— А почему именно «К»? — удивилась девушка.
— Первая буква от названия всем известного рогатого парнокопытного, — хмыкнул я.
— Пусть будет, — сквозь смех выдавила Анна Семёновна. — Главное, чтобы все знали, что Катя теперь ещё и психиатр-ветеринар.
— Ещё чего не хватало, — буркнула сестрёнка, вынырнув откуда-то из своих мыслей. — Почему это я ветеринар?
— Потому что козлов лечишь, — пояснил я.
— Ну тогда мы с тобой оба сегодня ветеринарией занимались, — усмехнулась она и потянулась с чашкой к самовару.
А я до сих пор никак не осилю картошку с котлетой. Надо бы ускориться, скоро на лекцию идти. Про допрос старался не думать.
Две лекции подряд прошли на ура. Я старался выкладываться на полную, увлёкся настолько, что чтение материала почти превратил в театрализованное представление. Зал рукоплескал, жаль цветов с собой ни у кого не было и на бис не вызывали. Зато студенты восприняли изучаемый материал, как родной, запомнят теперь надолго. Надо, пожалуй, всегда так преподносить лекционный материал, но вряд ли получится, да и сил требует много. Зато я не думал про пять часов вечера пока вторая лекция не закончилась.
Возле управления полиции я был уже минут в двадцать пятого. Времени в запасе ещё вагон и маленькая тележка, надо придумать, куда его девать. Решил немного прогуляться и выпить кофе. В кофейне неподалёку нашёл в меню интересное название — «Бурундучино». Решил уточнить у официанта, что это значит. Оказалось, что в обычный кофе с молоком и взбитыми сливками они добавляют изрядное количество протёртых орехов, а орехи я люблю, решил попробовать диковинный напиток.
Бурундучино оказался очень даже вкусным и в то же время сытным. Ну теперь я точно справлюсь со своей миссией во время процедуры дознания, сила прилила, хоть отбавляй. Допивая свой кофе, я наблюдал за спешащими по своим делам прохожими и старался максимально взять себя в руки и расслабиться. На часах уже без четверти пять, пора идти.
Глава 21
В управлении полиции возле дежурного уже стоял человек, которому было поручено меня проводить. Мы пошли сначала привычным маршрутом, но немного не доходя до спуска в казематы, повернули в другую сторону, хотя оно и понятно, не будут же такую процедуру делать прямо в камере. В коридоре, где находился нужный кабинет, расставлены не менее дюжины вооружённых полицейских. Это они так боятся побега? Да вы серьёзно? Человек считай без пяти минут на свободе, зачем ему это? Хотя вполне возможно, что охраняют самого Андрея.
Мы остановились перед дверью, которую охраняли четверо полицейских из двенадцати. Мой сопровождающий постучал и дверь распахнулась. Причём открыл её лично Белорецкий. Видимо сам только что пришёл, вряд ли он дежурил под дверью и ждал, когда я приду.
— Добрый вечер, Александр Петрович, — приветствовал главный полицмейстер.
— Надеюсь, — хмыкнул я.
— Вы даже чуть раньше пришли, — продолжил он, закрывая дверь. Дорогой швейцар здесь сегодня. — Наш мастер души из столицы немного задерживается, но сказал, что скоро будет. Если хотите, могу предложить чай.
— Нет, спасибо, уже не влезет, — ответил я и осмотрелся.
Из кабинета, где мы находились вела дверь вправо, скорее всего именно там и находится Андрей. Что странно, здесь охраны не было, только я и Белорецкий. Скорее всего усиленная охрана находится внутри. А что такое по идее для Андрея усиленная охрана? Если хорошо подумать, он может разметать всех этих охранников в разные стороны и спокойно уйти. Правда для этого ему скорее всего нужен золотой амулет. Что особенно удивило, на предмет наличия артефактов меня не обыскивали, даже смертоносная трость была при мне, я уж молчу про медальон.
Мы некоторое время сидели с Белорецким молча, каждый в своих мыслях. Я даже перестал смотреть на часы, так как время для меня тянулось как начинающий засахариваться мёд. Несколько раз глянув на циферблат, увидел, что стрелки замерли и больше в эту сторону не поворачивался. Через несчётное количество медленных минут распахнулась дверь и на пороге появился модно и дорого одетый мужчина.
Я почему-то представлял себе лысоватого старика в пенсне и с потёртым саквояжем, но это был мужчина средних лет с внешностью и комплекцией супермена. Не складывается у меня такой типаж с лучшим мастером души в империи. Вместо книжного червя — гора мышц и лицо мачо. Однако, стоило мне посмотреть ему в глаза, и я сразу поверил. Сразу всё вокруг исчезает, и ты понимаешь, что сеанс уже начался.
— Добрый вечер, господа, — сказал он сочным тенором, словно пропел. — Прошу прощения за задержку, выехать вовремя не получилось по непредвиденным обстоятельствам.
— Ничего страшного, Пётр Семёнович, — улыбнулся уголками рта Павел Афанасьевич. — Вы никуда не опоздали, проходите.
Сударь с внешностью Бэтмена в гражданке отвёл от меня взгляд и меня сразу отпустило, даже часы на стене стали громче тикать. Мастер повесил шляпу и пальто на вешалку рядом с моими.
— Ну что, идёмте к осужденному? — предложил он. — Не будем терять драгоценное ваше и моё время.
— Полностью согласен, Пётр Семёнович, — кивнул Белорецкий. — Вам же ещё домой сегодня ехать. Но я настаиваю переночевать у меня, в нашем дворце прекрасные гостевые комнаты.
— Можете за меня не переживать, — улыбнулся мастер. — У меня очень комфортный лимузин и два водителя. Так что я по пути домой и выспаться успею. Ведите к осужденному.
Белорецкий демонстративно постучал в дверь, клацнули тяжёлые замки, и она открылась. Внешне обычная деревянная дверь оказалась тяжёлой металлической, практически как в золотохранилище. Внутри просторного квадратного помещения без окон находилось ещё восемь полицейских, по два у каждой стены. В центре стояло кресло наподобие стоматологического, к которому железными браслетами за руки и за ноги был пристёгнут Боткин.
Увидев меня, Андрей улыбнулся и подмигнул, хотя я без труда заметил, как он мандражирует. Пётр Семёнович подошёл ближе, посмотрел Андрею в глаза и тот замер, как мышь перед удавом, неотрывно глядя в глаза мастеру души.
— Александр Петрович, — тихо обратился ко мне Белорецкий. — Подойдите ближе и возьмите Боткина за руку. Нужен физический контакт с человеком, которому он доверяет.
Я сделал так, как просил полицмейстер, Боткин оторвал взгляд от мастера и снова посмотрел на меня. Былой бравады в его взгляде уже не было, лишь страх с проблесками надежды. Он мне ничего так и не сказал, но этого и не требовалось, всё, что он хотел сказать, читалось по его глазам.
«Только не дай мне умереть!» — кричали они.
«Ничего не бойся, я рядом», — ответил я в той же манере, взглядом.
— Ну-с, Андрей Серафимович, вы готовы? — почти пропел мастер, обращаясь к испытуемому.
Андрей молча кивнул, снова глядя ему в глаза, а я сжал его запястье чуть ниже металлического браслета, чтобы он не забывал о моём присутствии. Я нащупал мизинцем его пульс на лучевой артерии. Вполне ожидаемо, он учащён и усилен, давление скорее всего немного повышено. Обычные признаки обычного стресса.
Мастер души зашёл со стороны изголовья, повернул голову Андрея так, чтобы видеть его глаза и положил ему на виски кончики пальцев. Я напрягся. Сейчас начнётся та самая процедура и в любой момент пульс под моим пальцем может пропасть. Тогда и настанет мой звёздный час, когда я должен буду вопреки мощной магии заставить Андрея жить.
Обычно пациент под воздействием мастера души закрывает глаза и погружается в подобие сна, но сейчас было не так. Мастер и Андрей продолжали безотрывно смотреть друг другу в глаза. А я свои глаза закрыл, полностью сосредоточившись на пульсе, который ещё немного участился.
В кабинете стояла тишина, слышно было лишь дыхание Андрея и моё. Так, Саша, успокойся! Сейчас нужны крепкие нервы и холодный рассудок, потому что действовать надо будет быстро и с математической точностью.
Время шло. пульс немного успокоился и оставался ровным, давление нормализовалось. Очень хотелось открыть глаза, но я не решался.
Я не знаю, сколько прошло минут, казалось, что бесконечно много, как вдруг гробовая тишина была нарушена стоном Андрея. Я не выдержал и открыл глаза. Они так и продолжали смотреть друг на друга, только лицо Боткина безвольно обвисло, как парализованное, дыхание становилось более шумным из-за частичного спадания глотки и западания языка, но мастер тут же, как заправский анестезиолог, выдвинул ему челюсть вперёд и дыхание стало тише и ровнее.
Я снова зажмурился, смотреть на всё это не хотелось. Поудобнее расположил палец на пульсе, чтобы ничего не упустить. Внезапно тишину разрезал полустон-полукрик, Андрея затрясло, словно он находится на электрическом стуле. Пульс участился, наполнение артерии увеличилось, потом наступила тишина. И под пальцами тоже. Момент истины наступил.
Я заранее посмотрел управление креслом, на котором лежал Андрей и примерился, где находятся педали управления высоты. Делать непрямой массаж сердца, когда пациент находится почти на уровне твоей груди крайне неудобно, поэтому, как только я понял, что пульса нет, нажал ногой на педаль, чтобы опустить кресло вниз. Пока оно опускалось, крикнул охранникам расстегнуть браслеты, правда никто не рванул это выполнять.
Лицо Андрея выглядело спокойным, расслабленным, но не парализованным, как до этого. Глаза открыты, зрачки умеренно расширены, дыхательные движения отсутствуют. Мастер души убрал пальцы с его висков и отошёл назад.
От момента осознания, что пора, до момента начала сердечно-лёгочной реанимации прошло примерно секунд пятнадцать, пока опускалось кресло. Что самое странное, время я сейчас чувствовал вполне адекватно, похоже включились рабочие механизмы. Я теперь был на работе.
Пятнадцать раз нажать на область сердца с частотой до ста двадцати в минуту, потом выдох рот в рот, потом ещё пятнадцать. Пульс не появляется, но щёки немного порозовели, уже не такие мертвенно бледные. Продолжаем.
Массаж сердца и искусственное дыхание я продолжал ещё минут пять. Зрачки немного сузились, реагируя на свет ламп. Цвет лица нормального живого человека, но сердце запускаться категорически не желало. Тогда я решил всё-таки прибегнуть к использованию своего медальона. Если решат меня за это арестовать — да пожалуйста! Мне сейчас по барабану. Я же не собираюсь долбить молниями сотрудников полиции.