— Не понял, мне стейк варить что ли? — выпучил глаза уже было обрадовавшийся мужчина.
— В идеале да, — улыбнулся я. — Можно потушить или сделать длительного томления в специях. Но если вы себе такой вариант не представляете, жарьте, но не до обугливания. И потихоньку переходите на другие способы приготовления. Например, на пару.
— На пару? — вскинул брови мужчина. — Может туда ещё и брокколи добавить?
— Было бы неплохо, — кивнул я.
— Я тогда лучше сделаю прорубь на Неве и уйду под лёд. Это уже перебор, господин лекарь, я так жить не смогу.
— Все так говорят поначалу, а потом привыкают, мясо даже заставить съесть сложно. Так что если вы заинтересованы в победе над заболеванием и хотите нормально ходить, то к этим рекомендациям надо прислушаться и выполнять.
— Понял, господин лекарь, — сказал мужчина и понуро направился к двери.
— И не забывайте пить таблетки, что я вам дал, — сказал я ему вслед. — А на повторный осмотр жду во вторник утром.
Мужчина бросил на меня грустный взгляд и молча закрыл за собой дверь. Думаю, тут всё понятно. пока не болит он не будет соблюдать никакие рекомендации и таблетки скорее всего выкинет в урну по пути. А вот когда болезнь снова припрёт его к стенке, он снова прибежит, а точнее приползёт и будет умолять типа «дохтар памагити!» А чем хуже всё запущено, тем сложнее помогать, но они об этом уже и не думают.
Когда пытаешься объяснить, что надо делать именно так, а вы так не делали, теперь всё очень плохо, начинается следующий этап под названием «вы Гиппократу клятву давали!». Тоже довольно распространённый аргумент, особенно когда пытаешься объяснить пациенту, что он сам виноват в том, что произошло, это не плоды безответственности врача. И их абсолютно не волнует, что ты с Гиппократом лично не знаком и ничего ему не давал. Слава Богу, что таких немного, но голосят на всю улицу чаще всего именно они.
Глава 9
Первым я представил на консилиум пациента из городской управы. Когда он снимал брюки у него был такой гордый вид, словно он уже одним этим действием привносит весомый вклад в науку. Когда назначал его на сегодня, хотел показать коллегам что-то новенькое, а они к этому времени этого новенького уже насмотрелись.
Тогда мы этот не особо редкий случай превратили в практикум. Процедуру проводили вчетвером одновременно — по двое на каждую ногу, периодически меняясь с теми, кто изначально был не задействован. Когда ещё такое повторится, чтобы у пациента артерии оказались очищены от бляшек от паха до стопы за одну процедуру? Ну вот, уникальный случай коллективного творчества. Человек из городской управы должен такое оценить. А что, если он другим расскажет и те тоже захотят избавиться от проблемы за одну процедуру? Ответ есть — консилиум.
Следующий пациент, которому я уже обработал одну из коронарных артерий, тоже осчастливился последней процедурой. Мы работали над его сосудами по очереди до тех пор, как коронарный кровоток полностью не восстановился, как у молодого. Перед тем, как его отпустить, я решил просканировать сонные артерии. И я оказался прав, что не особо удивительно, в сонных артериях были немаленькие бляхи, местами перекрывавшие просвет на две трети. Наши функциональщики сказали бы «гемодинамически не значимый стеноз», что на русский язык переводится как «оперировать не надо».
Но ведь наша задача не только в спасении, когда человек при смерти, а ещё и в решении вопроса, как можно этого избежать. Я предложил такие бляшки тоже удалять, но здесь вопрос возможных осложнений стоит наиболее остро. Инфаркт мозга вызывает не просто снижение функции, как последствия инфаркта миокарда, а возможным выпадением каких-нибудь жизненно важных функций.
— Я думаю, что всё возможно, Саш, — сказал, немного подумав, Виктор Сергеевич. — Схема действий та же, что и на коронарных, только надо делать ещё медленнее, чтобы полностью исключить риски эмболий. А ещё объём процедур я бы лучше уменьшил и делал это не торопясь в течение месяца или больше. Можно каждый день по капельке.
— Вы согласны на такую процедуру? — спросил я у пациента, который напряжённо прислушивался к нашей беседе, ничего в этом не понимая.
Тот ничего не сказал, лишь вытаращил глаза и начал молча мотать головой. Ну что ж насильно мил не будешь, буду искать других претендентов. И вообще, надо сварганить бланк информированного добровольного согласия, который мы бы давали на подпись пациентам перед операцией и серьёзными манипуляциями.
На консилиум было представлено ещё два пациента. Один снова с атеросклерозом артерий нижних конечностей, второй — с посттромботическим синдромом правой нижней конечности и выраженным отёком и липодерматосклерозом голени и стопы. До трофической язвы ещё не дошло, но уже приближалось.
Время, выделенное на консилиум, уже подошло к концу, но я выяснил, что у коллег после обеда ничего не запланировано, и мы принялись за этих пациентов также всем коллективом. Спокойно, с чувством, с толком, с расстановкой мы очистили все артерии первому пациенту, назначив ему контрольный приём через неделю.
Потом взялись и за второго. Здесь работы намного больше, хоть процесс и сосредоточен в одной конечности, ведь для начала надо избавить её от отёка. Когда пациент отнёс в уборную избыток жидкости, планомерно произвели очистку глубоких вен от плотных застарелых тромботических масс. Но и это ещё не всё, заключительный этап — превратить рубцово изменённые ткани голени в нормальные, что тоже заняло немало времени.
Итогом консилиума явились четыре вылеченных за один день пациента. Эффективность на лицо, но слишком много людей задействовано одновременно. Неплохой жизненный опыт, но дальше такие манипуляции будем делать в паре, а не все в одном кабинете.
Довольный итогами рабочего дня я как на крыльях летел по лестнице в свой кабинет, чтобы запечатлеть результаты в тетрадке, когда сзади меня довольно бесцеремонно окликнули тонким голосочком.
— Склифосовский, стой, где стоишь!
От неожиданности я резко остановился на межэтажной лестничной площадке и медленно обернулся. К лестнице приближалась Мария, загадочно улыбаясь.
— Ты чего это? — спросил я, с улыбкой наблюдая, как шестилетняя девочка решительной походкой меня догоняет.
— Чего, чего. Дело к тебе есть, — всё в той же интонации сообщила она. — Тебе должно понравиться.
— Мы никуда не едем? — предположил я. Ну а вдруг? Надо же спросить.
— Вот ещё, — хмыкнула она, стоя передо мной и глядя мне в глаза снизу вверх, но создавалось впечатление, что снизу вверх смотрю я. — Наоборот, хочу сделать нашу поездку более интересной и эффективной.
— Умеешь ты заинтриговать, — покачал я головой. — И что от меня требуется?
— Твой кабинет! — заявила Мария.
— Ну хорошо, — пожал я плечами. — Пойдём.
— Так, где Валерий Палыч? — спросила она, обводя взглядом мой кабинет.
— Он не экспонат, который всегда стоит в определённом углу, — усмехнулся я.
— Ну почему же, могу и постоять, — послышался голос Валеры, и он начал проявляться из пустоты в паре метров от нас. — Вот тут например. А зачем я понадобился?
Мария окинула оценивающим взглядом полупрозрачную фигуру. На больший расход энергии Валера не расщедрился.
— Ты ему уже говорил о нашей поездке, Саш? — спросила Мария.
— Могла бы и у меня у самого спросить, — буркнул призрак и недовольно сложил руки на груди. — Да, Саша говорил, потому что мы с ним друзья и он от меня ничего не скрывает.
— Друзья говоришь? — хмыкнула магичка. — Вот и отлично. С нами поедешь?
— Как это? — все сомнения и обиды с лица Валеры как ветром сдуло. Он опустил руки и чуть склонился к Марии. — О чём ты говоришь? Как я могу с вами поехать?
— Как — это уже моё дело, ты мне скажи, поедешь или нет?
— Поеду, — кивнул Валера, не добавляя больше никаких вопросов.
— Саша, выйди пожалуйста, — сказала Мария, обернувшись ко мне.
— А ничего, что это мой кабинет? — возмутился я.
— И дальше будет твоим, — вздохнула она. — Просто ты мне сейчас будешь мешать.
— Не буду я никому мешать, — возразил я. — Посижу потихоньку в углу, трогать никого не буду.
— Саш! — уже более настойчиво обратилась она.
— Ну ладно, — пожал я плечами. — Хорошо. Валера, если что не так, зови на помощь.
— Договорились, — хмыкнул призрак, не отрывая глаз от своей вероятной спасительницы.
Я вышел в приёмное и сел в кресло для посетителей с выражением лёгкого обалдевания на лице.
— Выгнали из собственного кабинета? — хмыкнула Прасковья.
— Ага, полнейшее безобразие, — кивнул я.
— Может чаю? — предложила девушка, сочувственно улыбаясь.
— Было бы очень уместно, желательно успокоительного, — вздохнул я.
Нет ничего хуже разыгравшегося, но неудовлетворённого любопытства. Надежда только на то, что Валера потом расскажет.
— Такого не имеется, надо бы прикупить, — ответила Прасковья, порывшись на полке в шкафчике. — Но есть с чабрецом.
— Пойдёт, — кивнул я, прислушиваясь к тому, что происходит в кабинете, но оттуда не выходило ни одного звука. Прямо, как назло.
С другой стороны, а чего я ожидаю? Треска молний, завываний ветра и осыпающейся штукатурки? Это же не обязательные атрибуты магических манипуляций, во время лечения переломов такого ведь не происходит, а тут почему должно? Вот если бы они там вели магическое сражение с планомерным сносом стен и перекрытий разрядами и фаерболами, тогда логично, были бы и грохот, и треск, и пол бы дрожал.
Вспомнил, что в прошлой жизни Мария была боевым магом. А ведь я даже ни разу не спросил, как именно она шла в атаку и чем убивала своих врагов. Было бы здорово увидеть её в действии. Только не в жизни, не дай Бог! А как в кино, на экране.
Я уже выпил чай и подчистил из вазочки для гостей все крендельки с корицей, когда дверь наконец открылась. На пороге стояла уставшая, но довольная Мария, вытирая тылом ладошки вспотевший лоб.