— Ну что, господа, — Илья встал с бокалом в руке. — У меня сегодня действительно есть серьёзный повод, чтобы отметить. Сегодня подписан договор на публикацию сборника моих стихов. Как и обещали, десять тысяч экземпляров. Но сказали, что это ещё не всё, будет и продолжение. Так что я скоро разбогатею!
— Ого, Илюха, вот это да! Поздравляю! — воскликнул я, тоже поднявшись со своего места. — Ты молодец! Так держать! А что за продолжение, колись.
— Сейчас они печатают самые душещипательные, сборник будет называться «проводы любви». Сказали посмотрят, как будет продаваться, тогда запустим в печать более ранние стихи, а потом и более современные, которые я сейчас пишу по ночам.
— Так вот почему ты на работу полусонный приходишь, — хмыкнул я.
— А что поделать, — вздохнул Илья и пожал плечами. — Такова доля поэта.
— Так, пусть твоя «доля» даёт тебе время писать стихи в нормальное время, а не по ночам, — сказал я, бросив взгляд на Лизу.
— А чего я? — встрепенулась девушка. — Я ему не мешаю, он меня только домой провожает.
Судя по тому, как она засмущалась и залилась румянцем, это было не совсем так, как она сказала. Хотя может и правда только провожает, но с учётом того, что оба они живут совсем недалеко от госпиталя, провожает он её вокруг Питера по кольцевой дороге.
— Вот зря ты сейчас, Сань, — надулся сразу Юдин. — Лиза не мешает мне, а только вдохновляет.
— Да я же не возражаю, — улыбнулся я. — Только на износ-то зачем работать? Отдыхать тоже надо уметь, а то тебя так надолго не хватит.
— В какой-то мере ты прав, конечно, — снова вздохнул Илья. — Просто сейчас сроки поджимают, хотелось бы успеть всё написать, чтобы вовремя напечатали.
— А разве тебе установили какой-то временной предел, когда их нужно сдать? — спросил я.
— Да вроде нет, — покачал он головой. — Это я сам. Просто прикинул, сколько понадобится времени, чтобы продали первый сборник, потом напечатали второй, ну а третий уже совсем не за горами.
— Ясно, — хмыкнул я. — Получается, что ты сам решил, сколько и когда тебе надо сделать, тебе никто временных рамок не поставил. Вот ты сам себе и давай возможность отдохнуть, а твои поклонники тебя подождут. Тем слаще будет пирог, чем томительнее его ожидание. Ты, кстати, уже определился, что будешь делать со своим гонораром?
— Пока нет, — Илья пожал плечами. — Думал может из своих накоплений добавить и машину купить.
— Тебе пешком до работы пять минут, — перебил я его.
— Ну не только работой ведь жизнь измеряется, — тут же парировал он. — Буду ездить на заседания клуба, на встречи с читателями. Потом, скоро лето, можно будет выезжать на природу.
— Ладно, уговорил, — кивнул я. — Я только почему-то думал, что у тебя на первом месте жилищный вопрос.
— Это он у тебя на первом месте, — решил подколоть в ответ Юдин. — Это ты у нас с родителями живёшь, а машина у тебя уже есть.
— У меня этот вопрос скорее всего в понедельник решится, — хмыкнул я. — Немного не хватало, а теперь Гааз добавит мне недостающую сумму.
— Значит в понедельник будет ещё один повод собраться, — улыбнулся Юдин, снова наполняя бокалы. Потом снова встал и громко провозгласил: — За наш успех!
В субботу мы договорились с Прасковьей и секретарём клиники на Рубинштейна собраться там по месту и решать все организационные вопросы по процедуре торжественного открытия онкоцентра. Когда мы с Прасковьей подъезжали к клинике, перед центральным входом я заметил странное оживление. При приближении выяснилось, что рабочие меняют вывеску над входом.
Крупные золотистые буквы гласили: «Онкоцентр Склифосовского».
— Да ёжкин кот! — вырвалось у меня. — Почему снова я на вывеске?
— Так что ж тут плохого? — спросил, подходя ко мне, Николай, контролировавший весь процесс. — Пусть люди знают человека, который о них заботится.
— Обухов привёз? — решил я уточнить.
— Да, — кивнул Шапошников. — Как и в прошлый раз в госпитале. Красивая вывеска, не правда ли?
— С этим не поспоришь, — вздохнул я, поднимаясь по ступеням.
— Я вас не совсем понимаю, Александр Петрович, — сказала шедшая позади меня Прасковья. — Уже на двух вывесках ваша фамилия, а точнее на трёх, если считать клинику, которой руководит ваш отец. Это ведь здорово, разве не так? Люди в городе всё чаще произносят ваше имя и только в хорошем ключе. Разве не это называется успех?
— С одной стороны ты права, — сказал я, остановившись перед дверью приёмной и обернувшись к ней. — Но как можно одновременно руководить всем этим и всё успевать? А ещё периодически это вот: «вы садитесь на коней». Когда я отбываю в командировку, руководство клиникой особенно плодотворное.
Я открыл дверь, и мы вошли в приёмную. Секретарь главного лекаря, то есть выходит, что на данный момент мой, уже был на месте и разложил перед собой кучу исписанных листов.
— Доброе утро, Александр Петрович, — сказал мужчина, вставая из-за стола. Он был ненамного старше меня, всегда подтянутый аккуратно одетый и больше всего меня подкупал его умный взгляд через очки с тонкой позолоченной оправой. — Кофе?
— Доброе, Савелий Дмитриевич, — кивнул я ему. — Да, давайте. А я смотрю вы уже начали потихоньку записывать, что необходимо?
— С вашего позволения, да, — кивнул он, — Пришёл сегодня пораньше, чтобы подготовиться. Вы тогда посмотрите, может чего-то ещё не хватает?
Мы втроём расселись вокруг его стола и начали сортировать записи, Прасковья сверяла их со своими заготовками и периодически рекомендовала, что добавить. Но иногда вносила коррективы и в свои записи, удивлённо вскидывая брови при этом. Я внимательно следил за хороводом бумаги на столе, периодически борясь с головокружением. Было очень интересно наблюдать за обсуждением предстоящего праздника Савелием и Прасковьей. Они то спорили, то соглашались, то выкладывали на стол новую запись с таким видом, словно это козырной туз.
У меня на определённом этапе даже возникло ощущение, что я здесь лишний. А раз тут и без меня неплохо справляются, я решил пойти прогуляться по вверенному мне в подчинение учреждению. К сожалению, я уделяю ему слишком мало внимания, но несмотря на это, функционирует оно без перебоев и нареканий. Так может мой пожилой заместитель не такой уж и плохой? Будущим онкоцентром я руковожу в такой же мере, как портрет императора на стене госпиталем.
Графика работы на субботу я не видел, но на всякий случай решил посмотреть, может он сегодня здесь? Возле кабинета посетителей нет, но я всё же попробовал открыть дверь манипуляционной, она оказалась открыта, а на манипуляционном столе лежал пациент, над которым корпел мой совсем не молодой, но довольно сильный заместитель. Я помню его ядро, у него запас энергии наверно в два раза больше моего. Думаю и пользоваться ей он умеет. Возможно, он почувствовал мой пристальный взгляд или просто услышал, что приоткрылась дверь и обернулся в мою сторону.
— Доброе утро, Александр Петрович, — кивнул он. — Если вы хотели со мной поговорить, подождите пожалуйста несколько минут, я закончу с пациентом. Можете присесть пока в кресло в зоне отдыха. Или, если хотите, я приду к вам в кабинет?
— Доброе утро, Борис Петрович, — улыбнулся я ему. — Конечно я подожду, лучше тогда зайдите потом ко мне в кабинет, есть интересный разговор.
— Хорошо, — кивнул он. — С вашего позволения я продолжу.
Сказав это, он моего позволения не дожидался, а снова вернулся к пациенту. Судя по тому, что в изголовье стоял ещё и мастер души, вмешательство было серьёзное. Не вовремя я со своими разговорами, но теперь уж ничего не изменить. Прикрыв за собой дверь, я прошёлся дальше по этажу, поздоровался с другими лекарями, кто работал в выходной, потом вернулся в кабинет.
В приёмной продолжалось оживлённое обсуждение открытия онкоцентра. Я невольно замер, наблюдая за Прасковьей и Савелием. Осознав моё присутствие, они оба замерли, замолчали и вопросительно посмотрели на меня.
— Я ведь правильно понимаю, моя помощь пока не нужна? — сказал я своим секретарям, которые уже подсели друг к другу поближе и потихоньку превратили к этому моменту ворох бумаги в упорядоченную структуру. Они синхронно покачали головой. — Ладно, тогда я буду у себя, если что, зовите.
Они также синхронно кивнули и продолжили обсуждение. Я ухмыльнулся и вошёл в кабинет. Стоило мне только занять место главного лекаря, как в дверь кабинета постучали.
— Да! — сказал я достаточно громко, чтобы меня услышали через резную дверь из ценных сортов дерева.
— Это я, Александр Петрович, — заглянув в приоткрывшуюся дверь, произнёс мой заместитель.
— Проходите, Борис Петрович, присаживайтесь, — сказал я и указал ему на стул напротив меня.
— Я только ненадолго, с вашего позволения, — сказал он, усаживаясь. — Ещё пациент подошёл и у него предстоит серьёзное вмешательство.
— Тогда буду краток, — кивнул я. — Во-первых, я предлагаю вам всё же возглавить это учреждение.
— Как можно, Александр Петрович? — искренне удивился он. — Так уже и вывеска наверно красуется с вашей фамилией.
— Ничего страшного, — хмыкнул я. — Университетом Ломоносова руководит человек с другой фамилией. Вы отличный работник, насколько я смог убедиться. Люди с вами нормально контактируют и хорошо трудятся под вашим присмотром. Соглашайтесь.
— Вы же знаете, что я уже не хотел на себя брать груз такой ответственности, — неуверенно ответил он. — Возраст он ведь всё равно даёт о себе знать, хочется уже просто спокойно поработать.
— Ну я же не говорю, что я от вас отказываюсь, мол плывите, как хотите, — улыбнулся я ему. — Я всегда буду на связи, буду помогать в решении сложных вопросов, но мне кажется, что вы с любыми проблемами легко справитесь и без меня. Свою поддержку во взаимоотношениях с управляющими органами я вам гарантирую.
— Позволите мне подумать? — спросил он, внимательно посмотрев мне в глаза. — Хотя бы до понедельника.
— Хорошо, — кивнул я, не отпуская его взгляд. — В понедельник вы мне скажете свой ответ. После того, как мы все выйдем с испытания перед коллегией лекарей.