— Фактически, да, — улыбнулся Андрей. — Так что главная сложность — это уговорить тебя. А так как я тебя знаю, думал, что это будет нелегко.
— Не совсем так, — хмыкнул я. — Согласился я довольно быстро, учитывая возможность твоего освобождения, но само это решение далось мне нелегко. И, если честно, покоя не даёт.
— Хочешь сказать, что ты в себе не уверен? — вскинул брови Андрей. — Я думаю, что зря.
— Хотел сказать легко тебе говорить, — хмыкнул я. — Если не учитывать, что это ты жизнью рискуешь, а не я.
— Всё правильно, — кивнул Андрей. — Я рискую, и я тебе доверяю. А ещё мне до чёртиков здесь надоело, и я хочу обрести свободу. Я согласен на что угодно, даже перенять дело отца и заниматься этой сетью клиник, будь она неладна.
— Ну зачем же так? — усмехнулся я. — Пусть будет ладна и пусть всё у тебя будет хорошо. Найдёшь себе достойную невесту, нарожаете детишек и будете жить в своё удовольствие.
— Ты имел ввиду скучно жить? — рассмеялся Андрей.
— То, что ты называешь «скучно жить» — это обычная нормальная человеческая жизнь, а не то. что у тебя было в последнее время.
— Пожалуй ты прав, пора начинать взрослеть, хотя страсть как не хочется.
— А надо, — улыбнулся я, глядя ему в глаза.
— Надо, — согласился он. — И я готов. Как там, кстати, у вас с Настей дела? Отношения наладились?
— Да как тебе сказать, — пожал я плечами. — Я ведь тебе уже говорил, что она скорее всего хоть завтра замуж готова, а я себя веду, как кот не уверенный, хвостом виляю, всё не определюсь. Я чётко понимаю, что она мне нужна, чувствую. что её не хватает, когда её нет рядом. Но всё равно, что-то не так, чего-то не хватает для того, чтобы сказать, что она моя половинка, мне без неё не жить.
— Понятно, — хмыкнул Андрей. — Мучаешь девчонку. А ведь буквально год назад было всё наоборот.
— К сожалению, я этого не помню, — сказал я и пожал плечами. — Одно точно могу сказать, делать её несчастной я не собираюсь.
— Свидание закончено! — резко вмешался в наш разговор охранник через окошко в двери.
— Ну ладно, я пойду, — сказал я и неохотно поднялся со стула. Хотелось ещё пообщаться с другом, но теперь уже это скоро произойдёт в нормальных человеческих условиях. По крайней мере я очень на это надеюсь. — Там, кстати, Настя меня ждёт в фойе управления. Тоже хотела к тебе попасть, но её не пустили.
— Надо же, — улыбнулся Андрей. — Хотела меня увидеть? Приятно. Привет тогда ей передавай. И определись уже, неопределённый ты наш. Она — девчонка что надо, таких ещё поискать. Я себе такую же точно не найду.
— А у вас были отношения? — спросил я, желая проверить свою догадку.
— Ну да, ты же не помнишь, — хмыкнул Андрей. — Ну не то, чтобы отношения, а скорее я просто за ней ухаживал, но встречных движений так и не дождался, у меня ничего не получилось. А потом влез ты и мне по началу даже хотелось тебя утопить в Финском заливе. Потом я понял, что ты реально ей больше подходишь, да и ей ты понравился, не то, что я, раздолбай и гуляка. Скажу на всякий случай, ко мне её ревновать не надо, поводов нет и не будет. А привет ей передай, хорошо? Чисто по-дружески.
— Договорились, — кивнул я и улыбнулся. Потом сделал шаг вперёд и крепко обнял его. — Ты крепись, скоро всё это закончится, и мы посидим в «Медведе», отметим твоё освобождение.
— Только не в «Медведе», — хмыкнул Андрей, отстраняясь. — Возникают неприятные ассоциации. В Питере и без него есть хорошие места.
— Как скажешь, — улыбнулся я. — Мне не важно, где, главное, чтобы ты был жив и здоров и оказался на свободе.
— Ты не представляешь, как мне бы этого хотелось. Всё, иди, до завтра!
— До завтра, — ответил я, потом повернулся к начинающему нервничать охраннику. — Иду я, иду!
Пока шёл вслед за сопровождающим в сторону выхода, сердце было не на месте. Всё никак не мог отделаться от мысли, что это мог быть последний такой разговор и Андрей на самом деле процедуру не переживёт. Моё дело теперь подготовиться как следует, чтобы вероятность хорошего исхода максимально увеличить.
— Ну как он? — спросила меня Настя, как только я вышел в фойе.
— Держится молодцом, — успокоил я её.
— Он согласился?
— Даже и не думал возражать, — хмыкнул я. — Даже больше ему пришлось меня уговаривать.
— И что ты решил?
— Если он этого хочет, значит так и будет, — ответил я. — Только знаешь, давай наверно я тебя домой завезу, а сам поеду к Виктору Сергеевичу. Порыскаем в его библиотеке, может найду что-то полезное, чтобы не дать Андрею умереть.
Я отвёз Настю домой и по пути к Виктору Сергеевичу снова заехал в ту же кондитерскую, надо же порадовать их с Марией. В лавке меня встречали с улыбкой, наверно далеко не каждый клиент заезжает к ним третий раз за день. Аналогов первоначального торта больше не нашлось и мне предложили другой. Эх, жаль, значит тот я теперь куплю в другой раз.
Глава 20
Виктор Сергеевич был рад моему визиту, а Мария принесённому мной тортику. Как она сказала потом, уничтожив добрую половину принесённой мной вкусняшки, что её придворным кондитерам такие и не снились. А лично мне сегодня сладкое уже категорически в рот не лезло, скоро уже сахар на ушах выступит и пчёлы налетят.
Информации по конкретному способу хранения секретной информации, которую невозможно получить, только под угрозой самоуничтожения её хранителя, мы так и не нашли. Скорее всего это какие-то секретные разработки для узкой аудитории, возможно плоды трудов тайного общества и не исключено, что иностранного происхождения.
— Ну я даже не знаю тогда, как поступить, — сказал Виктор Сергеевич, поставив на полку очередную оказавшуюся бесполезной книгу. — Единственное, что остаётся — это действовать по обстоятельствам. Если у него внезапно опустеет ядро, значит влить в него энергии. Если остановится сердце — то запустить его снова. Перестанет дышать — применить искусственное дыхание.
— Это-то понятно, — вздохнул я. — Просто я думал и очень надеялся, что мы сможем найти какой-то специфический способ противодействия наложенной на него магии. Значит придётся вертеться исходя из собственных познаний и опыта. Как бы не получилось. что всё это из серии лечения малярии кровопусканием.
— Кстати о кровопускании, — сказал Виктор Сергеевич и поднял вверх указательный палец. — А почему бы и нет?
— Ещё чего не хватало, — буркнул я, но сам уже задумался на эту тему. Потом увидел игривое выражение его лица. — Да ну вас! Я уже подумал, что вы серьёзно говорите.
— Ну ладно, ладно, — сказал он и махнул рукой. — Не кипятись. Просто хотел немного разрядить обстановку. Понимаю, что моя шутка сейчас неуместна. Если честно, даже не знаю, чем тебе ещё помочь.
— Я на всякий случай активирую боевую составляющую своего медальона, — сказал я. — Сделаю небольшую мощность, как однажды уже делал при транспортировке раненого ребёнка. Если у Андрея остановится сердце, то попробую запустить его снова с помощью разряда.
— Это если тебя не заставят сдать перед входом все имеющиеся у тебя артефакты с целью безопасности, — сказал Виктор Сергеевич, покачав головой. — А ведь скорее всего так и будет, чтобы ты там не фонил.
— Ну тогда буду справляться своими силами, — пожал я плечами. — Надеюсь запас магической энергии меня не заставят положить в коробочку.
— Это вряд ли, — хмыкнул Панкратов. Видимо представил, как я складываю.
— Пойду я, лягу спать пораньше, если получится, — сказал я и направился в прихожую. — Похоже завтра у меня будет очень трудный день.
И как вы думаете, с чего у меня начался «завтрашний трудный день»? Правильно, с геморроя с простатитом, осложнёнными выраженным сдвигом по фазе. Ежу понятно, что я у Антона Александровича (о, Боже, я даже его имя запомнил) проблем с сосудами в руках и ногах не нашёл, везде был полный порядок. Точнее некоторые изменения были, но совершенно незначительные, до клинических проявлений ещё пройдёт много лет. И единственными реально существующими заболеваниями оказались именно те, что отразила в диагностической карте наша великолепная Анна Семёновна, заслужившая тем самым не благодарность, а кучу возмущения и негодования. Надо будет, кстати, поговорить с ней потом об этом пациенте. Наверняка он нахамил ей полную панамку, не утруждая себя выбором выражений, а девушка теперь переживает.
— Антон Александрович, могу вас порадовать, — сказал я недовольному пациенту, завершив сканирование всего организма, что у меня заняло значительно больше времени, чем у Образцовой. — Ваши ощущения в руках и ногах вызваны другой причиной.
— Очень интересно, — пробурчал мужчина, с недовольным видом разглядывая бестеневую лампу. — И какая же это причина?
— Именно та, которую вам написала эта пиг… диагностичка, как вы её называете.
— Да не может быть! — воскликнул он, переведя взгляд с лампы на меня.
— Другие варианты исключены, — сказал я и развёл руками. — Ну что, будем лечить?
— Ну конечно! — эмоционально произнёс мужчина. — А то сколько же ещё я буду с этим мучиться?
— Тогда ложитесь на левый бок и приспустите брюки вместе с исподним, — сказал я, надевая перчатки.
— А что это вы собрались делать? — насторожился пациент, глядя на мою руку в перчатке, как на королевскую кобру, выбравшуюся из террариума.
— Ну если вы в курсе, предстательная железа находится не на поверхности тела, и чтобы до неё добраться, мне нужно проникнуть внутрь, — терпеливо пояснил я.
— Что, всей рукой? — спросил он и в голосе проскочили истерические нотки.
— Да Бог с вами! — не удержавшись воскликнул я. — Я что вам, изверг что ли какой? Там окажется только один палец.
Для наглядности я продемонстрировал ему одетый в перчатку указательный палец.
— Только скажите девушкам, пусть выйдут, — сказал он, бросив взгляд на Катю со Светой.
— К сожалению я не могу этого сделать, — сказал я и развёл руками.
— Это ещё почему? — возмутился мужчина и попытался встать со стола, что в мои планы не входило, я должен попытаться вылечить его истинную хворь. Мне пришлось его придержать. Достаточно жёстко.