заканчивал с очередным пациентом в следующей комнате, как у меня в кармане начал разрываться телефон. Обрабатываться антисептиком, чтобы достать аппарат и посмотреть, кому же я так срочно понадобился, было совсем не с руки, и я настойчиво игнорировал звонки, продолжая работать.
Когда последний мой пациент смог самостоятельно подняться с кровати и выпить таблетки, я наконец-то вздохнул с облегчением, но не факт, что это всё. Я отправился посмотреть, как идут дела у Марии и встретился с ней в коридоре. Вид у неё был достаточно измученный, но довольный.
— Ты тоже закончил? — спросила она, оперевшись о притолоку.
— Я да, — кивнул я и вяло улыбнулся. — Уже даже не верится, что такое возможно.
— Чего у тебя там телефон трезвонит? — спросила она. — Он меня даже из соседней комнаты достал, не хочешь посмотреть?
— Давай выйдем отсюда и посмотрю, — махнул я рукой. — Надо бы вернуться в лагерь и позавтракать.
— Уже девятый час, — хмыкнула Мария. — Думаю пора.
— Ого! — воскликнул я, взглянув на часы. — А я даже не обратил внимания, что на улице светло.
— Если бы не было пасмурно, точно заметил бы, — хмыкнула Мария. — Бери свою сумку и пошли.
Хозяева густонаселённой квартиры всячески пытались нас чем-то отблагодарить, даже пытались усадить за стол и накормить, но мы спешно раскланялись и вышли на улицу. Вот теперь можно обработать руки антисептиком и достать из-за пазухи уже задолбавший звонками телефон.
Глава 16
Когда я взял в руки телефон, увидел семнадцать пропущенных вызовов. А я-то думаю, чего это он всё играет и не останавливается. Звонил отец, Обухов, Настя и даже Курляндский. Долг звал перезвонить сначала главному лекарю, но я начал с Отца. Трубку он поднял сразу.
— Ну как там у тебя дела, Саш? — встревоженно спросил он. — Мы очень волнуемся.
— Да как у меня дела, работаем, — хмыкнул я. — Ничего из ряда вон выходящего, просто много работы.
— Это она? — уточнил он.
— Да, она. Но теперь уже не так страшно. Тяжёлых больных подлечиваем магией, а сам микроб отлично убивается антибиотиком. Если бы не Курляндский, было бы море трупов, а так считанные единицы.
— Это да, вовремя Готхард Вильгельмович придумал это лекарство.
— Представляю, как создатель этого зловредного штамма иерсинии сейчас себе волосы на попе рвёт, — хмыкнул я.
— О Господи, сын, откуда такие странные ассоциации с самоистязанием? — хохотнул отец. — Я ведь это себе наглядно представил.
— Слышал где-то, уже не помню где, — соврал я. Не скажу же, что в моей прошлой жизни это было очень ходовое выражение. — У вас там как дела? Всё нормально? Вспышки нет?
— Если честно, понятия не имею, — ответил отец. — Ходят тысячи разных слухов, один другого хлеще, но пока официального подтверждения нет. Команды снаряжаться в противочумные костюмы из коллегии не поступало. А вот в ближайшие пригороды поехали несколько бригад, это всё, что я знаю.
— Понятно, — вздохнул я. — Будем надеяться, что у них ложный вызов, как я считал вначале здесь. Первые двое пациентов к чуме не имели никакого отношения.
— Заражённых много? — спросил отец.
— В процентном соотношении сложно сказать, мы же только начали.
— Понятно, — тихо произнёс отец. — Ты там береги себя, Саш.
— Да, пап, хорошо, постараюсь, — сказал я и положил трубку.
Пока разговаривал с отцом, до меня дважды пытался дозвониться Обухов, что предопределило мой следующий звонок.
— Степан Митрофанович, что-то случилось? — сразу спросил я.
— Хрен до тебя дозвонишься, Саша! — воскликнул мэтр.
— А ничего, что мне в противочумном костюме сложно отвечать на телефонные звонки? — парировал я.
— Ладно, Бог с ним, что там у тебя? — спросил он уже более спокойным тоном.
— Заражённых много, работаем, — коротко ответил я. Не рассказывать же про каждый конкретный случай. — Другие вспышки есть?
— Пока нет, но все наготове, — Ответил Обухов. — Там к тебе в гости тот же майор контрразведки поехал разбираться. Говорит, что есть подозреваемые, причём на высшем уровне. Фамилий не говорил, но я боюсь, когда мы их услышим, будем в шоке.