Человек, прибывший стамбульским рейсом, скинул пиджак и плюхнулся на кровать прямо в рубашке, брюках и полуботинках. Видимо, он не зря жаловался рыжему таксисту, перелеты действительно оказались очень утомительными. Лежал он так минут десять-пятнадцать, затем энергично поднялся и подошел к телефону. Набрал номер и, услышав абонента, хищно оскалился:
– Привет, дорогой! Как дела?
Димыч в полном одиночестве угрюмо брел по набережной. Непривычно было видеть заводилу компании молодых парней в таком состоянии: плечи ссутулились, взгляд понуро уткнулся под ноги.
Мимо прошли две девушки, весело болтая. Димыч на секунду поднял на них взгляд, но тут же вновь опустил голову.
Ничто его сейчас не радовало.
Остановившись, чтобы прикурить, он неожиданно увидел того самого мужичка с проплешиной на затылке, который поджидал его у ворот храма. Испуг промелькнул на озабоченном лице молодого человека, и, резко раздумав прикуривать, он вернул сигарету в пачку и зашагал в обратном направлении.
– Стой! – услышал он лающий голос за своей спиной. – Стой, кому говорю!
Через несколько секунд он почувствовал, как сильные пальцы схватили его за локоть. Развернувшись, Димыч фальшиво-удивленно уставился на плешивого:
– А, это ты. Привет!
– Я что, как за зайцем за тобой гоняться должен? – зло зашипел ему в лицо мужик. – Увидел – и деру!
– Да нет, – принялся оправдываться парень. Было совершенно очевидно, что он врет. – Я кошелек забыл дома. Полез за спичками, а его нет!
Глаза плешивого, как два буравчика, впивались в лицо парня. Он оттащил его к парапету и, по привычке зыркнув по сторонам, процедил:
– Ты когда, козел, бабки отдашь?!
– Я же говорю, кошелек забыл, – жалостливо заскулил Димыч. – Ты не волнуйся, я тебе все отдам! Завтра давай встретимся, и я отдам!
– Не дай бог, завтра лавья не будет, я тебе такое устрою, что лучше бы тебе умереть сразу! – выплюнул парню в лицо мужик и, задержав на секунду взгляд на его испуганной физиономии, отпустил локоть. – Вали отсюда, козел, – негромко бросил вдогонку поспешно уходящему Димычу плешивый и, проводив парня долгим взглядом, прогулочным шагом пошел дальше.
Малахитовый зал при ялтинской гостинице «Интурист» просто кишел народом в этот вечер. Впрочем, это неудивительно – в разгар сезона сюда, как мотыльки на огонь, слетались постояльцы «Интуриста», чтобы коротать вечера. Сюда же подтягивались все те, кто мог поживиться за счет этих богатеньких отдыхающих.
Большой зал был оборудован круговой стойкой, за которой в час пик работали три бармена.
Засоркин постарался устроиться так, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Он приехал пораньше, чтобы занять столик. Дым сигарет и гул людских разговоров смешался в воздухе в одну монотонную тягучую массу.
– Ма-ла-дой человек, не угостите даму огоньком?
Лев Валентинович перевел взгляд и обнаружил именно то, что уже и ожидал увидеть. Проститутка в возрасте, грозящем скорым завершением трудовой карьеры для женщин ее ремесла, просто-таки горела желанием приземлиться за его столик.
– Отвали, – равнодушно бросил он ей, подарив на всякий случай вкупе со словами соответствующий взгляд.
Дама презрительно хмыкнула и продефилировала дальше. От нечего делать Засоркин проводил ее взглядом. Проститутка атаковала двух мужиков примерно его же возраста, пьющих пиво и о чем-то весело разговаривающих. Один из них было отмахнулся от нее, но его приятель неожиданно остановил женщину и жестом попросил наклониться. Когда та исполнила просьбу, тот что-то горячо зашептал ей на ухо. Проститутка согласно кивнула, улыбнулась счастливой улыбкой и куда-то заспешила.
Засоркина на некоторое время отвлекли неожиданно громкие крики справа. Крики эти заинтриговали не только его – головы ближайших соседей сразу же повернулись в ту же сторону. Все три бармена моментом переключили свое внимание на неожиданный инцидент. Один из них что-то шепнул на ухо другому, и тот заспешил к подсобке. В зале неожиданно стало значительно тише и отчетливо слышался голос возмущавшегося толстяка:
– Откуда туз взялся?! Вы что, меня за фраера держите?!
Толстяк был изрядно пьян. На его красном лице застыла детская обида. За столиком с ним сидели двое парней лет под тридцать. После реплики здоровяка мужчины тот, что сидел напротив, привычно стрельнув глазами по сторонам, зло зашипел на толстяка, приблизив свое лицо вплотную к нему:
– Ты что, мне грозишь?! Да я таких, как ты, пачками давлю!
Но и краснорожий толстяк в долгу не остался:
– Знаешь, что мы с такими, как вы, в Сургуте делаем?!
Третий участник застолья, тревожным взглядом встретив приближающегося вышибалу, дернул за рукав своего приятеля.
Они перекинулись быстрыми понимающими взглядами, разом поднялись и теперь уже на пару принялись что-то негромко доказывать раскрасневшемуся нефтянику.
– Леха! – звучно позвал тот. – Нам выйти предлагают!
Сидевший за соседним столиком Леха, с виду гораздо более трезвый, чем его приятель, с видимым сожалением поднялся. В его взгляде сквозила откровенная досада. Молодая женщина, с которой он любезничал, проводила его откровенно разочарованным взглядом.
Вышибала бросил только одну короткую фразу, неслышимую во внезапно усилившемся гуле. Да это и не нужно было, Лев Валентинович, как и все остальные, понял ее смысл и так.
Четверка, как и следовало ожидать, быстро покинула заведение.
Засоркин, как и все прочие, сразу же потерял интерес к произошедшему. Он уже знал, чем закончится это дело – каталы все равно отожмут у фраеров все бабки.
Взгляд его невольно опять перекочевал влево. К двум друзьям уже успела вернуться проститутка, клеившаяся до этого к московскому бизнесмену, в компании с худосочной шмарой примерно ее возраста. Дамы старались теснее жаться к клиентам, мужики отвечали им тем же, лапая вовсю.
Сделав добрый глоток пива из своего бокала, Засоркин неожиданно подумал: «Еще сто лет пройдет, а тут ничего не изменится! Даже шалавы, по-моему, все те же останутся!»
Неожиданно кто-то тронул его за рукав, и Лев Валентинович быстро обернулся. На лице его появилась приветливая улыбка:
– Присаживайся.
– Ну и гадючник. – Состроив недовольную гримаску, Марго достала из сумочки сигареты и положила пачку на стол.
– Как я тебе говорил, надежнее всего спрятана та вещь, которая лежит на самом виду, – повторил Засоркин фразу, сказанную накануне по телефону.
– Слушай, сколько лет прошло, а здесь так ничего и не изменилось! – прикуривая, произнесла блондинка.
На это замечание Лев Валентинович весело рассмеялся. Поймав недоуменный взгляд Марго, объяснил:
– Представляешь: я за секунду до твоего прихода подумал абсолютно то же самое!
– Мы всегда хорошо понимали друг друга, – нежно промурлыкала женщина, касаясь руки московского бизнесмена.
– Это потом, – положил он свою ладонь поверх ее. – Сначала давай-ка поговорим о делах.
Отец Тимофей находился дома. С хмурым выражением на лице он метался по своей комнате, явно что-то разыскивая. Какие-то бумаги валялись на полу, но настоятель храма не обращал на них никакого внимания. Наоборот, он снял с полки несколько книг и быстро перелистал их. Затем, для уверенности, взял каждую за переплет и потряс над столом. Не добившись таким образом никакого результата, батюшка полез в мебельную стенку. Открыв бар, принялся копаться там. Обвел уставшим взглядом комнату и задумался. Неожиданно прервав мыслительный процесс, батюшка быстрым шагом направился к комнате, которую занимал племянник.
Он вошел и изучающим взглядом окинул помещение. Задумался на несколько секунд, затем энергично продолжил поиск. Тщательно обследовав письменный стол, Тимофей Петрович снова принялся просматривать книги. На полке их было всего несколько штук, так что много времени обследование не заняло. Остальное место было отведено под видеокассеты. Батюшка на секунду вновь задумался, затем все же принялся за осмотр кассет. Из крайнего футляра он извлек кассету, заглянул в подкассетник и вставил ее обратно.
Со следующего подкассетника на него лукаво глядела сексапильная девица, распахнувшая рубашку и призывно показывающая всему свету соблазнительную грудь.
– Бесовские штучки, – пробормотал священник и торопливо водрузил кассету на место.
Третий подкассетник оказался легче других по весу и был завернут в прозрачный полиэтиленовый пакет. Батюшка торопливо освободил его и занялся содержимым. Он извлек небольшой прозрачный пакетик с самоклеящимся краем. Обычно в таких продают корм для аквариумных рыбок. Внутри пакетика находился белый порошок. Отец Тимофей тупо уставился на него, потом положил пакет на стол и следом извлек из подкассетника ленту одноразовых шприцев. Одного шприца недоставало. Тут же лежал кусок резинового жгута. Внезапная догадка поразила священника.
Позабыв про свое дело, он начал методично обследовать комнату племянника, разыскивая новые доказательства своего предположения. Вскоре он нашел несколько использованных шприцев, под столом комок ватки с пятнышком крови, в одном из ящиков упаковку с ватой, надорванную с одной стороны. Ему стало все понятно.
– Бог мой! – пробормотал ошарашенный открытием отец Тимофей, опускаясь на диван. Он провел рукой по лицу, словно снимая с глаз наваждение. – Так вот что за мужик постоянно его встречает! А я-то гадал!.. – печально сказал он себе.
Силы совершенно покинули батюшку, и он некоторое время сидел, безучастно глядя на ленту одноразовых шприцев.
– Вот почему этот тип плюгавый пристает к Дмитрию, – покачав головой, повторил священник. – Он ему деньги за наркотики должен!
После такого открытия отец Тимофей забыл про все свои тревоги.
– Теперь понятно, зачем сестра так поспешно отправила его ко мне. Думали, что он тут перестанет, – рассуждал он.
Закрыв дом на ключ, отец Тимофей вышел во двор. Он сел на лавочку, стараясь успокоиться и прийти в себя. На это ушло достаточно долгое время – священнослужитель был просто шокирован открывшимся ему обстоятельством.